Конан и амулет небесного народа
Шрифт:
Темные коридоры сужались и расширялись вновь, точно кишки доисторического чудовища. Тхутмертари могла бы путешествовать по катакомбам Великой Пирамиды с завязанными глазами. Принцессе, отдавшей себя Богу-Змею, ведомы были все закоулки его тайного храма. Так считала она. Как оказалось, она заблуждалась. Там, где глаза Тхутмертари видели лишь ровную, отполированную тысячелетиями поверхность, рука Тот-Амона нащупала рычаг. Стена бесшумно отодвинулась, обнажив черноту гигантского чертога. Словно угадав ее мысли, Тот-Амон сказал:
– Что, не бывала здесь? Тебя это удивляет? Но я, как верховный жрец, обязан знать каждый закоулок Великой Пирамиды. Входи же, прекрасная Тхутмертари!
Легко подтолкнув принцессу, Тот-Амон двинулся за ней следом. Остальные жрецы в чертог ступить не осмелились.
– Это
Тхутмертари вздрогнула. Ее глаза постепенно привыкали к едва заметному свечению, наполнявшему колоссальных размеров помещение. Высокий свод, теряющийся во мраке, поддерживали бесчисленные узкие колонны в форме изготовившихся к нападению кобр. К большинству колонн золотыми цепями были прикованы скелеты – по одному к каждой колонне. Оскалившиеся черепа светились мерцающим фосфоресцирующим светом; он-то и позволял видеть далеко вперед. Там, впереди, где кости, прикованные к колоннам, уже частично рассыпались в прах, Тхутмертари приметила скелеты, своими очертаниями не похожие на человеческие. Скорее, они могли принадлежать огромным человекоподобным ящерам.
– Правильно, – отметил Тот-Амон. – Склеп Принцев столь же древен, как и сама Великая Пирамида. Еще праисторические люди-змеи, уроженцы Валузии, казнили здесь своих правителей, прогневавших Отца Сета. Склеп Принцев – привилегированная камера смерти. Только особы королевской крови и верховные чародеи имеют привилегию принять смерть от божественного Чипуа-Акая, верховного палача Подземного Мира. Едва почуяв запах живого существа, Чипуа-Акай поднимается со своего ложа и посещает Склеп Принцев. Здесь он насыщается жизненной силой и теплой плотью приговоренного, а затем возвращается в свое логово – до следующего раза. И так – век за веком, тысячелетие за тысячелетием. Таков порядок. Вот моя последняя милость тебе, прекрасная принцесса: ты умрешь привилегированной смертью. Я делаю это в память о годах нашей близости и в знак моего уважения к твоим прошлым злодеяниям, кои прославили священное имя Сета и вселили неиссякаемый ужас в сердца неверных.
Тот-Амон подвел Тхутмертари к свободной колонне. Камень оказался влажным, скользким и холодным, как чешуя кобры. Волшебник слегка потер большой перстень, сверкавший на его правой руке. Перстень изображал змею, свернувшуюся в три кольца и державшую свой хвост в ядовитых зубах. Это был магический талисман, символ власти Тот-Амона над сообществом черных магов. Почувствовав прикосновение руки хозяина, магическая змея зловеще блеснула изумрудными глазами. В то же мгновение золотые цепи сомкнулись вокруг ног, талии и шеи Тхутмертари. Еще одна цепь лязгнула, пытаясь приковать к столбу руки приговоренной. Словно узрев, что левая рука у жертвы отсутствует, цепь оставила в покое и руку правую.
