Конан из Киммерии
Шрифт:
Внизу раздавались приглушенные голоса и шаги нескольких человек, на стене появились отблески пламени.
Саломея отступила во тьму и притаилась за массивной колонной, туда же укрылся и жрец. Рука ведьмы потянулась к висящей на поясе позолоченной сумочке.
6
Яркое и дымное пламя факела пробудило королеву Хаурана от сна. Она приподнялась, опираясь на руки, и открыла глаза. Наверное, Саломея что-то задумала! Но раздался взволнованный голос:
— Тарамис! О, моя королева!
Она
Королева завернулась в лохмотья и, сжавшись в комок, ожидала своей участи.
Один из пришельцев пал на колени и простер к ней руки.
— О Тарамис! Иштар помогла разыскать тебя! Помнишь ли ты меня? Я Валерий. Когда-то, после битвы при Корвеке, ты удостоила меня поцелуем…
— Валерий… — простонала королева. — Я, должно быть, сплю… Это новая ворожба Саломеи…
— Нет! — голос его дрожал. — Твои верные слуги пришли спасти тебя. Но нужно торопиться. На равнине Констанций сражается с Конаном, который привел из-за реки зуагиров, но сотни три шемитов все еще в городе. Стражник убит, вот его ключи. Других часовых не видно. Уходим, быстро!
Королева облегченно вздохнула и потеряла сознание. Не раздумывая, Валерий подхватил ее на руки и пошел вслед за тем, кто нес факел. Они стали подниматься по сырым ступеням лестницы — казалось, им не будет конца — и очутились в коридоре. Вдруг, возле портала, факел погас, а тот, кто его нес, издал короткий предсмертный стон. Голубая вспышка выхватила на миг из темноты разъяренные лица Саломеи и ее спутника.
Вспышка была такой яркой, что хауранцы ослепли. Валерий с королевой на руках продолжал бежать, слыша за спиной звуки убийственных ударов, стоны и хищное сопение. Но тут сильный толчок поверг воина на пол, а королеву вырвали у него из рук. Он кое-как поднялся и затряс головой, чтобы прогнать ослепление. Он был один в коридоре, его спутники лежали в крови, покрытые глубокими ранами. Ослепленные адским пламенем, они, должно быть, и не защищались. Все были мертвы.
Королева исчезла.
Грубо выругавшись, Валерий выдернул меч, стащил погнутый шлем и что было сил хватил им об пол. Из раны на голове по лицу потекла теплая струйка. Он несколько раз оборотился, прикидывая, в какую сторону унесли Тарамис, и услышал, что кто-то зовет его:
— Валерий! Валерий!
Спотыкаясь, он побежал на голос, и через минуту в его руках оказалось знакомое стройное тело.
— Игва! Да ты с ума сошла!
— Я должна, должна была пойти сюда, — со слезами в голосе сказала девушка. — Я следила за вами и спряталась во дворе за аркой. Только что я видела ее и слугу, который тащил женщину. Я узнала Тарамис и поняла, что вам не повезло… Ты ранен!
— Царапина. — Он оттолкнул ее руку. — Вперед, Игва! Показывай, куда они побежали!
— Через двор в сторону храма.
Молодой воин побледнел.
— Во имя Иштар! Вот ведьма! Она решила принести
Девушка, заливаясь слезами, пересекла площадь и скрылась в улице, что вела к стене. Валерий устремился к зданию, угрюмо возвышавшемуся напротив дворца. Ноги его едва касались каменных плит. Саломея и жрец в спешке не закрыли за собой тяжелую дверь. Воин вбежал в храм и увидел тех, кого преследовал. Королева очнулась и, чуя неминуемую гибель, сопротивлялась изо всех сил. Ей даже удалось вырваться из цепких рук жреца, но лишь на мгновение.
Они были уже в центре огромного зала, на другом конце которого находился страшный жертвенник, а за ним — высокие железные двери. Многие прошли через них, но возвращалась лишь одна Саломея.
Во время борьбы лохмотья слетели с королевы, и она казалась лесной богиней в объятиях демона. Саломея шагала к дверям, нетерпеливо оглядываясь. В полумраке мелькали перекошенные физиономии идолов.
Подняв меч, Валерий в гневе бросился вперед. Раздался предостерегающий крик Саломеи, и желтолицый жрец, отбросив Тарамис, достал из ножен окровавленный клинок.
Резать людей, ослепленных колдовским пламенем Саломеи, было, видно, легче, чем противостоять молодому и сильному хайборийцу, охваченному яростью и ненавистью.
Кровавый клинок взлетел вверх, но меч воина был более быстрым и просто-напросто отсек кисть жреца. Брызнула кровь. Опьяненный боем, Валерий наносил все новые и новые удары, пока бездыханное тело не рухнуло на пол. Лысая голова при этом покатилась в сторону.
Валерий, похожий в эту минуту на лесного хищника, обернулся в поисках Саломеи. Та склонилась над Тарамис. Одной рукой ведьма держала сестру за волосы, другая, с кинжалом, выбирала место для удара. Снова свистнул меч Валерия и вонзился в грудь ведьмы с такой силой, что вышел между лопатками на добрый локоть.
Со страшным криком Саломея рухнула на колени, схватилась руками за лезвие меча и упала, содрогаясь в конвульсиях. Глаза ее уже не походили на человеческие, и с нездешней силой цеплялась она за жизнь, вытекавшую из нее через рану — она как раз рассекла алый полумесяц на груди. Ведьма извивалась в агонии, кусала и царапала каменные плиты.
Валерий с отвращением отвернулся и поднял королеву: та была в полуобморочном состоянии. Оставив позади издыхающую тварь, он вынес Тарамис во двор к подножию лестницы.
Площадь была заполнена народом. Кто откликнулся на призывы Игвы, кто просто бежал со стены от страха перед ордой. Отупелость и равнодушие сменились подъемом, толпа волновалась и шумела, потрясала кулаками. Со стороны ворот раздавались глухие удары тарана.
Отряд разъяренных шемитов напирал на толпу — это была стража Северных ворот, спешившая на подмогу к Южным.
Но все — и стражники, и народ — разинули рты от удивления, когда на ступенях храма появился юноша, державший на руках обнаженное тело.