Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
Глава 12
— Бен? — Он улыбнулся, услышав голос Дины, доносившийся из соседней комнаты. Был уже поздний воскресный вечер, и они недавно вернулись из Кармел, где проводили на отдыхе очередной конец недели.
— Что? Тебе нужна помощь? — В ответ он услышал крик и взрыв хохота. Она находилась там уже около часа. Выбравшись из кровати, он отправился взглянуть, что там происходило. Открыв дверь в комнату-хранилище, где часто работал, он увидел, как Дина пыталась удержать нагроможденные и плохо скрепленные стеллажи из полотен,
— Помоги! Это — лавина. — Она высунулась из-под картин, зажав в зубах небольшую кисточку для красок, широко расставив обе руки в попытке удержать от падения на пол целую стопку картин. — Я пришла сюда, чтобы отыскать несколько полотен, которые я позабыла надписать.
После того как он высвободил их из ее рук, она поставила картины в сторону. А он, все еще держа целую гору работ, наклонил голову, чтобы поцеловать краешек ее носа.
— Вынь кисточку для красок изо рта.
— Что? — Она взглянула на него с выражением полной рассеянности и радости. Она все еще думала о своих двух картинах, которые ей нужно было надписать к выставке.
— Я сказал, — он осторожно отставил картины в сторону и потянулся одной рукой за кисточкой, — вынь эту вещь изо рта.
— Зачем? Таким образом остаются свободными руки, чтобы отыскать… — Но он заставил ее замолчать, наградив немедленным поцелуем.
— Вот зачем, моя маленькая тупица. А теперь ты собираешься в постель? — Он прижал ее к себе поближе, и она, уютно примостившись в его объятиях, улыбнулась.
— Через минуту. Могу ли я закончить вот это?
— Не вижу оснований для отказа. — Он уселся в уютное старое кресло у своего рабочего стола и наблюдал, как она просматривала картину за картиной, разыскивая те, которые еще не успела надписать. — Вы так же волнуетесь, как и я, мадам, перед выставкой?
До выставки в четверг оставалось всего лишь четыре дня. Его конечной целью было ввести ее полностью в мир искусства. Ей давным-давно надо было выставляться. Он смотрел на нее с гордостью и радостью, пока она, запрятав конец кисточки в волосах, снова высвободила руки. На лице у нее появилась широкая улыбка, которая заиграла в уголках рта и придала оживление ее глазам.
— Волнуюсь? Ты смеешься. Я наполовину в состоянии помешательства. Я уже не сплю несколько дней.
Он подозревал, что это так. Каждую ночь в кровати, когда после часов, отданных любви, он, уже сонный, смотрел на нее, все, что он запоминал напоследок, была именно эта улыбка. А по утрам внезапно она просыпалась очень рано. Вскакивала, готовила ему завтрак, потом исчезала в комнатке-хранилище, где работала до изнеможения. Она привезла к нему все свои сокровища до показа на выставке. Она даже не хотела их заранее помещать в галерее, дожидаясь дня открытия вернисажа у него.
Наконец она надписала последнюю картину и повернулась к нему, усмехнувшись.
— Я не знаю, доживу ли я до вечера в четверг.
— Обязательно доживешь.
Он восторгался, наблюдая за ней. Она была очень красива. В последнее время она
— О чем ты думаешь? — Она наклонила голову, опершись на стеллажи из картин.
— О том, как я люблю тебя.
— Ох, — Она улыбнулась, и глаза ее сделались такими ласковыми, когда она взглянула на него. — Я об этом много думаю.
— О том, как я люблю тебя? — Он улыбнулся вместе с ней.
— Да, и о том, как я тебя люблю. До того как появился ты, чем я занималась?
— Ты жила просто прекрасно и никогда даже не занималась приготовлением завтраков.
— Это звучит ужасно. — Она подошла к нему, и он усадил ее к себе на колени.
— Все это оттого, что ты взволнована предстоящей выставкой и не можешь заснуть. Подожди еще месяц или два… — Он сделал вынужденную паузу, намереваясь произнести «или год», но у них не было года. Всего лишь пять или шесть недель. — Вот увидишь. Тебе надоест готовить завтраки.
Она хотела бы увидеть. Она хотела увидеть это в течение всей жизни, а не месяца.
— Мне никогда не надоест это. — Она положила голову ему на грудь, чувствуя себя в полной безопасности, словно ребенок. Они оба прекрасно загорели во время отдыха в конце недели в Кармел, и на ее ногах еще оставались следы песка, пока она водила ими по полу. — Ты знаешь, о чем я думаю?
— О чем? — Он закрыл глаза и ощутил свежий запах ее волос.
— Что нам так повезло. Что можно желать еще?
«Будущего», — подумал, но не сказал он. Он открыл глаза и посмотрел на нее, пока она сидела у него на коленях.
— Разве тебе не хотелось бы еще одного ребенка?
— В моем возрасте? — Она была ошеломлена. — Мой Бог, Пилар скоро исполнится шестнадцать.
— Что в этом общего? Что ты имеешь в виду, когда говоришь «в твоем возрасте»? Многие женщины рожают, когда им за тридцать.
— Но мне тридцать семь. Это было бы безумием.
Он покачал головой. Дина все еще была в изумлении.
— Если этот возраст не помеха для мужчины, почему это возбраняется женщине в те же годы?
— В этом, мой дорогой, есть большое различие. И ты сам это знаешь.
— Нет, не знаю. Мне бы хотелось иметь нашего ребенка. Или даже двоих. И я не думаю, что ты слишком стара для этого.
Бэби? Сейчас?Она взглянула на него в изумлении, но он был совершенно серьезен. Она была по-прежнему в его объятиях.