Коммуналка: Добрые соседи
Шрифт:
Дело ведь даже не в лечении.
Мог бы приехать, Астра не отказала бы, и он точно знал, что не отказала бы. Она никогда никому не отказывала. А в этом треклятом проекте, который открывал ему, Эльдару, новые возможности. Который позволял подняться чуть выше, подобраться чуть ближе к власти, к…
— Уходи, — повторила она тихо и по тому, как приотворилась дверь, поняла, что Эльдар ушел. Но ведь и вправду не отступится.
Проект на рассмотрении?
Есть еще шанс, что…
Так, нужно успокоиться и… дальше
Тогда…
Бабушка ушла… знала ли она? Вряд ли… если бы знала, то точно не позволила бы Эльдару выжить. Проклятья ведь разные бывают, и судя по той книге, которую Астра так и не отдала, хотя собиралась, совершенно честно собиралась, так вот, о проклятьях Серафима Казимировна знала куда больше, чем показывала.
И Розочку она любила.
И никому не позволила бы причинить вреда.
Астра сделала глубокий вдох. И поняла, как ей надлежит поступить.
Она спокойно притворила дверь, запирать не стала, скоро время полуденных процедур, а брать в процедурной нечего. Да и люди у них в отделении приличные лежат.
Астра поднялась на третий этаж.
Анатолий Львович был у себя, обложился бумагами, пряча за горами из серых папок и папочек, с виду совершенно одинаковых, кружку с чаем и рогалик. Дернулся было, но увидев Астру, только махнул, мол, заходи.
И она вошла.
— Можно вашим телефоном воспользоваться? — Астра сдержала дрожь в руках. — Междугородний звонок.
— Что-то случилось?
— Случилось, — она посмотрела на человека, не зная, можно ли ему верить. И пусть никогда-то прежде он, пришедший в больницу обыкновенным врачом, одним из многих, кого отпустила война, не обманывал ее, даже когда речь заходила о вещах неприятных, но…
— Пользуйся, — Анатолий Львович поднялся. — Я выйду. И… у моей матушки дом остался. Деревенька Хвойничи. Не так далеко, но… в войну ее почти, считай, уничтожили. А матушка на хуторе обреталась. Даже не ее дом, а дедов. Там никто не живет, но он еще крепкий. Если надо.
— Пока не знаю.
Астра не любила врать.
И не умела.
— Спасибо.
— Береги себя, деточка, — он забрал и чай, и рогалик, и вышел тихонько. И подумалось, что, пожалуй, она, Астра, и вправду ничего-то в людях не понимает.
Она помнила всего три номера, да и те бабушка когда-то заставила заучить наизусть. И Астра послушно заучила, правда, никогда-то не набирала и теперь вот…
Аппарат был новым и гладким, с тугим диском, проворачивать который приходилось силой. А на место диск возвращался, слегка потрескивая. И этот треск заставлял Астру вздрагивать.
А потом было молчание, сменившееся гудками.
Гудки длинные, и Астра считала их, сказав себе, что досчитает
— Добрый день, — сказала она, удивляясь, что дрожат лишь пальцы, но не голос. — Это… Астра.
Собственное имя прозвучало странно.
— Могу я услышать Болиголова Валерьяновича?
— Слушаю вас…
Звук этого голоса успокоил.
— Это… важно… очень важно, но доказательств у меня нет, — она опустилась на самый край кресла. — И… наверное, это я во всем виновата…
— Тише, девочка, — сказано это было мягко. — Просто расскажи, что произошло, а мы подумаем, как поступить.
Глава 30
Глава 30
Святослав и сам не знал, зачем он пошел в детский сад.
Где он, и где детский сад?
И главное, смысла-то в этом визите никакого. Он ведь не родственник, так, случайный знакомый и сосед, который весьма скоро съедет, оставив обитателей коммунальной квартиры наедине с обыкновенной их жизнью. Почему-то думать об отъезде было неприятно.
И…
Собственный сад он не помнил, как и многое иное до пробуждения дара. Он даже не был уверен, что сад этот вовсе имелся. Вся его сознательная жизнь прошла в интернате.
А ведь похоже.
Только забор в интернате был прочнее и выше, и никакой сетки, под которой можно пробраться. А за забором вот все знакомо. И дорожка с выбеленными бордюрами.
Игровые площадки, пусть и маленькие.
Игрушечные домики.
Веранда, ворота которой закрыты, но сквозь решетчатые стены видны игрушки, сваленные кучей. Здесь было как-то… спокойно, что ли? И Свят не отказал себе в удовольствии заглянуть сквозь решетку, убеждаясь, что никуда-то не делись деревянные лошадки на палках, за которыми они, мальчишки, выстраивали очереди.
…теперь моя! Я после Владика…
…Владика не стало в сорок третьем, глупая нелепая смерть. Он обязан был при налете укрыться в бункере, а он полез вытаскивать кого-то из разваливающегося дома.
Не успел.
…а у тебя так не получится!
Машка прыгает на одной ноге, внимательная, сосредоточенная.
Сорок первый. Тыл. И разведка. У нее вышло устроиться в асверскую канцелярию, а там уже и читать не только документы. Правда, недолго.
Асверы были сильным противником.
Умным.
— Вы кого-то ищете? — раздалось за спиной. И Свят обернулся, мысленно обругав себя за беспечность. Этак и нож под лопатку получить недолго.
…как Марат. Сорок шестой, Одесса, отгремевшая победа и те, кто не готовы были поверить в нее до конца.
— Добрый день, — Свят улыбнулся, отгоняя воспоминания.
Сколько их осталось, из тех, с кем он рос?
Единицы.
Он смотрел на мужчину в грязноватом ватнике, а тот на Свята. И недобро смотрел, с подозрением, и метлу свою сжимал крепко.