Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)
Шрифт:
— Как в генеральном штабе.
Дани согласился:
— Так оно и есть.
Кончиком указки он обвел южную часть провинции, где названия селений громоздились одно на другое:
— Смотри. Это все охвачено. Красными булавками отмечены места, где мы побывали дважды. Как правило, районные центры. Встречаются довольно большие селения, вроде Ла-Салы, где имеются даже промышленные предприятия. Интересно, что Ла-Сала — единственное в провинции селение, которое в демографическом отношении после войны выросло. Словом, здесь мы поработали на славу. Сюда можно больше не возвращаться. Пожалуй,
— А Босигас?
— В Босигасе был Айюсо со своей командой, потом Мигель или кто-то еще, неважно. Кроме того, там ветеринаром Чучо Медина, и он держит руку на пульсе.
Дани поднял указку и обвел круг в западной части провинции.
— Этот район, — продолжал он, — наверное, самый беспризорный. Сплошь синие булавки, а это значит, что наши там побывали всего один раз. Из этих селений народ уходит, остались почти одни старики и дети.
— Но старики тоже голосуют, — перебил его Виктор.
— Минуточку, — продолжал Дани, в котором, как видно, кофе пробудил необычную разговорчивость. — Три дня назад там был Хуанхо и нашел, что положение вполне сносное. Все стены заклеены лозунгами. Словом, только один уголок осталось посмотреть — район Коркуэнды. Завтра Мигель и Хулия сделают туда марш-бросок. Семья Хулии родом оттуда. Ее дед был там в свое время касиком — думаю, все будет в порядке.
Дани сделал передышку. Из кармана брюк вытащил сигареты и протянул Виктору вместе с зажигалкой, украшенной эмблемой партии.
— И последнее, — добавил он, пряча сигареты и зажигалку и поднимая указку вверх, к самому краю карты, — остаются три маленьких селения между Рефико и Паласиос-де-Силос. Видишь? О них, как и обо всей северной части провинции, мы знаем только из школьных учебников, не более. Может, овчинка и выделки не стоит, но все-таки…
— Это в горах? — спросил Виктор.
— Совершенно верно, дорогой, это горные селения, бедные селения с допотопными нравами, жители прозябают на крохотных участках — выращивают зерно, фрукты, собирают мед. Может, туда и ездить не стоило бы, но выхода нет.
Он опустил указку к самым ботинкам и длинно выдохнул табачный дым. Поднял правую бровь и спросил:
— У тебя завтра утром нет дел?
Виктор достал из внутреннего кармана куртки записную книжку.
— Нет, утром не могу, — сказал он.
— А в полдень?
— Никак не могу, — отказался Виктор. — В десять у меня интервью на радио, ты знаешь. В половине двенадцатого — ответы на анкету «Гасеты» [10] : «Если вы станете депутатом, что собираетесь сделать для провинции?» Чушь, конечно, согласен, но попробуй сказать «нет». — Он подмигнул. — С этими средствами массовой информации надо держать ухо востро.
10
«Гасета илюстрада» — популярный иллюстрированный журнал.
Дани опустил голову и призадумался. Когда он молчал, черты его лица словно успокаивались. Наконец он сказал, глядя в пустоту:
— Ладно, даже если выедете в час, то пообедать сможете
Виктор согласился.
— Ладно, — сказал он.
Дани вдруг задрал голову к потолку и в такой позе продолжал:
— Пако и Анхель Абад могут выехать в одиннадцать в Дос-Кабальос и назначить собрания. На часов пять — в Куренье, на половину седьмого — в Кинтанабаде, на восемь — в Мартосе. Еще успеете поужинать здесь, вернетесь засветло.
— Ладно, — повторил Виктор.
Дани вернул голову в нормальное положение.
— Остается решить, с кем ехать, — сказал он. — Во-первых, я думаю, Рафа. Симпатяга, балагур, немного, может, легкомысленный, но молодчина. Ты его знаешь, на один день сойдет, к тому же хорошо водит машину. Во-вторых, Лали, в такой поездке нужна женщина. Лали хороша собой, ты ее тоже знаешь, лучшего украшения у нас нет; кроме того, она умница; единственно, что от нее требуется, — раз и навсегда забыть свои феминистские теории. Рассуждать об эмансипации в горах — курам на смех, ты ее убеди, что не все сразу.
Виктор еще раз согласился.
— Хорошо, — сказал он.
Дани обернулся к Кармело:
— Не сходишь за ними?
Кармело молча вышел. Дани пожал плечами и снова задрал голову.
— Что с тобой? — спросил Виктор.
— А ничего, болит. Когда устаю, вступает в шейный позвонок, как будто током бьет.
Когда Кармело вернулся вместе с Лали и Рафой, Дани уже опять принял нормальное положение. Жестикулируя, он живо изложил программу. Рафа подошел к карте и провел пальцем от Рефико до Паласиос-де-Силос.
— Тут? — сказал он. — Вот те раз, да это же Урдес [11] !
— Ты что, бывал там?
— Да нет, и я не бывал, и ты не бывал, никто там не бывал. С Урдесом как с «Капиталом»: чуть что — все его поминают, а никто не знает, что это такое.
— Надо бы почитать, — сказал Дани.
— Я тебе головой ручаюсь, там никого не осталось. От силы пятьдесят мужиков на все три селения наберется.
— Если они женаты, глядишь, сто голосов и получится.
— А голосов получится и того меньше, старик.
11
Горный район на севере Эстремадуры, отличающийся суровыми природными условиями и низким жизненным уровнем.
На столе зазвонил телефон.
— Может, возьмешь трубку, — попросил Дани.
Кармело снял трубку:
— Да… Да, был здесь… С плакатами, само собой… Несколько групп… Не могу вам сказать… Нет… нет… нет… Да ничего не случилось… Нечего беспокоиться…
Рафа продолжал сосредоточенно изучать карту. Виктор объяснил: Кинтанабад и Мартос. К ужину сможем вернуться.
Рафа схватился руками за голову:
— Смерть мухам! Вы обратили внимание, тут проселочная дорога? Ну и ну, старики! — Он улыбнулся. — Зато в Рефико такая форель!