Конец науки: Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки
Шрифт:
Подобные разговоры приводят в ярость Дэниела Деннетта. Деннетт — философ из Университета Туфтса — крупный мужчина с седой бородой; он выглядит так, словно ему постоянно весело — этакий Санта-Клаус. В книге 1992 года «Объясненное сознание» (Consciousness Explained)Деннетт утверждает, что сознание — в том смысле, что мы обладаем единым эго, — было иллюзией, возникшей из взаимодействия многих «субпрограмм», которые с помощью приборов прогнали через мозг. Когда я спросил Деннетта о мистическом аргументе Мак-Джинна, он назвал его смехотворным. Он заклеймил сравнение Мак-Джинном людей с крысами. В отличие от людей, утверждал Деннетт, крысы не могут постигнуть научные вопросы и, следовательно, не могут их решить. Деннетт подозревал, что Мак-Джинн и другие мистики «не хотят, чтобы сознание снизошло до науки. Им нравится идея, что оно находится вне пределов
126
Я разговаривал с Деннеттом о мистической точке зрения по телефону в апреле 1994 г.
Деннетт попробовал другую стратегию, которая показалась мне странной для такого признанного материалиста, а также опасной для писателя. Он вспомнил, что Борхес в своем рассказе «Библиотека Бабеля» представил бесконечную библиотеку всевозможных заявлений, которые были, есть и могут быть, — от самых бессмысленных до самых возвышенных. Конечно, где-то в Библиотеке Бабеля есть идеально высказанное решение проблемы разум — тело, сказал Деннетт. Деннетт представил этот аргумент с такой уверенностью, что я заподозрил: он верит, что Библиотека Бабеля на самом деле существует.
Деннетт допускал, что неврология может никогда не создать теорию сознания, которая бы удовлетворила всех.
— Мы ничегоне можем объяснить к всеобщему удовлетворению, — сказал он.
В конце концов, многие люди недовольны научными объяснениями, например, фотосинтеза и биологического воспроизводства. «Но фотосинтез и воспроизводство уже не тайна, — заметил Деннетт, — и в конце концов мы получим подобный отчет о сознании».
Деннетт резко повернул в совсем другом направлении, заявив, что в современной науке «маячит любопытный парадокс».
— Одна из тенденций, заставляющих науку так быстро продвигаться в наши дни, — это тенденция, уводящая науку прочь от человеческого понимания. Когда переключаешься от попыток моделировать вещи при помощи простых и ясных уравнений к производству совершенных компьютерных моделей… ты можешь закончить моделью, тонко моделирующей природу, явления, в которых ты заинтересован, но ты не понимаешь модель. То есть не понимаешь ее так, как понимал модели раньше.
Компьютерная программа, которая точно смоделировала бы человеческий мозг, отметил Деннетт, может быть непроницаема для нас, как сам мозг.
— Системы программного обеспечения уже находятся на самой грани человеческого понимания, — заметил он. — Даже система, подобная Интернету, является абсолютно тривиальной в сравнении с мозгом, и тем не менее она была собрана и построена так, что никто на самом деле не понимает, как она работает и продолжит ли она работу. И таким образом, когда ты начинаешь использовать программы создания программного обеспечения и программы наладки программного обеспечения и коды, которые их лечат, ты создаешь новые артефакты, имеющие свою собственную жизнь. И они становятся предметами, не находящимися более в гносеологической гегемонии своих производителей. Так что это будет нечто вроде скорости света. Это будет барьер, о который науке придется вечно биться головой.
Удивительно, но Деннетт подразумевал, что он тоже имеет мистические склонности. Он думал, что теория разума может быть высокоэффективна и иметь большую предсказательную силу, но маловероятно, что она будет понятна простым людям. Единственная возможность людей понять свою собственную сложность — это прекратить быть людьми.
— Любой, у кого есть мотив или талант, — сказал он, — сможет фактически слиться с этими большими системами программного обеспечения.
Деннетт ссылался на возможность, выдвигаемую некоторыми энтузиастами искусственного интеллекта: в один прекрасный день мы, люди, сможем покинуть наши смертные, телесные оболочки и стать машинами.
— Я думаю, что логически это возможно, — добавил Деннетт. — Я не уверен, насколько это вероятно. Это будущее. Я думаю, что это логично.
Но, казалось, Деннетт сомневается, смогут ли даже суперумные машины полностью понять сами себя.
Пытаясь понять себя, машинам придется стать еще более сложными. Они будут все сложнее и сложнее и таким образом будут вечно бегать за собственным хвостом.
Откуда я знаю, что у тебя есть сознание?
Весной 1994 года я стал свидетелем удивительного
127
Конференция «К научной основе сознания» проводилась в Тусоне, Аризона, с 12 по 17 апреля 1994 г. Ее организовал Стюарт Хамерлофф, анестезиолог из Университета Аризоны, чья работа по микрососудам повлияла на взгляд Роджера Пенроуза на роль квантовых эффектов в сознании. Таким образом, на конференции тон задавали представители школы неврологии, склоняющейся к «квантовому сознанию», и среди них не только Роджер Пенроуз, но и Брайан Джозефсон, лауреат Нобелевской премии (физик), предположивший, что квантовые эффекты могут объяснить мистические и даже физические явления; Эндрю Вейл, врач и авторитет в области психоделии, утверждавший, что полная теория разума должна учитывать способность южно-американских индейцев, которые глотали психотропные наркотики, чтобы попробовать коллективные галлюцинации; и писательница Дана Зохар, объявившая, что человеческая мысль происходит из «квантовых колебаний вакуумной энергии Вселенной», которая «на самом деле является Богом». Я описал эту конференцию в статье «Может ли наука объяснить сознание?», опубликованной в «Сайентифик Америкен» в июле 1994 г.
До этого момента Чалмерс выражал основную мистическую точку зрения, ту, что ассоциируется с Томасом Нагелем и Колином Мак-Джинном. Но затем Чалмерс провозгласил, что хотя наука не может решить проблему разум — тело, философия еще может. Чалмерс думал, что нашел возможное решение: ученым следует предположить, что информация — это такое же необходимое свойство реальности, как материя и энергия. Теория Чалмерса похожа на концепцию «это из частицы» Джона Уилера. Фактически Чалмерс признавал свой долг перед Уилером — и страдал тем же фатальным недостатком. Концепция информации не имеет смысла, пока нет информационного процессора — будь то амеба или физик, занимающийся физикой частиц, — который собирает информацию и действует в соответствии с ней. Материя и энергия присутствовали при начале создания, а жизнь нет, насколько нам известно. Тогда как информация может быть такой же фундаментальной, как материя и энергия? Тем не менее идеи Чалмерса затронули аудиторию. После выступления слушатели окружили его, говоря, какое удовольствие они получили [128] .
128
Дэвид Чалмерс представил свою теорию сознания в «Сайентифик Америкен» за декабрь 1995 г. В сопроводительной статье Фрэнсис Крик и Кристоф Кох изложили контрдоказательства.
Но один человек был недоволен: Кристоф Кох, соратник Фрэнсиса Крика. В тот вечер Кох, высокий, длинноногий мужчина в красных ковбойских сапогах, нашел Чалмерса во время коктейля, организованного для участников конференции, и подверг его суровой критике за выступление. Именно потому, что философские подходы к сознанию все провалились, ученые и должны сфокусироваться на мозге, объявил Кох своим строчащим как пулемет голосом с немецким акцентом, когда собрались любопытствующие. Основанная на информации теория сознания Чалмерса, продолжал Кох, как и все философские идеи, не может быть протестирована, а поэтому является бесполезной.