Концепция лжи
Шрифт:
– Еще в университете я стала думать, что вся наша философия – нет, я не говорю о конкретно твоей или моей – вся философия человечества в последние годы устремлена прямиком в тупик…
Леон закурил сигарету.
– Америка меня пугает, – сообщил он, – то полицейские пристают, то – на тебе! – красавицы с философским настроением… хочу домой. Что ты хочешь всем этим сказать? Ты можешь что-то изменить? Ты можешь родить какие-то новые идеи, концепции?
– О каких концепциях мы можем говорить, когда нам все уже навязано
– А-аа, – застонал Леон. – И это я уже слышал. Ты, наверное, наслушалась высокоумных профессоров, помешанных на неприятии Кодекса Хрембера? Я знаю, в Европе это ужасно модно, особенно в последнее время. Да кто тебе это сказал?.. кто сказал, что за нас кто-то что-то решает? Кодекс – это просто свод законов. И законов, кстати, мудрых, проверенных временем. Или я не прав?
– Конечно, не прав. Если нам что-то запрещают…
– Все… – Леон умоляюще поднял руку. – Хватит. Давай лучше выпьем. У меня, правда, завтра продолжение балета, но мне уже как-то наплевать.
– Какого балета? – изумилась Жасмин.
– Такого… красивого. Эти умники из НАСА ищут стрелочника, а никого, кроме меня, у них под рукой не наблюдается. В результате на меня хотят повесить всех собак. Я, понимаешь ли, виноват в том, что остался жив!.. вот ведь незадача.
– Я могу спросить, что у вас там случилось?
– Спросить ты можешь. Только вряд ли получишь ответ. Не обижайся, ну, ты же должна понимать. Пока не закончится это идиотское расследование причин инцидента, я не имею права говорить. Я принимал присягу…
Бутылка быстро подошла к концу. Леон рассказывал девушке о Киеве, о своей службе, о пожаре на орбите Венеры, и совершенно не заметил, как дело перевалило за полночь. Глянув на часы, он оторопел и замер на полуслове.
– Наверное, мне пора, – промямлил он.
– Тогда идем, – легко согласилась Жасмин.
Она решительно пресекла его попытки расплатиться по счету, и Леон поспешил в гардеробную. Ему было стыдно и ужасно неуютно. В его жизни было не очень-то много женщин, а тем более – таких, с которыми не нужно играть в дурацкие игры.
– Ну что, поедем ко мне? – улыбнулась Жасмин, когда они вышли на засыпанную снегом улицу.
Леон тяжело вздохнул.
– Мне нужно быть в посольстве. Пойми меня правильно, я…
Он хотел сказать «я очень хочу поехать к тебе, может быть, я хочу вообще не расставаться с тобой, может быть…» – но он споткнулся и опустил беспомощные глаза.
Жасмин потрепала его по плечу.
– Не надо ловить мне такси. Возьми вот это – мне кажется, мы еще встретимся.
Леон машинально засунул в карман какую-то карточку, неуклюже поцеловал ее в щеку и остался стоять, глядя, как Жасмин быстро удаляется в сторону Бродвея.
Глава 4.
– Заседание окончено. Благодарю вас, леди и джентльмены.
Сенатор Монтгомери Уорд бросил на Леона весьма задумчивый взгляд, поправил галстук-бабочку и заковылял к выходу. Навстречу ему в зал быстро вошел Алексей Макрицкий, облаченный в неприлично дорогой московский костюм и до такой степени увешанный драгоценностями, что широкозадая общественная комиссарша едва не споткнулась от ненависти. Дед брезгливо отодвинул ее со своего пути и подошел к Леону и Савчуку.
– Вот что, – начал он, поправляя хрустящую манжету сорочки, – мы кое с кем переговорили…
– Кажется, я уже догадался, – вставил Леон.
– Погоди… суть, в общем, такова: завтра ты подписываешь протокол, в котором не будешь особо нажимать на Стэнфорда и Джессепа – и все. Дело спускают на тормозах, пресса пишет об ужасном несчастном случае. Скорее всего, они придумают тебе какую-нибудь аварию. Ясно?
– В Киеве знают? – ошарашенно спросил Савчук.
– Разумеется. Их это вполне устраивает, потому что скандал никому не нужен. А сейчас… – дед помедлил, раздраженно дернул себя за ус и внимательно посмотрел на Леона, – с тобой хотят поговорить какие-то типы из НАСА. Я опередил их. Главное, чтобы ты знал: мы все решили. Теперь тебе остается только подписать бумажку, и все.
Старый мошенник прижал американскую демократию, довольно подумал Леон. Что ж, здорово…
Ему уже виделся Киев.
– В общем, иди. Я буду ждать тебя внизу, в баре.
Дверь захлопнулась. Леон поправил надоевшую ему саблю и вернулся в кресло, ожидая представителей НАСА. Они появились очень скоро: трое неопределенного возраста мужчин с неприятно-отсутствующими взглядами, все трое – белые. Последнее обстоятельство несколько удивило Леона, но он не придал ему особого значения.
– Капитан Макрицкий?
– Да, сэр.
Они сели. Некоторое время троица внимательно разглядывала Леона, словно желая определить, тот ли он, за кого себя выдает. Потом один из чиновников (а может, и не чиновников) коротко вздохнул и поинтересовался:
– Нам хотелось бы знать, не произошло ли на борту чего-либо… необычного.
– Простите, сэр?
Человек из НАСА прокашлялся.
– Я имею в виду, перед самой аварией – не заметили ли вы каких-либо странностей? Возможно, резкого изменения навигационной обстановки?
– Но позвольте, сэр… Я же докладывал комиссии… Самым неожиданным было появление этого проклятого астероида, об который мы споткнулись, сэр. Других неожиданностей я как-то не заметил.
– Вы уверены в том, что не допустили никаких ошибок?.. вы уверены в том, что были достаточно внимательны?
– Сэр!..
Чиновник скорбно вздохнул и обменялся взглядом с одним из коллег. Тот опустил глаза и едва заметно кивнул.
– Скажите, капитан, вы осматривали приближающийся астероид?