Комната страха
Шрифт:
Ева понимала не все, теряясь в старинных идиомах и орфографии, но попросить Макса не торопиться все же не могла. Оглянувшись на притихшую Еву, разглядев жестокое разочарование в ее глазах, тот стал читать текст, на ходу поясняя его. Так Ева и узнала о событиях далеких дней. Начитавшись документов и личной переписки, в которых упоминались почти все действующие лица дневника, она слушала Старую Сеньору в изложении Макса, затаив дыхание.
Закончив, они зачехлили все оборудование, оставили на столе список использованных препаратов и, закрыв за собой двери, спустились вниз. Вот и все. Расследование можно считать завершенным. Еве было грустно расставаться и со Старой Сеньорой, и с ощущением неразгаданной тайны, вносившим в обычную пресную жизнь вкус и цвет. С любопытством оглянувшись на Макса, внимательно следившего за дорогой, Ева спросила:
– Это было возможно? В тех условиях изготовить такие, специфического действия,
– Даже и сейчас это довольно непростая задача. Личность неординарная, что еще можно сказать? – Макс задумчиво продолжал: – Удивляет больше то, что она решила хоть и косвенно, но сознаться в убийстве.
– Это же была самозащита! – воскликнула Ева.
– Не забывайте, она была скорее уверена в смерти детей. Логично было бы предположить их гибель в любом случае. Вы судите с позиции справедливости, а ведь юридически это было тройное убийство из мести, то есть без смягчающих обстоятельств. Причем в одном случае вообще ничем не оправданное.
– Муж, – кивнула Ева. – Но ведь он был смертельно болен… Удивительная женщина. Как она примирилась с собой?
– Думаю, что для человека практического склада ума не так уж и сложно оставить прошлое прошлому. Все проходит. Жизнь идет дальше. У нее были дети. Если мне не изменяет память, один из них стал капитаном, возглавил несколько научно-исследовательских экспедиций к Австралии и дальше к Антарктике. Без вести пропал, – Макс пытался вспомнить факты, давно и прочно забытые. – Второй был художником, не слишком известным… или талантливым? У обоих были семьи, дети… что-то в этом роде. Бертран может вас ознакомить с историей ее семьи гораздо подробнее.
– А вы? Вы человек практического склада ума? – Ева и сама почувствовала, что зашла слишком далеко.
– У меня нет прошлого. Мой брат – мое настоящее и, я надеюсь, будущее. – Макс упрямо выдвинул челюсть, поиграв желваками. – В любом случае, я найду его.
Украдкой покосившись на него, Ева поняла, что ничуть в этом не сомневается.
Глава 19
Рецепт Сеньоры
Закончились нивы и живописные луга, с уже неоднократно скошенной, но снова выросшей травой. Вот большой луг у самого города, и верно обзаведшийся нарядными павильонами, – они, как огромные праздничные торты, были расставлены на большой площадке. Публика толпами бродила между ними. Машины вереницей въезжали и выезжали из городских ворот, умудряясь создавать пробки в таком небогатом транспортом городке.
Впрочем, объехав его стороной и углубившись в лес, они уже не замечали никаких следов предстоящего праздника. Машина резко затормозила, и на сцене появилось новое действующее лицо – старая усадьба. Начинало смеркаться, из лесу потянулись сырые пальцы вечерней прохлады. Еву передернуло, она нервно обхватила свои плечи. По мере того как они обходили дом, чтобы попасть в кухню, пространство вокруг все больше теряло перспективу, предметы меняли свои размеры, и обманчивую глубину приобретала тень, порабощавшая лес и дом. Наступающая тьма скрадывала ноты дня, расставляя, как знаки препинания, свои ночные звуки.
Когда они зашли в помещение, темнота уже стала полновластной хозяйкой всего вокруг. Ева зажгла лампу, стоявшую на полу у самого входа. Желтый свет сделал кухню уютной и живой. С большим успехом, чем это недавно удавалось дневному свету. При свете огня, который трепетал в дрожавших руках Евы, значительная часть разрушений и печальных последствий времени оставалась скрытой от глаз.
Макс начал читать:
– «…надеюсь, Господь наш Иисус простит мне мои грехи. И по заступничеству Пресвятой Девы Марии, только я буду расплачиваться за то, что свершила, спасая невинных агнцев Божьих и карая черных злодеев, гореть им всем в аду веки вечные. Только истина открывает нам сокровища мира. Не знаю, решусь ли рассказать всю правду сама… А вам, дети мои, завещаю вернуться домой, даже если я уже не буду сопровождать вас, и возвратить свету все, что я с таким упорством собирала для вас, а Провидение, надеюсь, сохранило.
