Конец заблуждениям
Шрифт:
– Что случилось, мадам?
– Какой-то мужчина напал на моего мужа, но мы сумели убежать.
– Боже милостивый! – Клерк нервно выскочил из-за стойки и повернул ключ во входной двери. – Поверить не могу, что такое произошло в моем городе! Какой ужас. Вы ранены?
– Мы просто напуганы, – ответила Джина, в то время как Дункан все еще молча смотрел на дверь и тяжело дышал.
– Вы его разглядели? – спросил клерк, тоже выглядывая наружу. – Сможете дать описание полиции?
– Никакой полиции, – хрипло проговорил Дункан.
– Если вам неудобно, – сказал клерк, – я могу пообщаться с полицией за вас.
– Я сказал – никакой полиции!
Клерк посмотрел на Дункана, сбитый с толку его грубостью. Джина тоже была изумлена и вспомнила, как ее муж пнул нападавшего, а потом еще раз – с такой безумной решимостью, как будто сражался не за бумажник, а за свою жизнь. Откуда в нем это взялось?
– Ты не думаешь, что мы должны хотя бы сообщить об этом? – мягко спросила его Джина.
– В этом нет никакого смысла. Полиция ничего не добьется. Этот мерзавец давно испарился, – выдохнул Дункан, явно стараясь сохранять спокойствие и аргументировать внятно. – Даже если они все-таки поймают его и решат судить, тогда нас задержат здесь или вызовут обратно в Вену, где бы мы ни находились, и мы проведем наш отпуск в зале австрийского суда, наблюдая, как какого-то подонка сажают в тюрьму на пять дней. Нет, Джина! Не после того, через что мы прошли, чтобы попасть сюда. – Его тон смягчился, и он обнял ее одной рукой. – Я был бы готов пожертвовать бумажником, но не временем вдвоем с тобой.
Стоя напротив Дункана, Джина ощущала жар его тела, запах его пота, смешанный с вонью, исходившей от нападавшего мужчины, и не могла скрыть своей тревожности.
– В чем дело? – нервно спросил ее Дункан.
– От тебя пахнет этим вором.
– Пойду приведу себя в порядок, – проговорил он и направился к лифту. – Обсудим все завтра! – крикнул он через плечо клерку, который выглядел недовольным, но не мог противиться желаниям гостя.
Джина и Дункан поднялись в свой номер. Оказавшись внутри, Дункан стянул с себя рубашку, затем отправился принимать душ. Джина ждала, пока он закончит, все еще переживая шок, не в силах успокоиться. Образ, который пришел к ней ранее этим вечером, вернулся: женщина, опускающая бокал с вином. На этот раз Джина увидела ее лицо: бледное, с полными губами и большими широко расставленными глазами.
Кто эта женщина? Что бы это могло значить? И почему она сама так взвинчена? У нее не было никаких рациональных оснований думать, что Дункан когда-либо изменял ей. Она ни разу не уличила его во лжи, или в сокрытии фотографий и писем, или в том, что он улизнул, чтобы сделать частный звонок. Но так ли это? Возвращаясь к последнему дню у Валензе, она вспомнила, как Дункан разговаривал с кем-то по телефону. Он утверждал, что это была его мать, только обычно он общался с ней совсем другим тоном. «Я надеюсь, ты знаешь, что я никогда не хотел причинить тебе боль». Нет-нет, это был тон, который он мог позволить с Джиной или с любовницей!
Дункан вышел – чистый, теплый, завернутый в полотенце – и начал целовать ее. Джина сознавала, что он ищет способ отвлечься от случившегося, способ преодолеть возникшее между ними напряжение, и все же у нее это чувство не проходило.
– Дункан! – Она уперла ладони ему в грудь, сдерживая его напор.
Он еле слышно что-то пробормотал, продолжая целовать ее шею.
– Тот звонок, который ты сделал в гостевом доме в Валензе… ты звонил Марине?
Дункан резко прекратил ласки и удивленно посмотрел на нее.
– Что? О чем ты?
– В день, когда мы уезжали с озера Валензе, ты куда-то звонил. Я слышала, как ты разговаривал.
– Со своей матерью, я же сказал. Ты в этом сомневаешься?
– Я не знаю. Та пара сегодня…
– Сегодня был нервный день. Мне тоже до сих пор не по себе.
Дункан нежно взял Джину на руки и опустил на кровать. Он больше не целовал ее, а просто обнимал, чтобы утешить, но вместе с тем это заставляло ее чувствовать, что он пытается контролировать ее.
– Я думаю, нам нужно просто полежать вместе и расслабиться. Все будет хорошо. Мы в безопасности. Мы есть друг у друга, – проговорил он, гладя ее по волосам. – Верно?
Джина спала урывками, колеблясь между сном и явью – время от времени она замечала часы и Дункана, мирно спавшего рядом. Около четырех утра она внезапно выпрямилась, пораженная воспоминанием, связанным с женщиной, которая являлась в ее видениях. Они с Дунканом были на вечеринке в модном особняке, в который набилась сотня человек. Разгорелся скандал из-за очереди, образовавшейся у входа в уборную.
Один из гостей настойчиво стучал в дверь:
– Эй, тут люди ждут. Хватит трахаться!
Джина услышала голоса внутри и смех.
– Одну секунду! – крикнул мужской голос из-за двери.
Но человек в очереди не собирался ждать. Замок, должно быть, был слабым или дверь неправильно закрыта, потому что она распахнулась и показалась худенькая блондинка, задравшая юбку. С ней был еще один человек, молодой парень. Когда он услышал, как открылась дверь, то отскочил и обернулся. Это был Дункан.
Джина развернулась и ушла, а он бросился за ней. Он клялся, что ничего не произошло, никакого секса. Блондинка прыгнула в уборную и затащила его туда, а он не знал, что делать.
– Я просто не хотел ее обидеть. Она же твоя подруга. Ты хотела, чтобы я с ней познакомился.
И тут ее осенило: то, что она сразу поняла тогда, ей пришлось заново осознать сейчас – девушка в уборной была той самой, которую она встретила в Вене прошлым летом, той самой, которую она попросила встретиться с мужем, надеясь, что она сможет дать ему работу и заплатит Дункану гонорар, на который теперь они устроили поездку: Марина Дю Белле.
Джина оглядела полутемную комнату, слишком взволнованная, чтобы спать. Ей пришлось встряхнуться, дабы избавиться от раздражения. Временами ей казалось, что только в движении она может разобраться в своих ощущениях, в то время как в положении лежа ее чувства становились запутанными и неразборчивыми. Сначала она обошла комнату, а затем вышла в холл, позволяя своим ногам и мыслям двигаться то в одном направлении, то в другом.
Дункан ей изменял? Завел роман с дочерью аристократки? Он мог поддаться на ее лесть – он всегда тихо жаждал признания. А Марина, молодая, с хорошим вкусом и связями, поверила в него, предложила помощь, деньги. Что им двигало? Сочетание амбиций и похоти? Сочетание чересчур мощное, чтобы он мог сопротивляться.
Какое-то время ее убеждала собственная теория, но потом она быстро отвергла ее: это всего лишь теория. Вероятно, Дункан позволил себе немного поощрить интерес Марины, зная, что она может быть ему полезна, и зная, что в целом ее интерес для него ничего не значит. Отличалось ли это чем-то от поведения молодых танцовщиц в Вене, которые позволяли мужчинам постарше оплачивать их походы по магазинам? У Джины не было никаких доказательств того, что Дункан изменял ей, и доселе не возникало ситуаций, которые заставили бы ее думать, что он был неверен.