Конец заблуждениям
Шрифт:
– А ты?
– Сам не знаю, но я могу понять их мнение. Они всю жизнь испытывали финансовые трудности и хотят для меня большего, вот и все.
– Но чего именно? – настаивала Джина, разволновавшись. – Тебе не кажется, что все, чего они хотят, – это чтобы ты был счастливым?
– Черт возьми, нет! Счастье же все испортит! – пошутил он.
– Сам-то в это веришь? – Она будто бросила ему вызов, и Дункан ухмыльнулся шире, потому что нет, в ее присутствии он в это не верил. С Джиной он чувствовал, что счастье – это единственное, что имеет значение, и что это значит всегда находиться рядом с ней. – В конце концов ты просто не сможешь полностью
– Почему это? – спросил он.
– Я тебе не позволю. – Дункан засмеялся, взволнованный тем, что она вела себя так, будто его судьба имела для нее значение. – Ты напоминаешь мне моего отца, – продолжала она, и Дункан, застигнутый врасплох, не мог решить, хорошо это или очень плохо. – Пока он не встретил мою мать, он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет заниматься искусством. Он должен был продолжать семейный бизнес. Но моя мать не позволила ему. Она сказала, что ей неинтересно быть с тем, кто изменяет себе. – Разговоры об истинном «я», такой сильный романтизм – из уст любого другого это показалось бы Дункану фальшивым или отталкивающим. Его воспитали скептиком – худшее всегда может случиться и, скорее всего, непременно произойдет, – но Джина заставила его почувствовать, что есть причина для риска. – Единственный смысл жизни – следовать своей страсти, – резюмировала она.
Дункан хотел сделать именно это, хотел пойти на большой риск, который заключался в том, чтобы сказать ей, что он к ней чувствует. Он постоянно думал об этом в последующие дни: во время перерывов на репетиции или когда ждал ее – уже открыто. Но каждый раз, когда он собирался с духом, его сердце начинало колотиться, и он начинал потеть, и иногда ему даже приходилось совершать пробежку вокруг театра, чтобы она подумала, будто это и есть причина, по которой он такой красный и мокрый.
В предпоследний вечер перед открытием шоу он решил признаться в своих чувствах раз и навсегда. Каждый квартал, который они проходили на обратном пути, он приказывал себе заговорить, но к тому времени, как они добрались до ее общежития в Пирсоне, он все еще не сделал этого. Должно быть, он выглядел таким несчастным, стоя там, что Джина сжалилась над ним и предложила проводить его до общежития в Калхуне. Они почти добрались туда, когда Дункан почувствовал ее руку на своем плече, а затем другую на своей щеке. Она повернула его лицо к себе, и за секунду до того, как его глаза закрылись, он увидел, как ее губы поднимаются навстречу его губам.
Они целовались так долго, что у него начали неметь пальцы на ногах, хотя он и не замечал этого, пока она, наконец, не отстранилась и не попрощалась с ним у входа в его общежитие. Дункан пошел вверх по лестнице вприпрыжку. Голова кружилась, он не чувствовал своих пальцев, его ступни ныли, а кровь так сильно пульсировала, что казалось он вот-вот взорвется.
Джина Рейнхольд хотела его! Это был самый удивительный факт в его жизни. Все трудности, с которыми он когда-либо сталкивался, каждый момент одиночества были пережиты не напрасно. Вся та пустота, которую он заполнил музыкой, была подготовкой к тому дню, когда он встретит ее. Все разочаровывающие события были подстроены так, чтобы привести к тому моменту, когда он найдет Джину, влюбится – и тогда-то и начнется его настоящая жизнь!
Следующие недели они были неразлучны. Вначале они по очереди ночевали в комнатах друг друга, но вскоре перестали ходить к нему, потому что Блейк начал жаловаться.
– Ты никогда не был против других девушек, –
– У меня и раньше были увлечения, но никто никогда так не залезал мне в голову, – так Дункан совершил ошибку, однажды днем признавшись Блейку. – Как будто до Джины я спал. Она сделала со мной что-то невероятное.
– Она схватила тебя за яйца, – ответил Блейк. – На самом деле это не так уж сложно. Сделай перерыв, подцепи кого-нибудь другого. Это поможет.
Но Дункан не интересовался никем другим и не нуждался в помощи. Вместо этого он жаждал сблизиться с ней еще больше, его тянуло ко всему, что интересовало Джину: выставка, которую она хотела увидеть в художественной галерее, серия лекций, которые ее вдохновили, новый роман, который она читала. Едва ли была свободная минутка, когда бы он не был занят исследованием какой-нибудь ее новой страсти, которую они могли бы разделить.
– Во что Джина втянула тебя на этот раз? – ворчал Блейк, когда их пути стали пересекаться все реже и реже. Враждебность друга к их отношениям удивляла Дункана. Мог ли Блейк ревновать? Со временем появилось подозрение относительно того, чем может быть вызвана зависть его друга: Блейк потерял своего напарника, и его место в качестве образца для подражания было узурпировано. До Джины Блейк был тем, кто освободил Дункана от его запретов, человеком, который помог ему стать храбрее и почувствовать себя более живым.
Или, возможно, дело было не только в этом. Со временем недоверие Блейка к Джине усилилось, и он начал выдвигать против нее обвинения, ссылаясь на факты, полученные от девушки, с которой начал встречаться, девушки, которая, по мнению Дункана, не случайно оказалась из родного города Джины.
– В школе у нее была репутация сплетницы, – объявил Блейк однажды днем. – Все зашло настолько далеко, что ее отправили к школьному психологу.
– Ради всего святого, у ее матери был инсульт. Она прошла через ад. Что ты от нее хочешь?
– Ты всегда найдешь способ ее оправдать.
– А ты найдешь любой способ осудить ее, – парировал Дункан. – Что бы за этим ни стояло, – у него не хватило духу даже предположить причину, – что бы ни заставило тебя вести себя, как чокнутый, я не хочу, чтобы ты оскорблял мою девушку.
– Тебе это необходимо, – огрызнулся Блейк. – Ты отказываешься видеть, что она собирается…
– Хватит, – твердо сказал Дункан и продолжил излагать мысль, пытаясь спасти дружбу с Блейком: – Тебе не обязательно должна нравиться Джина. Тебе не обязательно с ней тусоваться. Думай о ней что хочешь, но если собираешься и дальше проводить время со мной, если ты не против, чтобы наша дружба продолжалась, Блейк, я не желаю этого слышать.
– Твой выбор, – согласился Блейк, – я просто пытаюсь защитить тебя.
Защитить от чего? Вопреки желанию Дункан начал задаваться вопросом, не сбивает ли любовь к Джине – а теперь он был уверен, что это любовь, – не сбивает ли она его с правильного курса.
Даже если Блейк обвинял ее незаслуженно, нельзя было не признать, что с тех пор, как Дункан встретил Джину, он пренебрегал почти всем, кроме нее. Когда зима сменилась весной, он практически не посещал никаких занятий, кроме занятий музыкой. После встречи в конце года со своим консультантом, который предупредил его, что ему грозит потеря стипендии, Дункан признался Джине в своей проблеме.