Конец вечной мерзлоты
Шрифт:
— Да что ты, господь с тобой! — воскликнула Агриппина Зиновьевна. — Чтобы Маша писала!
— Да, вот именно так, дорогая, — усмехнулся Тренев. — Писала. Не забывай, что она из королевского стойбища. Мы еще ничегошеньки не знаем о здешних жителях. Может быть, у них какая-нибудь тайная гимназия в стойбище? Сказывали же, что в тамошних стойбищах живет человек, который изобрел чукотскую письменность. И, насколько мне помнится, он близкий родственник нашей Маши.
— О боже! — простонала Агриппина Зиновьевна. — Голова кругом идет. А притворялась!
Кто-то тихо скребся в дверь.
Агриппина Зиновьевна вышла в сени.
— Кто там?
— Это я, — ответил женский голос. — Евдокия Павловна…
— Впусти ее.
Женщина сразу горячо зашептала:
— Вы не беспокойтесь — никто не видел, как я к вам вошла. Не бойтесь! — Евдокия Павловна тяжело опустилась на стул. — Иван Архипыч, дорогой, я знаю, что вы не очень хорошо относитесь к Иннокентию Михайловичу, но все знают вас как глубоко порядочного человека… Мой Кеша… — Евдокия Павловна достала кружевной платочек. — Мой Кеша столько страдал… Вот я вам принесла.
Женщина долго копалась в своих многочисленных юбках, пока не извлекла довольно объемистый сверток.
— Что это? — испуганно спросил Тренев.
— Тут золото, валюта…
— Да за кого вы меня принимаете, Евдокия Павловна! — с возмущением воскликнул Тренев.
— На сохранение, на сохранение, — торопливо произнесла Евдокия Павловна. — Со дня на день у меня могут обыск сделать…
Агриппина Зиновьевна незаметно кивнула.
— Хорошо, Евдокия Павловна, — сказал Тренев. — Я возьму этот сверток.
— Вот-вот, Иван Архипыч! Пусть будет так… — Евдокия Павловна еще раз промокнула глаза и высморкалась. — Я знаю, что новые власти назначили вас в следственную комиссию.
— Но я только член комиссии, — возразил Тренев. — Со мной консультируются только по правовым вопросам, имеющим специфическое профессиональное значение!
Тренев говорил важно, растягивая слова. Сверток был довольно увесистый: видно, там было немало драгоценного металла.
— Да-да, — торопливо согласилась Громова. — Но все-таки, как человек добросердечный, сострадательный…
— Куда бы мне это спрятать? — в задумчивости произнес Тренев. — Боюсь, заховаю так, что потом сам не найду…
— И пусть, пусть, — замахала руками Евдокия Павловна. — Лишь бы это не досталось большевикам! Хоть в прорубь бросьте.
— А ведь это дельно! — обрадованно произнес Тренев. — Вот уж куда никто не сунется!.. Что же касается вашего мужа, — уже другим тоном произнес Тренев, взвешивая на руке сверток, — я твердо обещать не могу, дело сложное, но все же…
— Да-да, — снова заторопилась Евдокия Павловна. — Что можно, хоть самую малость… Жизнь бы ему сохранили…
Громова вышла в сени. За ней последовал Тренев. Отстраняя женщину, он сначала выглянул за двери. На стене, обращенной к улице, белел большой лист бумаги.
«Воззвание, — прочитал он. — Анадырского ревкома к трудящимся Анадыря и Анадырского уезда!»
Оглядевшись, он выпустил Громову из дома.
— Идите быстрее! — успел шепнуть.
Сверток лежал на кровати.
Агриппина Зиновьевна зачарованно смотрела на него.
— Поглядим? — спросила она.
— Погоди, запру дверь, — ответил Тренев.
Расположившись на супружеской постели, занавесив окно, Треневы нетерпеливо развернули сверток. Тут были американские и сингапурские доллары, франки, китайские юани и японские иены…
— А ведь тут и мои денежки лежат, — пробормотал Тренев, собирая в кучу золотые монеты. — Можно сказать — вернули мы свое…
— И с процентами! — зло произнесла Агриппина Зиновьевна.
— Знаешь, для виду можно эту китайскую макулатуру завернуть и впрямь бросить в прорубь, — задумчиво сказал Тренев.
— Зачем? — испуганно отозвалась Агриппина Зиновьевна. — Мало ли что будет. Что они — мешают тебе?
У них был тайничок, о котором не догадалась даже Маша. Он находился на кухне под железным листом, защищающим деревянный пол от горячих углей. Тренев спрятал в него сверток, приладил обратно железный лист и сказал жене:
— А на нашей стене воззвание ревкома прилепили.
— Теперь люди будут толпиться, — недовольно заметила Агриппина Зиновьевна. — А что же дальше будет, Ваня? — простонала она.
— Летом уедем отсюда! — решительно заявил Тренев. — Хватит с меня Чукотки. Вот она у меня где, вот! — Он постучал себя кулаком по тощему затылку.
Бессекерский долго не мог попасть ключом в отверстие замка.
— Да вы не волнуйтесь, господин Бессекерский, — насмешливо заметил Берзин. — Спокойнее. Показывайте все!
Считали ящики, мешки, пушнину, развешанную под самыми стропилами довольно крутой крыши.
— А где оружие? — спросил Берзин.
— Вон ящики лежат, — показал Бессекерский в угол.
— А говорили, что у вас целый арсенал, — проговорил Берзин, увидев только два ящика, в каждом было по два винчестера.
— Было у меня оружие, — с готовностью сообщил Бессекерский, — думал: погорел я с этим товаром. Но вот понемногу разошлось.
Члены комиссии все сосчитали и записали в специальный акт, который подписал дрожащей рукой Бессекерский.
Когда вышли на улицу, Берзин протянул ключи торговцу.
— Вы что?.. Как это понимать?.. — растерянно спросил Бессекерский.