Коммунизм и фашизм: братья или враги
Шрифт:
Понимая, что организационный перевес на стороне его противников, Троцкий не отвечал, хотя и готовил материалы для ответа. Троцкий отмежевывается от «нескромного» утверждения, что «будто Ленин или большевистская партия пришли к «моей» формуле революции, убедившись в ошибочности собственной формулы»164. Но его противники не желали останавливаться на признании «сходства» идей Троцкого и Ленина, они доказывали их принципиальное различие. В резолюции пленума ЦК, завершившего эту дискуссию, «перманентная революция» была охарактеризована как «стремление перескочить через крестьянство»165. Неверие Троцкого в идеологическое прикрытие, которое использовал Ленин в борьбе против крестьян в период военного коммунизма, было использовано старыми большевиками, чтобы представить «перманентную революцию» антибольшевистской
Эта формула призвана подчеркнуть, что коммунистическое движение не отказывается от активного вмешательства в мировые процессы. В 1924–1927 гг. между двумя фракциями ленинской школы будет вестись борьба по поводу методов установления контроля над Китаем, но не в связи с самой целесообразностью борьбы за Азию. В отличие от Троцкого, Сталин не ставит успех строительства социализма в зависимость от международных успехов коммунистического движения. Логика Сталина не позволяет ему проводить различие между индустриальной модернизацией СССР и строительством социализма, логика его противников — соглашаться с таким отождествлением. При всех личных разногласиях аргументы Троцкого были достаточно убедительными для Каменева и Зиновьева. При всех уязвленных личных амбициях и личной неприязни к Троцкому, эти старые большевики были вынуждены переходить на его точку зрения. Идейные соображения для них были важнее личных.
В 1924 г. вышла книга, которая вполне отвечала представлению большинства Политбюро об экономической программе троцкизма — «Основной закон социалистического накопления» Л.Преображенского. Автор цинично описал то, что большевистская диктатура делает с крестьянством:
«Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства…, тем больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства…»167
Слово «эксплуатация», ненавистное большевикам, тем не менее точно характеризовало отношения бюрократии (прикрывающейся именем пролетариата) и крестьянства.
Это больно ударило по самолюбию вождей — они не хотели признать себя эксплуататорами:
«Только в одном случае формулировки товарища Преображенского оказались бы правильными. А именно тогда, когда речь шла бы не о движении к бесклассовому коммунистическому обществу, а к закреплению навеки пролетарской диктатуры…»168 — возмущенно отвечает Преображенскому Бухарин. Если заменить слово «пролетарская» на «бюрократическая», условие Бухарина уже стало совершившимся фактом. Но признать это Бухарин не мог. Теоретик партии верит в союз с крестьянством, и готов защищать его интересы, надеясь, что оно дорастет до коммунистического понимания жизни, «превратится в человека»: «Грубо говоря: тов. Преображенский предлагает пролетариату зарезать курицу, несущую золотые яйца, и исходит притом из того соображения, что кормить курицу — это значит заниматься филантропией. Замечательная хозяйственная сообразительность. Но крестьянство — это для пролетариата такая «курица», которая должна превратиться в человека»169.
Критикуя Преображенского, Бухарин рисует свою картину движения к социализму, которую он затем будет развивать во многих работах. Бухарин верит, что государственное плановое хозяйство и полугосударственная кооперативная организация эффективнее частного хозяйства, и смогут вытеснить его: «Постепенно, с вытеснением частных предпринимателей всевозможного типа и их частных хозяйств и по мере роста организованности и стройности хозяйства государственно-кооперативного, мы будем все более и более приближаться к социализму, т. е. к плановому хозяйству, где все принадлежит всем трудящимся и где все производство направлено на удовлетворение потребностей этих трудящихся»170. То, что бюрократизированное хозяйство может так и остаться менее эффективным, чем частное, он не учитывает. Бухарин преувеличивает грядущие темпы хозяйственного роста промышленности, которая поможет быстрому росту сельского хозяйства.