Прежде всего, вам следует пройти на кухню. Дверь в лабораторию спрятана за каменной панелью стены, той, в которой находится большой камин. Перед отъездом, как бы он ни был поспешен, я тщательно закрыла все пластины и спрятала пружины, открывающие замочную скважину. Надеюсь, ни жадное пламя пожара (да упасет Господь наш дом от этого бедствия), ни руки воров, буде таковые станут пытаться украсть ваше наследство, не смогут сделать то, что должны будете сделать вы…»
Оглядевшись вокруг, Ева удовлетворенно вздохнула. На стенах и потолках помещения никаких серьезных повреждений заметно не было. Что было довольно удивительно. Все же прошло значительное количество лет, несколько войн прокатилось по этой земле, солдаты
Лампа, которую держала Ева, закачалась, и пламя в ней возмущенно заметалось, разогнав по стенам рябь черных теней.
– Читайте дальше, – сказала она срывающимся голосом.
– «…Но для того, чтобы открыть тайник, вам придется заняться приготовлением овсяного печенья».
А теперь займемся приготовлением удивительного блюда. На островах оно известно под названием «овсяное печенье». Говорила кухарка сеньоры Арагон, поведавшая этот рецепт, что родина его в далеких и холодных горах с вересковыми пустошами.
Озера в этих горах с такой чистой и холодной водой, что люди, которые пьют ее, живут до ста лет. Блюдо это любимо в той местности не только за непревзойденный вкус, но и за длительный срок хранения, что весьма немаловажно для людей, чьим основным занятием является выращивание овец. Пастухам подолгу приходится жить среди холмов, поросших вереском, и питаться тем, что припасено ими в дорогу. Мне приглянулся рецепт сей за простоту и изящество, столь редко сочетаемые на кухне.
Итак, возьмите сладких и спелых зерен овса. Надобно растолочь их в ступке, не слишком мелко, но стараясь получить плоские лепестки довольно крупного размера. Просейте то, что получилось, через сито, дабы отделить муку мелкого помола от нужных нам хлопьев. Обжарьте хлопья на сухой чугунной сковороде до золотистого цвета и орехового аромата. Дайте им остыть на той же сковороде, изредка помешивая деревянной лопаткой.
Тем временем вересковый мед смешайте с теплым сливочным маслом, добавьте щепоть корицы и распустите его на слабом огне. Снимите и в горячий еще мед добавьте ром. Смешайте их, но не полностью, а до мраморных полосок. Добавьте в слегка остуженную патоку две палочки ванили и оставьте отдыхать.
Натрите спелый апельсин на мелкой терке, снимая тончайшую стружку – для придания великолепнейшего аромата, который созреет в печи вместе с печеньем и подарит наслаждение еще до того, как вы его начнете вкушать. Старайтесь вовремя остановиться – нам нужна только цедра, без единой капли сока и мякоти.
Наступил момент самый ответственный – соединение всех ингредиентов в единую симфонию вкуса. В остывшие хлопья вмешайте патоку, постепенно добавляя цедру и муку. Остудите массу.
Противень для выпечки посыпьте тонким слоем муки, получившейся при отделении хлопьев. Выложите ложечкой маленькие лепешки на муку. И отправляйте в хорошо разогретую печь.
– Это все? – переспросила Ева. Было видно, что она пребывает в некоторой растерянности. – Какие-нибудь идеи?
– Будем готовить печенье, – пробормотал Макс, передав ей листы.
«Ну не будут же они в самом деле заниматься кулинарией! Или будут?.. Да нет же, что за ерунда! Это какой-то шифр», – подумала Ева, снова и снова перечитывая текст. Особенность была, на нее Ева обратила внимание с самого первого знакомства с документом. Но имела ли она значение? Просто некоторые слова, намеренно или нет, были выписаны с едва определимым изменением почерка. Графический портрет Сеньоры в этих местах делал странное выражение лица, как будто притворявшаяся важной дамой женщина вдруг на секунду забывала серьезную мину и, не выдерживая, прыскала со смеху, как девчонка, задумавшая проказу. Не найдя ничего нового после десятого по счету раза, она, разочарованно вздохнув, опустила руку с книгой.
– Что бы это значило?.. Что… – шептала она.
Взгляд ее уперся в стену напротив очага. Часть стены была облицована изразцами с бледным рисунком. Некоторые плитки были отполированы до зеркального блеска. Зеркала? Не может быть… Во-первых, таких изразцов Ева отродясь не видела. Во-вторых, они бы наверняка разбились, как почти все стекла и зеркала в этом доме.
Ева подошла к стене. Более тщательный осмотр плиток показал, что те из них, которые она приняла за зеркальные, на самом деле изготовлены из металла и действительно отполированы. Правда, вблизи они не были такими уж блестящими, а напротив, слегка помутнели от пыли и грязи. Продолжая изучать изразцы, Ева увлеклась настолько, что, не обращая внимания на Макса, стала размышлять вслух: