Комментарий к Федеральному закону «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (постатейный, научно-практический)
Шрифт:
11. Арбитражное соглашение, содержащееся в договоре, распространяется также на любые споры, связанные с заключением договора, его вступлением в силу, изменением, прекращением, действительностью, в том числе с возвратом сторонами всего исполненного по договору, признанному недействительным или незаключенным, если иное не следует из самого арбитражного соглашения.
12. Правила арбитража, на которые ссылается арбитражное соглашение, рассматриваются в качестве неотъемлемой части арбитражного соглашения. Условия, которые в соответствии с настоящим Федеральным законом могут быть согласованы только прямым соглашением сторон, не могут быть включены в правила постоянно действующего арбитражного учреждения.
1. Массив нормативного регулирования института арбитражного соглашения в комментируемом Законе значительно увеличился по отношению к ранее действовавшим: Закону о третейских судах и прежней редакции Закона о МКА. Существенным фактором, повлиявшим на увеличение объема статьи и главы в целом, стало изменение международных стандартов арбитрирования, представленных в обновленной редакции Типового закона ЮНСИТРАЛ 2006 г. 10 Однако отечественный законодатель воспринял эти изменения весьма избирательно, например не имплементировал в новое арбитражное законодательство устную форму арбитражного соглашения и в свою очередь развил нормативное регулирование института арбитражного соглашения собственными новеллами.
10
См.: http://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/arbitration/ml-arb/07-87000_Ebook.pdf.
2. Из текста коммент. ст. усматривается, что основные
3. Новый Закон отказался от широко используемого термина «третейское соглашение», заменив его близким термином «арбитражное соглашение» 11 , чем еще раз подчеркнул курс на существенное сближение режимов правового регулирования внутреннего третейского разбирательства и международного арбитража как одно из ключевых направлений состоявшейся третейской реформы. Несмотря на то что дуализм в регулировании третейского разбирательства национальных споров и арбитрирования споров с иностранным элементом сохранился, сделан значительный шаг в установлении общего правового режима, что в свою очередь позволяет раскрывать суть нового Закона с опорой на международные источника арбитража.
11
Вместе с тем процессуальное законодательство продолжает оперировать понятием «третейское соглашение» (см., например, ст. 233 АПК и ст. 421 ГПК). Следовательно, оба понятия («третейское соглашение» и «арбитражное соглашение»), как и прежде, находятся в тесной связи.
4. Арбитражное соглашение является исходной предпосылкой и одновременно основой для передачи возникшего правового спора в ПДАУ и проведения арбитража третейским судом. Весь процесс третейского разбирательства – от его начала и до завершающей стадии – вынесения арбитражного решения – все права и обязанности сторон и иных лиц, участвующих в третейском разбирательстве, арбитров, а также уполномоченных лиц ПДАУ (например, председателей и заместителей ПДАУ, секретариата) напрямую связаны и вытекают из арбитражного соглашения сторон. Более того, наличие действительного арбитражного соглашения определяет возможность использования мер государственного содействия арбитражу: обеспечение иска; содействие в получении доказательств; приведение в исполнение арбитражных решений и пр. В обоснование приведенного суждения уместно сослаться на ч. 12 рассматриваемой статьи, в котором говорится о том, что «правила арбитража, на которые ссылается арбитражное соглашение, рассматриваются в качестве неотъемлемой части арбитражного соглашения». Несмотря на то что речь в данной части статьи идет только о правилах арбитража, арбитражным соглашением также должны охватываться и правила постоянно действующего арбитражного учреждения (см. ч. 4 ст. 45 «Правила арбитража и правила выполнения функций в связи с администрированием арбитража»), поскольку, с одной стороны, правила арбитража в комментируемом Законе являются составной частью правил постоянно действующего арбитражного учреждения, а с другой – правилами арбитража может регулироваться третейское разбирательство, администрируемое ПДАУ (см. п. 10 и 12 ст. 2 «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе» Закона об арбитраже). Кроме того, именно такое толкование содержалось в п. 3. ст. 7 «Форма и содержание третейского соглашения» ранее действовавшего Закона о третейских судах.
5. На практике используется несколько вариантов определения прав и обязанностей сторон и других участников третейского разбирательства в арбитражном соглашении.
6. Первый – когда стороны арбитражного соглашения самостоятельно определяют все права и обязанности всех участников арбитражного разбирательства. Так происходит в случае образования третейского суда для конкретного случая – ad hoc.
