Комплекс хорошей девочки
Шрифт:
— Я разговаривал с Леви.
К чему он ведет? Я не уверена, какое отношение это имеет к нашей ситуации или нашей ссоре, и часть меня хочет, чтобы он перестал тянуть время и сказал мне, все ли у нас будет хорошо. Но я сдерживаю свое нетерпение. Эван сказал, что у его брата есть схема. Может быть, это ее часть.
Поэтому я говорю:
— Угу.
— Угу. — долгая пауза. — Я собираюсь выдвинуть обвинения против Шелли. За кражу.
— Вау. — Мне и в голову не приходило, что это вообще может быть вариант. Но в этом есть смысл. Мать она или нет, но она украла у него более десяти тысяч долларов.
— Как
— Честно? Ужасно, я облажался. Она моя мама, понимаешь? — Я вздрагиваю, услышав, как его голос надломился. — Я не хочу думать о том, что ее посадят в тюрьму. В то же время, что это за человек, который крадет у собственного ребенка? Если бы мне не нужны были деньги, я бы сказал все, что угодно. К черту все это. Но это был каждый цент, который я накопил. Это заняло у меня годы.
Он разговаривает со мной. Это хороший знак.
Но потом он замолкает, и мы вдвоем лежим, не прикасаясь друг к другу, оба, похоже, боимся слишком сильно потревожить воздух. Проходит несколько секунд, и я понимаю, что ничто не мешает мне быть первой.
— Прости, — говорю я ему. — Я перешла все границы ранее. Я заняла оборонительную позицию и набросилась на тебя. Это было подло, и ты этого не заслужил.
— Ну… — говорит он, и мне кажется, я улавливаю намек на улыбку в его голосе. — Я немного этого ожидал. Шелли действует мне на нервы, понимаешь? Я просто хочу исходить дерьмом, когда она рядом. А потом она ушла и украла мои деньги… — Я чувствую, как в нем нарастает напряжение, какие усилия ему требуются, чтобы оставаться спокойным. Затем, сделав глубокий вдох, он снова расслабляется. — Многое из того, что я сказал, выплеснулось на тебя, потому что я был зол на нее. Ты была права. У меня есть кое-какие заморочки, которые были задолго до того, как ты появилась.
— Я понимаю. — Поворачиваясь на бок, я нахожу его силуэт в темноте. — Я думала, что предложить тебе деньги было правильно, но теперь я вижу, как в тот момент это задело тебя за живое. Я не пыталась бросаться деньгами для решения проблемы или подавить тебя, я обещаю. Это просто то… как работает мой мозг. Я перехожу в режим решения проблемы: “Деньги украдены? Вот деньги.” Понимаешь? Это не должно было касаться наших счетов. — Я проглатываю приступ вины. — В будущем, когда дело дойдет до такого рода вещей — семейных проблем, денежных проблем — я здесь, если я тебе буду нужна. В противном случае я буду держаться подальше.
— Я не говорю, что хочу, чтобы ты не была вовлечена. — Он сдвигается, тоже поворачиваясь ко мне лицом. — Мне не нужны все эти правила, условия и прочее дерьмо. — Купер находит мою руку в темноте и прижимает ее к своей груди. Он без рубашки, в одних боксерах. Его кожа теплая на ощупь. — Ситуация с деньгами всегда будет существовать, и я должен перестать выходить из себя из-за этого. Я знаю, ты не пытаешься вызвать у меня какие-либо чувства.
— Я боялась, что ты не вернешься. — Я снова сглатываю. Сложно. — Я имею в виду, пока я была здесь.
— Потребуется нечто большее, чтобы избавиться от меня. — Он запускает пальцы в мои волосы, потирая большим пальцем затылок. Это милый, успокаивающий жест, практически снова погружающий меня в сон. — Я кое-что выяснил сегодня вечером.
— Что?
— Я сидел в этом грязном
Я улыбаюсь в подушку. Когда он так говорит, мы звучим как пара тупиц.
— И это как бы внезапно поразило меня. Я подумал: а что, если ее там не будет, когда я вернусь? Я уставился на дно стакана, жалея себя. Что, если я сбежал от самого лучшего, что когда-либо случалось со мной?
— Это мило, но я бы не зашла так далеко.
— Я серьезно. — Его голос мягкий, но настойчивый. — Мак, здесь никогда не было все хорошо. Потом умер мой отец, и это стало подтверждением того, что лучше уже не будет. Шелли сбежала. Мы справились. Никогда не жаловались. А потом появилась ты, и у меня начали появляться идеи. Может быть, мне не нужно было соглашаться на немного лучше, чем ничего. Может быть, я даже мог бы быть счастлив.
Он разбивает мне сердце. Жизнь без радости, без предвкушения того, что завтрашний день все еще может быть необыкновенным, высасывает душу прямо из человека. Это холодная, темная, удушающая бесконечность небытия, когда тебя поглощает отчаяние. Ничто не может вырасти в пустоте, где мы смирились с оцепенением. Никогда не были по-настоящему живыми. Это тот же самый длинный туннель, который, как я видела, сужался вокруг меня, чем пристальнее я смотрела на будущее, которое Престон и мои родители представляли для меня.
Купер спас меня от этого. Не потому, что он увез меня, а потому, что встреча с ним, наконец, открыла возможности, которые я упускала. Возбуждение от неопределенности. Страсть и любопытство.
Я была в полусне, пока не встретила его.
— Я думала, что была счастлива, — говорю я ему, скользя пальцами вверх и вниз по его ребрам. — Уже давно. На что тут было жаловаться, верно? Мне было дано все, о чем я только могла мечтать, кроме цели. Выбора. Возможности потерпеть неудачу, получить травму. Любить так сильно, что мысль о том, чтобы потерять это, разрывает на части. Сегодня вечером, когда я подумала, что между нами, возможно, действительно все кончено, в моей голове пронеслись самые разные мысли. Я сходила с ума.
Купер наклоняет мой подбородок к себе и прижимается своими губами к моим самым легким прикосновением. Достаточно, чтобы заставить меня искать его, чтобы попробовать еще раз.
Его дыхание — теплый шепот на моих губах.
— Возможно, я просто влюбляюсь в тебя, Кэбот.
Мое сердце дрогнуло.
— О-о-о.
— Ты даже не представляешь.
Он проводит пальцами по моему позвоночнику, заставляя каждый нерв гореть. Я прикусываю его нижнюю губу, слегка дергаю, на нашем бессловесном языке, который говорит, что он мне нужен. Сейчас. Забери эту боль. Но он методично, удручающе терпеливо снимает с меня майку, прежде чем обхватить ладонью одну грудь, одновременно облизывая другую. Он стягивает свои боксеры вниз. Я вылезаю из нижнего белья, пока он надевает презерватив. Дрожь предвкушения пробегает по мне.