Конь в малине
Шрифт:
Я повесил трубку и вышел из будки.
62
Утром я разбудил Катю, покормил в постели завтраком. Когда она поела, я вогнал ей в плечо шприц-тюбик с лошадиной дозой снотворного, приобретенный вечером в ближайшей аптеке, и укрыл одеялом.
На Семнадцатую линию я поехал общественным транспортом. И в половине одиннадцатого оказался возле офиса.
– Кто? – спросил говорящий замок голосом Пал Ваныча, когда я нажал кнопку у дверей.
– Арчи Гудвин.
Замок
Я шагнул внутрь, отклеил бороду, бросил в сумку.
В офисе сегодня никого не было – ни охранника у дверей, ни секретарши перед кабинетом. Поливанову-Раскатову не нужны были лишние свидетели. Мне – тоже…
Я перекинул сумку в левую руку, достал из кобуры «етоич» и постучал рукояткой в дверь кабинета.
– Входите, Арчи Гудвин!
Я снял пистолет с предохранителя, привел мышцы в боевую форму и распахнул дверь.
В лицо мне смотрел маленький черный зрачок, предвестник мгновенной смерти.
– Бросайте оружие, Арчи Гудвин!
Раскатов, как и ожидалось, был один.
Мы стояли друг против друга, готовые нажать на спусковые скобы и продырявить другу мозги. Ситуация патовая… Я бы на его месте притаился за дверью, но он был слишком самоуверен для этого. Еще бы – весь последний год ему везло!..
– Бросайте оружие, Метальников!
– Я без шкатулок, господин хороший!
Он мгновенно оценил ситуацию – убивать меня становилось бессмысленно.
– Какого же черта вы приперлись?!
– На рандеву, Пал Ваныч, на переговоры, с вашего позволения… Но вести их под дулом пистолета я не намерен. Так что бросайте оружие вы! Мне терять нечего!
Он опять просчитал ситуацию.
– Вы без шкатулок, а я без денег. – Он аккуратно положил пистолет на стол. Шкатулки ему были нужнее, чем мне деньги. Поэтому он и должен был рисковать.
– Отойдите в угол!
Он послушно, не делая резких движений, переменил позицию.
Я поставил сумку на пол, приблизился к столу, взял за ствол хозяйское оружие, открыл один за другим ящики.
Денег и в самом деле не было. С его точки зрения ситуация по-прежнему оставалась патовой, если бы ни одно обстоятельство, о котором, по его мнению, я и не догадывался.
Ногой я отодвинул от стола кресло для посетителей, угнездился в нем.
– Поговорим? Кстати, можете сесть.
Он усмехнулся, вернулся за стол. Но остался стоять.
– Раз шкатулок нет, разговаривать не о чем! Вы только отнимаете у меня время.
– Да, время начальника питерского РУБОП дорого стоит! – Я достал сигареты, закурил. – Садитесь, поговорим. Шкатулки со мной. По крайней мере одна. Я сблефовал. Садитесь, только руки держите на столе.
Он сел:
– Покажите!
Я подтянул ногой сумку, поставил на колени, расстегнул молнию, показал уголок хрустального ларца, подаренного мне женой «марсианина».
– Шустрый молодой человек! – Раскатов выдержал удар с достоинством.
– Ваша наука, дорогой
Он опять усмехнулся:
– Представьте, мне было известно, что вы живы. И что рано или поздно придете, я тоже знал. – Ему казалось, будто он отвечает ударом на удар, но я не стал усмехаться: главный удар еще был впереди.
– О том, что я жив, вам сказала Альбина Паутова. Разумеется, вы отыскали ее после моих отчетов…
Он не вздрогнул. Лишь прошипел сквозь зубы:
– Оказывается, вы немало знаете…
– О том, что вы отыскали Паутову, я не знаю, а только догадываюсь. Зато знаю много чего иного. Я прочел дневник Марголина.
– Этот идиот и дневник писал?
– Еще как писал! Там изображены все ваши совместные похождения. И я этот дневник нашел!
– Резвый молодой человек, – повторил Раскатов. – Увы, от многих знаний многие печали. Репортер Бакланов уже имел возможность убедиться в этом. Только не говорите мне, что вы с ним не встречались и не просили о помощи!
Я смерил его взглядом:
– Тюрьма по вам плачет, господин генерал…
Раскатов хмыкнул:
– Она по мне еще сто лет плакать будет. Доказать-то вам ничего не удастся. Дневник Марголина – это сюжет фантастического рассказа. Марголин собирался написать такой, рассказывал мне как-то. Сам Виталий мертв, Альбина Паутова будет молчать. Ну а вам, дорогой мой, просто никто не поверит. Скорее уж в психушку снарядят…
– Тут вы правы…
– А я очень редко бываю не прав. – Он хотел сложить руки на груди, но мой пистолет легонько дернулся, и руки неторопливо вернулись на стол, легли, чуть подрагивая. Все-таки Раскатов нервничал – даже зная то, о чем не должен был догадываться я…
– Наверное, вы и в самом деле редко ошибались, коли доросли до такой должности… Но Альбину Паутову вам надо было убрать.
– Зачем?! Она еще пригодится. Или вы решили сами воспользоваться содержимым шкатулок? – Он погрозил пальцем. – Погреть, так сказать, руки на чужом горе… Не выйдет, молодой человек! У вас нет выходов на те сферы, где могут заинтересоваться в нашем продукте и готовы заплатить соответствующие суммы. А это сферы – о-го-го! Одна из шкатулок предназначена для помощника президента по науке, а еще одна – для самого! Так что тут вы со свиным рылом да в калашный ряд. И все, на что способны, – это продать шкатулки мне.
– А почему вы не убили Екатерину Савицкую? Ведь о ней тоже говорилось в отчетах, и вы могли разобраться, какую роль она сыграла во всей этой истории.
Он осторожно потер руки:
– Мы и разобрались! Но к тому времени я уже знал, что она ваша бывшая жена. Нет, ее надо было сохранить. Эти научные эксперименты иногда проваливаются. А вдруг бы Арчи Гудвин вспомнил, что он вовсе не Арчи Гудвин.
– И тогда бы жизнь Савицкой стала рычагом, с помощью которого мною можно управлять…