Конан и пророк Тьмы
Шрифт:
— Десятка, по коням! — вновь скомандовал Конан окружившим его в мгновение ока подчиненным.— За мной строй держать два на пять, мечи наголо… и по сторонам смотреть! В оба!..
Молнией взлетев на спину своего вороного жеребца, киммериец, не оглядываясь, бросил послушного скакуна в сторону смутно белеющего вдалеке шатра главнокомандующего: бивак командира-сотника был разбит почти у самого входа в Ущелье, поэтому Конан не стал терять времени на его поиски, а сразу ринулся к шатру Баруха.
Когда он, с трудом пробравшись среди беспорядочно расставленных палаток, гомонящих и не понимающих, что происходит, лучников, то и дело снующих туда-сюда солдат,
— За ними! — в азарте ревел князь Барух, потрясая до блеска начищенным кинжалом.— Хашидские псы бегут под натиском нашего оружия! За ними, слава Богам и сокровищам Вагарана!
— Барух! — сильнее грома проорал Конан, на полном скаку осаживая коня прямо у ног охраников.— Это ловушка, как ты не понимаешь! Армия хорайцев только и ждет, чтобы мы начали преследование ударного отряда и вступили в Ущелье! Прикажи войску построиться «клешней», тогда мы сможем отразить контратаку Хашида!..
Барух повернул к Конану налитое кровью одутловатое лицо.
— Что я слышу? — по-змеиному прошипел он, с головы до ног оглядел зарвавшегося воина и приметил одну-единственную полоску, черной охрой нарисованную на правой щеке того.— Надо же, десятник! Значит, среди моих офицеров появился либо трус, либо предатель?! Или ты не слышал моего приказа наступать? Кто твой сотник? Я спущу с него шкуру за то, что он берет в подчинение таких мерза…
— Великий князь! — Конан постарался говорить спокойно и учтиво: пятнадцать охранников Баруха, обнажив мечи, только и ждали приказа расправиться со взбунтовавшимся воином.— Враг, что напал на нас, был лишь небольшим легким кавалерийским отрядом — иначе бы ему ни за что не удалось незаметно пройти через наши посты и столь далеко проникнуть в глубь лагеря. Поэтому нет необходимости преследовать его. Напротив, основные силы противника стоят и ждут, чтобы мы начали атаку и вступили в Ущелье. Это капкан, ловушка, западня!..
— Интересно, а откуда ты это знаешь? — прорычал Барух.— Может быть, ты лазутчик, засланный подлым Хашидом? Подкупленный смутьян, что вносит раздор в слаженные ряды благородных воинов?
— Великий князь,— невозмутимо повторил киммериец, изо всех сил удерживая под собой гарцующего жеребца,— прикажи войску построиться «клешней» у входа в Ущелье, потому что…
— Мразь, ублюдок, щенок! — взревел князь.— Я приказал наступать, и ты пойдешь в первых рядах! А если мои люди увидят, что ты пытаешься спрятаться за спинами своих же боевых товарищей, то участи твоей не позавидует и схваченный стражей распоследний насильник малолетних! Вперед, в атаку! — И, точно потеряв всякий интерес к варвару, он повернулся в сторону застывших оруженосцев.— А вы чего ждете, остолопы?! Или вас мои приказы тоже не устраивают?..
Повинуясь команде сигнальщиков, послышался дробный бой барабанов, и над шатром главнокомандующего взметнулись специальные флажки, уведомляющие о начале наступления.
Скрежеща зубами, Конан вернулся к ожидающей его неподалеку десятке. Несколько ударов сердца он мрачно смотрел в преданные лица солдат, потом негромко произнес:
— Вы слышали все. Выбор за вами, и я, ваш командир, никого не неволю. У нас есть всего три возможности. Подчиниться Баруху и геройски пасть в Завывающем Ущелье. Ослушаться приказа, отступить и навсегда покрыть свои имена позором… Или же, вероятно, ценой своей жизни попытаться изменить роковой
Итак, те, кто выбрал первое, должны поторопиться — передовые отряды князя Баруха уже на подступах к Ущелью, и поэтому я советую им немедленно отправиться вдогонку. Те, кто выбрал второе, тоже должны торопиться — войско Баруха уже на ногах и пробраться к пескам с каждым мигом становится все труднее… Те же, кто пойдет со мной, пусть останутся на месте… но знают, что наши шансы крайне незначительны.
И никто из десятки не пошевелился. И Конан внутренне улыбнулся — все же он командует отменными воинами.
— Что ж,— сказал он,— выбор сделан. За мной, «кустом».
В свете разгорающегося дня он видел, что основные силы шемитов, построившиеся в боевые порядки, быстро и целеустремленно направляются к зияющей впереди расселине, а передовые отряды уже вступили в тень Ущелья. Угрозы Баруха Конан не боялся: во время наступления никто не сможет проследить за выполнением приказа неприметным десятником, а тем более привести в исполнение приговор, каковой выносится лишь особенно отличившемуся дезертиру. И поэтому киммериец повел свою группу не вслед за остальными войсками — в разверстую пасть смерти — и не обратно к пустыне, где был достаточно большой шанс спастись, а вверх по склону скал, справа от предательского Завывающего Ущелья — туда, куда не отважился бы залезть и самый смелый лазутчик.
Подъем продолжался довольно долго, и Конан отчетливо слышал звуки битвы, раздающиеся снизу, с левой стороны: как он и предполагал, в Ущелье войско князя поджидали главные силы вагаранцев, и неудержимая волна наступающих натолкнулась на неприступный берег защитников. Сердце его сжималось от тоски — ведь на верную гибель он оставил там своих товарищей по оружию, и никакое невежество Баруха не сможет послужить ему оправданием… Но так же он знал, что если князь решится-таки на отступление, то с противоположного конца Ущелья его воинов также будут ждать отряды армии Вагарана; так что иного выхода нет, кроме как продолжать подъем.
Ибо действиями защитников нужно руководить с такой позиции, откуда все поле брани просматривается как на ладони и откуда сигналы к перемещению войск будут видны или слышны командирам хорайских отрядов. А подобное место во всей округе только одно: на правом склоне, неподалеку от вершины самой большой скалы из тех, что окружают Завывающее Ущелье; туда-то и направил Конан свой маленький отряд. Долгим и трудным был этот подъем. Из-за беспорядочного нагромождения обломков скал всадникам пришлось спешиться и повести коней в поводу; они и старались не потревожить неустойчивое равновесие камней, поскольку любое неосторожное движение могло вызвать обвал и тем самым раскрыть план Конана.
В Ущелье рассвет еще только занимался, а здесь, на вершине, уже светило висящее над горизонтом солнце. Люди и кони, скалы и камни отбрасывали длинные причудливые тени. Ветер трепал густую гриву волос варвара, пел свою заунывную песню в расселинах и разломах.
Конан огляделся. Где-то там, чуть правее испещренного трещинами выступа, и должен прятаться сигнальщик. А может быть, и не один. Трое. Или даже пятеро…
— Приготовиться к бою,— на мгновенье обернулся киммериец к своим молчаливым спутникам.— Двигаться осторожно, но особо не таясь. Убивать каждого, кто попадется на пути.