Конец главы
Шрифт:
Выслушав приглашение, Динни призналась:
– Когда я вышла от тебя в тот вечер, я наткнулась на Тони Крума, и он проводил меня до Маунт-стрит.
– Ты не сказала ему, что у меня был Джерри?
– Разумеется, нет.
– Ему и без того тяжело. Он в самом деле славный, Динни.
– Я это сразу увидела. Поэтому мне хочется, чтобы он уехал из Лондона.
Клер улыбнулась:
– Он тут не засидится: мистер Масхем решил поручить ему своих арабских маток в Беблок-хайт.
– Как?
– Для маток требуется отдельная конюшня и местность, где более мягкий климат.
Динни, с трудом отогнав воспоминания, спросила:
– Ну, дорогая, будем толкаться в подземке или возьмем для шика такси?
– Мне хочется подышать воздухом. Прогуляемся пешком?
– Конечно. Пойдем по набережной, а затем через парки.
Было холодно, и сестры шли быстро. Под звездным пологом тьмы эта обширная, залитая электрическим светом часть города казалась незабываемо прекрасной; даже на зданиях, контуры которых расплылись во мгле, лежал отпечаток величия.
– Ночной Лондон прекрасен, - вполголоса заметила Динни.
– Да. Но ложишься спать с красавицей, а встаешь с трактирщицей. Город - сплошной сгусток энергии, он - как муравейник, а чего ради люди суетятся!
– Это так тя'остно, как сказала бы тетя Эм.
– А все-таки, Динни, почему же люди суетятся?
– Потому что жизнь - мастерская, пытающаяся выпускать совершенные изделия: одно удается, миллион идет в брак.
– Есть ли смысл надрываться?
– Почему нет?
– А во что верить?
– В характер.
– Что ты понимаешь под этим словом?
– Характер - способ, каким мы выражаем наше стремление к совершенству и культивируем то лучшее, что живет в нас.
– Гм!
– недоверчиво усмехнулась Клер.
– А кто же решит, что во мне худшее и что лучшее?
– Хотя бы я, дорогая.
– Нет, я до всего этого еще не доросла.
Динни взяла сестру под руку:
– Ты старше меня, Клер.
– Нет, хотя, вероятно, опытнее. Но я еще не успокоилась и не познала себя. А покамест я нутром чувствую, что Джерри бродит около МелтонМьюз.
– Зайдем на Маунт-стрит, а потом отправимся в кино.
В холле Блор вручил Динни письмо:
– Заходил сэр Джералд Корвен, мисс, и велел вам это передать.
Динни вскрыла конверт.
"Дорогая Динни,
Я покидаю Англию не в субботу, а завтра. Если Клер передумала, буду счастлив взять ее с собой. Если нет, пусть не надеется на мое долготерпение. Я оставил такую же записку у нее на квартире, но, не зная, где она, пишу для верности и вам. Она или ее письмо застанут меня завтра, в четверг, до трех часов в "Бристоле". После этого срока - a la guerre comme a la guerre. [8]
Глубоко сожалею, что все сложилось так нелепо, и желаю вам всего хорошего.
Искренне ваш
Джералд Корвен".
Динни прикусила губу.
– На, прочти!
Клер прочла письмо.
– Не пойду, и пусть делает, что хочет.
Когда сестры приводили себя в порядок в комнате Динни, туда вплыла леди Монт.
– А! Теперь и у меня есть новости, - объявила она.
– Ваш дядя вторично виделся с Джерри Корвеном. Что ты решила насчет не'о, Клер?
Клер повернулась спиной к зеркалу; свет упал ей на щеки и губы, которые она еще не успела подкрасить.
– Я никогда не вернусь к нему, тетя Эм.
– Можно присесть на твою кровать, Динни? Нико'да - дол'ий срок а тут еще этот... как е'о... мистер Крейвен. Я не сомневаюсь, Клер, что у тебя есть принципы, но ты слишком хорошенькая.
Клер перестала подводить губы:
– Вы очень добры, тетя Эм, но, честное слово, я знаю, что делаю.
– Очень успокоительно! Стоит мне это сказать себе, как я уже знаю, что наделаю глупостей.
– Если Клер обещает, она держит слово, тетя.
Леди Монт вздохнула.
– Я обещала моему отцу еще год не выходить замуж, а через семь месяцев подвернулся ваш дядя. Все'да кто-нибудь подвертывается.
Клер поправила волосы на затылке:
– Обещаю не выкидывать никаких фокусов в течение года. За это время я разберусь в себе и приму решение, а если нет, значит, никогда не приму.
Леди Монт погладила рукой одеяло:
– Перекрести себе сердце.
– Лучше не надо, - торопливо вмешалась Динни.
Клер приложила пальцы к груди:
– Я перекрещу то место, где ему полагается быть.
Леди Монт поднялась:
– Динни, ты не находишь, что ей следует переночевать у нас?
– Нахожу, тетя.
– То'да я распоряжусь. Цвет морской воды - действительно твой цвет, Динни. А у меня вот нет определенно'о. Так уверяет Лоренс.
– Нет, тетя, есть - черный с белым.
– Как у сорок или у герцо'а Портлендско'о. Я не была на Эскотских скачках с тех пор, как мы отдали Майкла в Уинчестер, - из экономии. К обеду будут Хилери и Мэй. Они без вечерних туалетов.
– Да, тетя, - неожиданно перебила ее Клер.
– Дядя Хилери знает обо мне?
– Он вольнодумец, - изрекла леди Монт.
– А я, как ты понимаешь, не могу не о'орчаться.
Клер встала:
– Поверьте, тетя Эм, Джерри скоро утешится: такие подолгу не переживают.
– Померьтесь-ка спинами. Так и думала - Динни на дюйм выше.
– Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер.
– Без туфель.
– Вот и хорошо. Ко'да будете готовы, идите вниз.
С этими словами леди Монт поплыла к двери, рассуждая вслух: "Соломонова печать - напомнить Босуэлу", - и вышла.