Комната страха
Шрифт:
Лара перестала привязывать к Еве грязный валун.
«Нет, пора кричать. А что делать? Стыдно, однако другого выхода нет, – вздохнула Ева. – Чего кричать-то будем? «Караул» – смешно. «На помощь» – длинно. Выбирать мне всегда было сложно, но ситуация отчаянная, надо постараться быстрее».
– Фани! Фа-а-а-ани! – на разные лады начала выводить Ева единственное, что могла себе позволить. «Только жанра комедии мне еще и не хватало», – одновременно думала она про себя.
Лара, присев от неожиданности, испуганно зашарила вокруг Евы в поисках кляпа. Не найдя его, она бросилась зажимать рот Евы руками, испачканными в грязи.
Но
– Фани, миленькая, это Ева. Я кричала. Развяжи меня, пожалуйста. – Девушка протянула связанные руки к Фани. Лара, к счастью, пока не шевелилась.
– Бедняжки мои, сейчас я вам помогу, сейчас, – приговаривала Фани, наконец взявшись за узлы, которыми были завязаны веревки на руках и ногах Евы. Узлы были не самые умелые, но вымокшая ткань затрудняла операцию по освобождению. Фани кидалась то к рукам Евы, то к ногам, связанным у щиколоток. Наконец Ева почувствовала, что ноги обрели свободу действий, и сама, попытавшись подняться, начала рвать зубами неподдающиеся веревки на запястьях.
– Фани, а что с Ларой? – Ева кивнула в сторону раскинувшегося у ног тела. – Чем это ты ее так?
– Скалкой, – ответила Фани, сама удивленная таким нетрадиционным применением знакомого предмета. – Ой, надо посмотреть, насколько я серьезно ее ушибла.
«Пусть пока полежит». Не злорадная от природы Ева все же чувствовала некоторое утомление от всеобщей агрессии, щедро изливавшейся на нее в течение последнего времени.
– Лара, девочка моя, очнись, – трепала по щекам племянницу отважная тетушка. – Нет, не просыпается. Надо ее в дом. Вы обе промокли насквозь, так и простудиться недолго.
«Это была бы катастрофа, – подумала Ева. – Особенно на фоне всего остального, что с нами приключилось». Но смеяться уже не было сил, а ведь, пожалуй, еще тащить эту дылду в дом придется. «Как только она одна справилась со мной!» – удивлялась Ева, пока здоровой рукой кое-как помогала Фани нести Лару. Но под конец силы уже изменяли обеим, и последние метры они бедную Лару просто перекатывали по траве.
С огромным трудом добравшись до кухни, встретившей их блаженным теплом и мягким светом огня в очаге, Ева и Фани рухнули на кресла, вытянув ноги и бессильно свесив руки к полу. Лара тихо лежала у самого порога на собравшемся под ней гармошкой половичке.
– Ну и дела, – отдышавшись, только и сказала Фани.
– Да уж, – задумчиво подтвердила Ева, а потом с надеждой спросила: – Как ты думаешь, может, ее связать?
– Глупости! – Фани уже меняла испачканный фартук, искала сухие полотенца и ставила чайник.
«Чудесно! – подумала Ева. – Выпить чаю после несостоявшегося покушения на убийство и состоявшегося предотвращения преступления. То что надо».
– Я принесу сухую одежду, она ведь в комоде? – Ева заставила себя подняться с кресла и захромала в свою спальню.
Придя в комнату, она не заметила особых изменений, с тех пор как мирно здесь заснула вчерашним вечером. На прикроватной тумбочке стояла чашка с чаем, не допитым Евой вчера. Разостланная постель без признаков борьбы («Ясное дело, кто будет бороться?» – поправила она себя), ее собственная одежда, аккуратно сложенная на стуле у кровати.
«А
А с другой стороны, ну что мы, с ножом на Лару будем кидаться? Одно дело – стукнуть ее по затылку, другое – вести боевые действия лицом к лицу. Нет, решительно невозможно. Будем надеяться, что это был острый приступ буйного помешательства, который себя уже исчерпал», – так думала Ева, роясь в комоде в поисках сухой одежды сначала для себя, а потом и для Лары.
Глава 19
Орхидеи еще не зацвели, или Не пей вина, Гертруда
Немного пришедшая в себя Ева шагала по коридорам, держа в руках стопку белья и керосиновую лампу, захваченную на кухне. Подходя к самым дверям комнаты, где она оставила хлопочущую Фани и молчаливую Лару, Ева, прежде чем толкнуть дверь, на всякий случай прислушалась. Вроде бы тихо.
Лара все еще не пришла в себя. Стараниями Фани, выказавшей большую силу, вдобавок к уже доказанной храбрости и сообразительности, она была водружена на одно из кресел. Грязная и мокрая ночная рубашка лежала у ее ног, как и Фани, которая в этот момент надевала шерстяные носки на посиневшие от холода ступни Лары.
Ева, положив рядом стопку одежды, подключилась к процессу одевания Лары, неуклюже орудуя больной рукой. «Гипс придется снять немного раньше назначенного врачами срока», – подумалось Еве. Рука побаливала, но не так, как Ева могла ожидать. Шок.
Наконец утомленные Фани и Ева сели пить чай, поочередно вздыхая и настороженно посматривая в сторону вольготно расположившейся в своем кресле Лары.
– Хм, – прочистила горла Ева, приступая к разговору, который обе они оттягивали, – она что же, не в санатории, значит, была?
– Сначала была. Да только все плакала, домой просилась. Врачи не возражали, и мы решили, что дома, под присмотром, ей наверняка станет лучше. И стало, стало! Она уже почти как прежде начала выходить из своей комнаты. А у меня на кухне и вовсе была прежней. Ты же помнишь, что она как хвостик бегала за мной, все по хозяйству помогала… А уж лучшей помощницы, чем она, представить нельзя. Как в своей аптеке, порядок наводила в кухне, – Фани махнула в сторону буфетов с травами и приправами, – и кофе для бабушек лучше Лары никто не делал, – вздохнула она.
Ева бы разрыдалась, не будь это та самая Лара, которая хотела ее утопить. Еще камушек подбирала, потяжелее!
– Замечательно. Только непонятно, чего она так на меня накинулась?
– Ерунда какая-то, – развела руками Фани, удрученная как никогда, и отпила из своей расписной чашки тончайшего фарфора. – Все уже наладилось. Ларочка была только тише, чем раньше. Людей боялась, даже родных, – Ева недоверчиво вскинула бровь. – Все в комнате своей сидела. Писала что-то.
– Угу. Никого больше не пыталась казнить через утопление?