Концерт для скрипки со смертью
Шрифт:
– Как ужасно! – воскликнул Слайдер, и Баттершоу согласно кивнул.
– Это как раз был год, когда я пришел работать в эту фирму, и я видел своими глазами, как за короткое время мистер Биндман постарел на десять лет. Он во всем винил себя, как обычно делают люди задним числом, и всю любовь, предназначенную для Рэйчел, выплеснул на малютку. И он изменил завещание, оставив половину поместья своей дочери Эстер, а вторую половину – опекунам Анн-Мари.
Слова проникали в разум Слайдера, как кусочки мозаики-головоломки, укладывающиеся точно на свои места. Так вот они, заминки миссис Риигвуд. Как часто деньги лежат в основе вещей. Если есть способ, значит, найдется и воля к нему, подумал он.
– Каковы были условия опеки? – спросил он, и лицо Баттершоу приняло неодобрительное выражение.
– Боюсь, они были составлены с помощью плохого советчика, и я пытался спорить с мистером Биндманом по этому поводу, но он был упрямый старый человек и не уступал ни дюйма. Деньги для обучения и расходов на жизнь Анн-Мари выделялись из сумм доходов, но основной капитал и растущие проценты могли быть переданы ей только после того, как она выйдет замуж. – Он неодобрительно покачал головой. – Он не доверял женщинам распоряжаться деньгами, понимаете – он был убежден, что им нужен мужчина, который будет руководить ими. Разумеется, я уверен, что он предполагал, как могут повернуться дела. Он мог ожидать, что Анн-Мари выйдет замуж сразу после школы, а он все еще будет рядом, чтобы одобрить или даже самому организовать этот брак.
– И подразумевалось, что тогда он изменил бы условия?
– Конечно. Ох, я делал все возможное, чтобы любым путем переубедить его. Я упрашивал его по крайней мере указать дату прекращения опеки, чтобы она могла наследовать либо когда выйдет замуж, либо по достижении определенного возраста, скажем, двадцати пяти лет, но он на это не пошел. Смею сказать, будь у меня время, я бы все-таки уломал его, но и на этот раз время было против нас. Смерть Рэйчел вконец подкосила его здоровье, и он умер через год после нее, оставив Анн-Мари в совершенно оскорбительном положении, когда она не могла тронуть ни пенни, пока и если не выйдет замуж.
– Миссис Рингвуд знала об условиях траста? – задумчиво спросил Слайдер.
– Естественно. Она же второй попечитель, вместе со мной.
– А сама Анн-Мари? Она сама знала?
Баттершоу пришел в легкое замешательство.
– Да, вот это странная вещь, если б вы спросили об этом год назад, я бы вынужден был ответить, что не знаю. Я никогда не обсуждал с ней этот вопрос, и у меня были довольно-таки основательные сомнения, сочтет ли миссис Рингвуд разумным говорить с ней об этом. Условия завещания, как видите, были определенным стимулом, чтобы побыстрее выйти замуж, и... – он смущенно замолчал.
– Она могла попросту выйти замуж за первого встречного, лишь бы получить деньги и уехать из дома? – закончил за него Слайдер.
– Да, – благодарно подтвердил Баттершоу. Он прокашлялся и продолжил. – Но прошлой осенью Анн-Мари попросила меня о встрече.
– Вы можете назвать конкретную дату?
– О, конечно. Я не могу сказать по памяти, – кажется, это было в конце октября, – но миссис Каплан, мой секретарь, сможет сказать вам точно. Она найдет дату по моим ежедневникам.
– Благодарю вас. Значит, Анн-Мари приезжала увидеться с вами. Здесь? В этом офисе?
– Да.
– Как она выглядела?
– Выглядела? Очень хорошо – вся такая загорелая. Я, помню, даже сказал что-то по этому поводу, а она ответила, что только что вернулась из Италии. Кажется, она была там на гастролях с оркестром, но вообще она всегда была поклонницей Италии.
– Была она счастлива?
– В самом деле, инспектор, – ошарашенно ответил Баттершоу, – откуда я могу это знать? У меня было крайне мало личных контактов с Анн-Мари, совсем недостаточно, чтобы научиться понимать, что она чувствует. Все, что я могу сказать – я не заметил, чтобы она была несчастна.
– Да, конечно. Продолжайте, пожалуйста, – спас его Слайдер из пучин этих неизведанных морей человеческих чувств. – Для чего же она хотела встретиться с вами?
– Она хотела узнать точно касающиеся ее условия завещания. Я рассказал ей...
– Секундочку, пожалуйста. Она спросила, каковы условия, или же она уже их знала и хотела лишь, чтобы вы подтвердили их?
– Я понял вас, – понимающе улыбнулся Баттершоу. – Насколько я помню, она сказала, что ей стало известно, что она не получит своих денег, пока не выйдет замуж, и она спросила меня, верно ли это. Естественно, я ответил, что это правда.
– И какова была реакция?
– Она ничего не сказала в первый момент, хотя и выглядела очень задумчивой и явно была недовольна, что вполне можно понять. Потом она спросила, нельзя ли как-нибудь обойти это условие, существует ли хоть какой-нибудь путь. Я сказал ей, что нет. И тогда она спросила: «Вы точно уверены, что единственный способ, которым я могу получить свои деньги – это выйти замуж?», или это были несколько иные слова, но с тем же смыслом. Я сказал «да», и она поднялась и ушла.
– И это все?
– И это было все. Я спросил, не могу ли сделать для нее еще что-нибудь, а она сказала, что нет. – Анемичная лошадь улыбнулась почти жульнически. – Кажется, она сказала «ничегошеньки», чтобы быть точным. – Улыбка исчезла, как кролик в норе. – Это был последний раз, когда я ее видел. Тяжело поверить, что бедное дитя погибло. Вы совершенно уверены, что это было убийство?
– Совершенно.
– Знаете, я спрашиваю, потому что мне было бы невыносимо думать, что она могла... могла наложить на себя руки из-за невозможности получить эти деньги. Это совершенно не входило в намерения ее деда.
– Мы убеждены, что это не было самоубийством. – Мысли Слайдера были уже далеко отсюда. – У мисс Остин были какие-нибудь родственники с отцовской стороны?
– Мне о таких ничего не известно. Ее отец был единственным ребенком в семье, это я знаю, значит, не должно быть ни теток, ни дядей, ни двоюродных родственников. Может быть, есть троюродные, но я о них никогда не слышал.
– А не было ли у нее родственников в Италии? Может быть, Остин был частично итальянцем?
– Я никогда не слышал ничего подобного, – озадаченно ответил Баттершоу, – но фактически я не имел с ним никаких дел. Наверное, об этом лучше спросить миссис Рингвуд.