7. Второй вариант связан с возможностью использования при определении прав и обязанностей участников арбитража типовых документов, разработанных общественными организациями, в том числе на международном уровне, например Типового регламента ЮНСИТРАЛ 12 , который применяется для рассмотрения единичных споров. Частным случаем второго варианта определения содержания арбитражного соглашения – прав и обязанностей участников арбитража – можно считать обращение сторон арбитражного соглашения ad hoc в ПДАУ за организационным (администрирующим) содействием 13 или его участием в качестве компетентного органа 14 (без использования правил арбитражного разбирательства, разработанных и утвержденных этим институционным арбитражным центром). Новый российский Закон об арбитраже существенно ограничивает эти возможности, указывая, что «выполнение отдельных функций по администрированию арбитража, в том числе функций по назначению арбитров, разрешению вопросов об отводах и о прекращении полномочий арбитров, при осуществлении арбитража третейским судом, образованным сторонами для разрешения конкретного спора, [производится] без общего администрирования спора» (п. 3 ч. 18 ст. 44 «Образование постоянно действующих арбитражных учреждений в Российской Федерации и осуществление ими деятельности»). В ч. 19 ст. 44 также дополнительно отмечается, что «выполнение указанных отдельных функций по администрированию спора постоянно действующим арбитражным учреждением при осуществлении арбитража третейским судом, образованным сторонами для разрешения конкретного спора, не влечет за собой признание такого арбитража в целом администрируемым со стороны указанного учреждения». Общее администрирование ПДАУ арбитража ad hoc исключено законодателем вполне осознанно, чтобы установить разные правовые режимы арбитражного разбирательства при передаче споров, с одной стороны, в ПДАУ, а с другой стороны, в третейский суд для конкретного случая. Тем самым, как представляется, законодатель, с одной стороны, «стимулирует» передачу споров в ПДАУ, а с другой – искусственно снижает привлекательность обращения в третейские суды ad hoc, полагая, что они могут быть задействованы для «обхода закона» в случае неполучения НКО права на осуществление функций по администрированию третейского разбирательства.
12
В этом случае ЮНСИТРАЛ (Комиссия ООН по праву международной торговли) рекомендует использовать следующую типовую арбитражную оговорку: «Любой спор, разногласие или требование, возникающие из или касающиеся настоящего договора либо его нарушения, прекращения его действия или его недействительности, подлежат разрешению в арбитраже в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ » (Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ (пересмотрен в 2010 г.) . С. 29).
13
Так, Правилами по оказанию содействия арбитражу МКАС при ТПП РФ (п. 10) в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ предусмотрено выполнение следующих функций:
а) направление документов сторонам и арбитрам;
б) содействие составу арбитража в определении даты, времени и места слушания дела и направление заблаговременного уведомления сторонам о слушании;
в) предоставление помещений для слушания дела и совещаний состава арбитража;
г) осуществление машинописных работ;
д) обеспечение услугами переводчика;
е) удостоверение подписей арбитров на арбитражном решении печатью МКАС и подписью его ответственного секретаря;
ж) получение аванса арбитражных расходов и его дальнейшее перечисление с учетом установленного распределения таких расходов;
з) оказание иного содействия, насколько таковое возможно .
14
См. комментируемый Закон (п. 12 и 17 ст. 2 «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе»; п. 3 ч. 18 и ч. 19 ст. 44 «Образование постоянно действующих арбитражных учреждений в Российской Федерации и осуществление ими деятельности»). Например, при делегировании сторонами институционному центру арбитража функций по принятию решений о назначении, замене либо отводе арбитра.
8. Третий, наиболее часто встречающийся на практике случай – ссылка в арбитражном соглашении на регламент избранного сторонами постоянно действующего арбитражного центра (учреждения). Примером в данном случае может служить следующая арбитражная оговорка: «Все споры, возникшие в ходе исполнения настоящего договора (контракта) или в связи с ним, либо вытекающее из него, подлежат окончательному разрешению в Третейском суде при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате в соответствии с Регламентом указанного суда».
9. Заключение арбитражного соглашения приводит к возникновению важных процессуальных последствий, которые в доктрине именуются позитивным и негативным действиями арбитражного соглашения 15 . Выделение в доктрине последствий заключения арбитражного соглашения связано с тем обстоятельством, что арбитражное соглашение, как и пророгационное соглашение 16 , обладает пророгационным и дерогационным эффектами 17 .
15
Понятое позитивно, это соглашение обязывает стороны передать возникшие между ними споры на рассмотрение арбитража и является основой полномочий арбитров; понимаемое негативно, это соглашение предотвращает обращения сторон в суд с исками, предмет которых охватывается арбитражным соглашением (см.: David R. Arbitration in International Trade. Springer, 1985. P. 232).
16
Соглашение сторон об арбитражном разрешении споров и возникающие на его основе правовые эффекты следует отличать от пророгационного соглашения сторон, поскольку последнее имеет в виду избрать тот или другой из существующих государственных судов; при арбитражном соглашении предполагается образование нового суда – суда третейского, совершенно отличного по своей правовой природе от государственных судебных органов (см.: Лебедев С.Н. Международный торговый арбитраж. М.: Междунар. отн., 1965. С. 31).
17
Fouchard, Gaillard, Goldman on International Commercial Arbitration / E. Gaillard, J. Savage (eds.). Kluwer Law International, 1999. P. 381.