– Ну, вот и все, – повторил Тот-Амон. – Сейчас я оставлю тебя, а еще спустя некоторое время божественный Чипуа-Акай познает вкус твоей плоти. Ты превратишься в такой же светящийся скелет, как и все эти принцы былых времен. Знаешь ли ты, кто, к примеру, твой сосед слева? – колдун указал на скелет, белевший в полуметре от обреченной принцессы. – О, этот человек оставил значительный след в истории не только нашей страны. Он известен всем как принц Тотмекрис. Да, не удивляйся, это и вправду он. Тот, кто более ста лет назад поднял бунт против короля и, потерпев поражение, скрылся с несметными сокровищами. Позже сокровища принца Тотмекриса попали в руки известного пирата Траникоса. Траникос припрятал их в пещере посреди пиктских пущ. Лет десять назад на пещеру ту случайно наткнулся, убегая от пиктов, киммериец Конан, да будет проклят он во веки веков. Завладев сокровищами Тотмекриса, Конан снарядил повстанческую армию и пошел войной на короля Нумедидеса. Поход варвара, как известно, был успешным. Так что, выходит, косвенно этот принц, – Тот-Амон неприязненно ткнул холеным пальцем в скелет Тотмекриса, – виновен в возвышении нашего извечного врага киммерийца, с которым ты, о недостойная, имела глупость вступить в преступный сговор. Позор! Как видишь, Тотмекрису не помогли награбленные сокровища. Люди до сих пор считают, что мятежный принц умер
Тхутмертари давно уже не слушала болтовню верховного жреца. Она молилась. Смерть по-настоящему никогда не страшила ее; не боялась она ни чудовищ, пожирающих плоть и душу, ни проклятий, ни адских мук. Ужасы для нее были чем-то естественным и само собой разумеющимся. По большому счету, она только рада была принять смерть в привилегированном Склепе Принцев. Это льстило ее самолюбию. Она готова была уйти, чтобы присоединиться к своему богу. Но не сейчас! Она не хотела покидать мир людей побежденной. Явиться к Сету в зените славы, когда весь мир будет лежать у ее ног, – вот была мечта мятежной принцессы. Сейчас же она не могла уйти. Это было не в ее характере. И потому она молилась Сету, прося лишь об одном: дать ей последний шанс. Шанс все исправить, шанс отомстить врагам, шанс снова стать великой. И, когда она уже потеряла всякую надежду, до глубин сознания ее донесся голос змеиного бога: "Сет на стороне сильного…"
Сет на стороне сильного! Вот в чем заключался ее последний шанс! Сет на стороне сильного, говорил ее бог, и это не означало, что он окончательно отступается от своей верной рабы. Напротив! Сет на стороне сильного – значит, на ее стороне! Не может же она считать сильным этого ничтожного самовлюбленного Тот-Амона, вечного неудачника, позорящего священное имя Древнего Змея?! Она, принцесса Тхутмертари, сама должна быть сильной, и тогда Сет будет на ее стороне. Могучий Князь Тьмы уважал силу; он давал Тхутмертари явный знак: отныне ей придется рассчитывать только на себя – но и награда за триумф будет колоссальной! Как и кара в случае неудачи…
– …Прощай, прекрасная принцесса, – молвил между тем Тот-Амон. – Божественный Чипуа-Акай уже в пути; я чувствую это. Неужели ты так ничего и не скажешь мне напоследок?
– Скажу, – Тхутмертари с трудом разжала высохшие губы; из груди вырвался неестественный надтреснутый голос, – Я кое-что скажу тебе, Тот-Амон. Чародей изумленно попятился. Это были первые слова принцессы с того момента, когда волшебный ветер Великой Души принес ее в Кеми. И тон, которым сейчас говорила Тхутмертари, ничем не напоминал голос приговоренного к ужасной смерти человека – он был исполнен силы и спокойной уверенности.
– Говори же, – пробормотал верховный жрец.
– Я вернусь.
Тот-Амон вздрогнул и всем телом подался назад. Ему показалось, что глаза старухи на миг прояснились и на него смотрела прежняя Тхутмертари – та самая кровавая принцесса-жрица, для которой никогда не существовало никаких преград. В этом взгляде искушенный волшебник не мог не прочесть свою смерть. Больше Тхутмертари ничего не сказала.
С трудом поборов наваждение, властелин Черного Круга взял себя в руки. Вот стерва, даже перед смертью может испортить настроение! Ничего, скоро, очень скоро Чипуа-Акай доберется до нее! Ненавидящим взором окинув уродливую фигуру некогда прекрасной принцессы, Тот-Амон судорожным движением запахнул тунику, резко повернулся и двинулся к выходу. Когда он уже добрался до тайной двери, соединяющей Склеп Принцев с коридором, голос Тхутмертари настиг его вновь. Она сказала:
– Я обязательно вернусь, Тот-Амон.
Побледнев еще сильнее, верховный жрец с трудом нащупал рычаг. Стена сомкнулась за ним. Приговоренная принцесса осталась в гордом одиночестве; со всех сторон ее окружали скелеты правителей минувших эпох.
Мертвая тишина зависла в громадном чертоге. Собственное прерывистое дыхание казалось принцессе ревом ужасного чудовища. Тхутмертари постаралась успокоиться. Скоро, очень скоро ей понадобится вся сила, человеческая и волшебная, какую только сможет она извлечь из скудных запасов своего естества. Она сумеет стать сильной – и тогда победит. Если же нет – в Склепе Принцев станет одним светящимся скелетом больше…