Комната с видом
Шрифт:
— Что-что? — покраснев, спросила Люси.
— Преступление, вот что, — прошипел мистер Эгер.
Он предполагал сменить тему, но полная драматизма история достигла кульминации, и интерес аудитории оказался выше того, на который он рассчитывал. Мисс Бартлетт распирало естественное любопытство, а Люси, хоть и предпочла бы никогда в жизни не встречаться с Эмерсонами, не собиралась выносить приговор по первому слову доносчика.
— Вы хотите сказать, что мистер Эмерсон неверующий? Это мы уже знаем.
— Люси, дорогая, —
— Я был бы крайне удивлен, если б оказалось, что вы знаете ВСЕ. Я, конечно, исключаю сына: в то время он был маленьким. Впрочем, одному Богу известно, как на него повлияли подобное воспитание и наследственность.
— Может быть, — произнесла мисс Бартлетт, — это не для наших ушей?
— Откровенно говоря, да, — ответил мистер Эгер. — Больше я не скажу ни слова.
Впервые в жизни внутренний протест в душе Люси нашел выражение в словах.
— Но вы сказали очень мало.
— Это входило в мои намерения, — жестко ответил капеллан.
Он гневно посмотрел на молодую девушку, она ответила тем же. Грудь ее вздымалась от волнения, брови приподнялись, а губы сложились в жесткую линию. Ему было невыносимо думать, что она ему не верит.
— Этот человек, — выпалил он, — убил свою жену.
— Как?!
— Практически он убил ее. Там, в Санта-Кроче — он что-нибудь говорил против меня?
— Ни единого слова, мистер Эгер. Ни единого слова.
— Странно. Я был уверен, что они не преминут воспользоваться случаем меня очернить. Но, конечно, только личное обаяние этих людей побуждает вас заступаться за них.
— Я не заступаюсь, — пробормотала Люси, теряя мужество и возвращаясь к прежнему хаосу в мыслях. — Они мне никто.
— Как вы могли подумать, будто она их оправдывает? — упрекнула священника мисс Бартлетт, сильно огорченная этой сценой. Продавец наверняка все слышал.
— Это было бы трудно, — ответствовал капеллан. — Потому что этот человек убил свою жену перед лицом Господа.
Упоминание о Боге произвело сильное впечатление. Но капеллан понимал, что подобное обвинение нуждается в доказательствах. Все смолкли. Пауза могла стать впечатляющей, но вместо этого оказалась неловкой.
Мисс Бартлетт расплатилась за Пизанскую башню и направилась к двери.
— Мне пора, — сказал священник, взглянув на карманные часы.
Мисс Бартлетт поблагодарила его за доброту и с энтузиазмом заговорила о предстоящей поездке.
Люси вспомнила о хороших манерах.
— Так, значит, она состоится?
И к мистеру Эгеру вернулось прежнее благодушие.
— Чтоб она провалилась, эта поездка! — воскликнула Люси, когда он ушел. — Это ведь та самая, на которую нас пригласил мистер Биб, — причем, без всякого ажиотажа? Почему он сделал свое предложение в такой нелепой манере? С тем же успехом мы могли бы сами его пригласить.
Мисс Бартлетт с удовольствием продолжила бы злословить по адресу
— Если мистер Биб и мистер Эгер имеют в виду одну и ту же поездку, нас ожидает большая путаница.
— Почему?
— Потому что мистер Биб позвал еще и мисс Лавиш.
— Значит, нужна еще одна карета.
— Хуже того — мистер Эгер терпеть не может Элинор, и она это знает. Откровенно говоря, она слишком вольно себя ведет.
К этому времени они уже добрались до читальной комнаты Английского банка. Люси остановилась возле журнального столика в центре комнаты и, не обращая внимания на стопку комиксов и гравюр, пыталась если не ответить, то хотя бы сформулировать вопросы, от которых у нее пухла голова. Привычный мир раскололся, и на авансцену вышла Флоренция, волшебный город, где люди говорили и делали очень странные вещи. Убийство, обвинение в убийстве — это что, рядовые явления, изо дня в день происходящие на флорентийских улицах? Может быть, этот город обладает способностью пробуждать сильные чувства — добрые или злые — и добиваться их стремительного воплощения в поступки?
Счастливая Шарлотта — тревожится по пустякам и не замечает действительно важных вещей! С достойной восхищения проницательностью угадывает, «к чему это может привести», но, как правило, теряет цель из виду в самый момент ее достижения. В данный момент она сидит, сгорбившись, в уголке, пытаясь незаметно вытащить аккредитив из сложенного кошельком кусочка льняной материи, стыдливо спрятанного за пазухой. Ей сказали, что в Италии это самое надежное место для хранения денег. Разворачивать лоскут рекомендовалось только в стенах Английского банка.
Продолжая шарить за пазухой, мисс Бартлетт пробормотала:
— Неважно, забыл ли мистер Биб предупредить мистера Эгера, или наоборот, они договорились между собой не брать с собой Элинор Лавиш, — мы должны быть готовы ко всему. В сущности, их интересуешь ты, я нужна только ради соблюдения приличий. Поезжай с джентльменами, а мы с Элинор — сзади, в коляске, запряженной одной лошадью. Ах, как это все сложно!
— Да уж, — мрачно подтвердила Люси.
— Но все-таки, что ты обо всем этом думаешь? — спросила мисс Бартлетт, застегивая пуговицы на платье.
— Сама не знаю, что я думаю и чего хочу.
— Люси, дорогая! Надеюсь, Флоренция тебе еще не надоела? Скажи только слово — и я завтра же увезу тебя в любой уголок мира.
Люси поблагодарила и задумалась над предложением.
Ей передали письма из дому. Одно от брата, сплошь о спорте и биологии. Другое — как всегда очаровательное — от матери. Из него Люси узнала о крокусах, которые ей продали как желтые, а они оказались красно-коричневыми, о новой горничной, полившей кактусы лимонадом, и о двух смежных виллах, которые своим видом портят Саммер Стрит и разрывают сердце сэра Гарри Отвея.