Между тем предреволюционный кризис сельского хозяйства не был преодолен. В деревне росло перенаселение. Помещичьих земель не хватило, чтобы
Октябрьский пленум партии выдвинул лозунг «Лицом к деревне!», готовились уступки крестьянству. Лидеры партии призывали крестьян не бояться советской власти, укреплять хозяйство настолько, насколько можно, не боясь обвинений в кулачестве. Смелее всех выступил Бухарин на Московской губернской конференции 17 апреля 1925 г.: «В общем и целом всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство»171. Ему вторил будущий «верный сталинец» Чубарь: «Надо четко и ясно сказать, что крестьянин может богатеть сколько угодно, пусть богатеет, и от этого будет богатеть вся советская страна»172.
Но для Бухарина праздник был испорчен. Сталин отмежевался от лозунга «обогащайтесь», а затем заставил Бухарина признать его неправильность. Сталин, таким образом, показал, что как теоретик он — выше Бухарина. Но тогда это казалось лишь незначительным эпизодом.
Между тем даже некоторого повышения сельскохозяйственного производства было недостаточно, чтобы государство могло получить ресурсы для проведения индустриализации. В ответ на предложение Кагановича повысить экспортные цены на хлеб Каменев отвечает: «И мы бы не прочь… если Нью-Йорк и Лондон позволит». «Вот в том-то и дело!» — восклицает Троцкий, который уже давно предупреждал, что без мировой революции НЭП не может быть устойчивым. Каменев тем временем продолжил свою мысль: «А там… нет ни Политбюро, ни Совнаркома…»173 Пока в Лондоне и Нью-Йорке нет советской власти, а в СССР преобладают рыночные отношения, говорить о реалистичных планах (а значит и о марксистском социализме) не приходится. То мировая конъюнктура, то крестьянство будут поправлять советское правительство, вносить «поправки крестплана к нашему Госплану»174, — как говорил министр финансов Г.Сокольников. Крестьяне дадут хлеб только в обмен на промышленные товары.
«Начиная с этого, проблемы индустриализации становятся центральными в партийных дискуссиях 1926–1927 гг.»175, — пишет историк С.В.Цакунов. Очевидно, что и прежде индустриализация была одной из центральных проблем большевистской стратегии. Но именно в 1926–1927 гг. НЭП столкнулся с «заколдованным кругом», который можно было преодолеть только с помощью индустриализации, и который, в то же время, препятствовал ей: крестьяне предоставляют продовольственные ресурсы в обмен на промтовары, но получить достаточное количество качественных промтоваров возможно, если в промышленности значительно увеличится производительность труда. А для модернизации промышленности нужны продовольственные ресурсы. Часть их пойдет на обеспечение растущих городских слоев, а часть — на экспорт. Продовольствие — промтовары — продовольствие.
Экспортной стороной этого «замкнутого круга» была проблема технологий, вытекавшая из стремления провести модернизацию «в одной стране». Техническое переоснащение промышленности требует строительства машиностроительных, металлургических и энергопроизводящих предприятий в СССР. Но для этого нужно ввозить технологии и оборудование из-за рубежа. А для этого — вывозить сельскохозяйственную продукцию. Крестьяне «меняют» продовольствие на промтовары — для роста производства промтоваров нужна модернизация — для модернизации нужны технологии — базовые технологии можно купить на Западе — Запад «меняет» их на продовольствие. Опять «заколдованный круг». Трудности в получении продовольствия ставили в тупик проект индустриализации, а медленные темпы промышленной модернизации лишали государство в условиях НЭПа возможности получить необходимые для индустриализации ресурсы. Этот стратегический кризис и стоит в центре всех дискуссий 1926–1927 гг. Это и проблема индустриализации, и проблема кризиса хлебозаготовок, и проблема «построения социализма в одной стране». Их связь неразрывна. Это — проблема получения ресурсов для модернизации.