10. Позитивное правовое последствие (пророгационный эффект) арбитражного соглашения проявляется в двух ракурсах: 1) в возникновении компетенции третейского суда (полномочий арбитров) на рассмотрение споров из правоотношений сторон, охватываемых арбитражным соглашением; 2) в возникновении у сторон обязанности передать споры, охватываемые арбитражным соглашением, на рассмотрение в арбитраж. Во втором случае обязанность сторон арбитражного соглашения передать споры в арбитраж следует из общеправового принципа: стороны должны добросовестно выполнять заключенные ими договоры (pacta sunt servanda).
11. Кроме того, с теоретической точки зрения арбитражное соглашение обязывает стороны не только совершать действия при возникновении спора (позитивные последствия), но также и воздержаться от их совершения (негативные последствия) 18 . Негативное последствие арбитражного соглашения проявляется по отношению к государственному судопроизводству и определяется его дерогационным эффектом 19 – исключением из подсудности государственных судов споров, передаваемых сторонами на разрешение в арбитраж. Казалось бы, что такими действиями суда игнорируется право сторон на обращение в суд, закрепленное в п. 1 ст. 46 Конституции РФ. Однако, как неоднократно заявляли КС РФ и ЕСПЧ, в этом случае право сторон на обращение в государственный суд не нарушается 20 . Таким образом, сущность дерогационного эффекта арбитражного соглашения состоит в признании государством в лице компетентного государственного суда юридической силы арбитражного соглашения.
18
См.: Котельников А.Г. Негативные последствия заключения арбитражного соглашения // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 8. С. 39.
19
От лат. derogare – «отменять».
20
Обоснование этого лежит в двух плоскостях:
1) возможности повторного обращения в государственный суд. Так, КС РФ в Определении от 21 июня 2000 г. № 123-О указал: «Заключения третейского соглашения между сторонами само по себе не является обстоятельством, исключающим возможность реализации конституционного права на судебную защиту в суде общей юрисдикции или в арбитражном суде в соответствии с нормами о подведомственности гражданских дел. Так, по смыслу статей 87 и 88 АПК Российской Федерации, оставление иска без рассмотрения предполагает возможность повторного обращения в арбитражный суд в общем порядке после устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления иска без рассмотрения, в частности, в случаях прекращения третейской записи по соглашению сторон или по решению суда»;
2) последующее применение контрольных полномочий суда. КС РФ в Определении от 1 июня 2010 г. № 754-О-О отметил следующее: «Из гарантированного статьей 46 Конституции РФ права на судебную защиту следует, что каждое заинтересованное лицо вправе обратиться в суд как орган государственной (судебной) власти за защитой своих нарушенных прав, а потому в соответствии с процессуальным законодательством отказ от права на обращение в суд недействителен (статья 4 АПК Российской Федерации). Предусмотренный федеральным законом порядок третейского разрешения споров, возникшего из гражданских правоотношений, в том числе с признанием по соглашению сторон окончательности третейского решения, не противоречит указанным требованиям, поскольку не лишает заинтересованное лицо права воспользоваться средствами судебного контроля в производстве о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (статьи 236–240 АПК Российской Федерации)». Кроме того, в соответствии с позицией ЕСПЧ самоограничение права (добровольный отказ) на судебную защиту не противоречит ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В решении ЕСПЧ от 27 февраля 1980 г. по делу «Девеер (Deweer) против Бельгии» (жалоба № 6903/75) (п. 49) подтверждено, что ««право на правосудие» – одно из составляющих справедливого судебного разбирательства, так же не абсолютно в уголовно-правовой, как и в гражданско-правовой сфере. <…>
<…>
Во внутреннем законодательстве многих Договаривающихся Государств такого рода отказ нередко встречается как в области гражданского права, в частности в виде арбитражных оговорок, так и в сфере уголовного права в виде inter alia штрафов, уплачиваемых в согласительном порядке. Такой отказ, который имеет несомненные преимущества для заинтересованного лица, а также для отправления правосудия, в принципе не противоречит Конвенции…»
12. В ч. 1 коммент. ст. содержится развернутое определение понятия «арбитражное соглашение». Данная дефиниция является унифицированной на международном уровне, поскольку представляет собой дословный аналог определения арбитражного соглашения, содержащегося в Типовом законе ЮНСИТРАЛ (п. 1 ст. 7).
13. В содержании рассматриваемого понятия представлены четыре группы признаков арбитражного соглашения, 1) характеризующие его по объему требований, передаваемых на рассмотрение в третейский суд (выражение «всех или определенных споров»), и 2) наличию или отсутствию спора (правового конфликта) на момент заключения арбитражного соглашения («возникли или могут возникнуть»), а также показывающие возможность 3) заключения арбитражного соглашения в связи с определенными правоотношениями сторон («в связи с каким-либо конкретным правоотношением») и 4) передачи в третейский суд споров из любых видов правоотношений сторон («независимо от того, носило такое правоотношение договорный характер или нет»).