Конец заблуждениям
Шрифт:
– Он необыкновенный человек, – сияла Лилиан, и Джина была уверена, что это правда. Это было ясно по тому, каким застенчивым и благодарным он казался рядом с ними обеими, и по тому, как мило он играл за чашкой кофе с маленькой дочерью Лилиан, девочкой пяти лет, восхищенной им и буквально прилипшей к нему. Поскольку было уже слишком поздно и они не успевали на поезд, Лилиан пригласила Дункана и Джину погостить в ее тесной квартире в Чайнатауне. Свернувшись калачиком на футоне [16] , Дункан признался Джине в том, о чем раньше стеснялся говорить:
16
Традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраса, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф.
– Та первая пьеса, которую я исполнил в Вулси-холле… Я написал ее для тебя.
Джина повернулась и недоверчиво посмотрела на него.
– Но ты еще даже не знал меня.
– Но я тебя видел. И пока думал о тебе, в голове сама собой возникла эта музыка. Я подумал, что если скажу тебе это, ты можешь решить, что я сумасшедший.
– Ты сумасшедший, – смеясь, сказала она, не показывая, как сильно это взволновало ее. Как же она обрадовалась, узнав, что Дункан, с его аргументированными и взвешенными доводами по любому вопросу, его прагматичными планами на будущее, Дункан, который (она боялась этого), возможно, слишком рассудителен для нее, тоже оказался немного безумным! Конечно, каждый из них должен был быть немного сумасшедшим, чтобы так страстно влюбиться. Без страсти не могло быть ни искусства, ни любви, а они собирались строить свою жизнь и на том, и на другом. Они собирались создать историю любви, которая оказалась бы больше и смелее, чем та, которую они могли представить порознь.
Глава шестая
Дункан
Вена, июнь 1996 года
Дункан проснулся от стука в дверь. Все еще находясь в полусне, он крикнул:
– Кто это? Кто там?
– Полиция.
Поначалу он решил, что это происходит не на самом деле, что это ночной кошмар, выдумка его подсознания, возникшая на фоне образов и идей, которые он каким-то образом перенял от своей матери. Чувство вины и мания преследования, полицейские, кричащие с сильным немецким акцентом, и он в постели с прелестной Джиной, что само по себе являлось своего рода преступлением.
– Халло? Полиция! – снова раздался голос снаружи. – Пожалуйста, откройте дверь!
Дункан вскочил. Он стоял и дрожал, ища выход. Их гостиничный номер находился на верхнем этаже, лезть в окно не вариант, особенно учитывая, что рядом Джина, обеспокоенно глазеющая на него и не понимающая, что случилось и почему полиция стучится в их номер, а муж выглядит таким испуганным и виноватым.
Дункан сделал несколько шагов к двери и остановился, стараясь успокоить дыхание и подчиниться судьбе. Вот он, момент, который должен был в конце концов наступить в том или ином отеле. Такой финал казался подходящим наказанием за то, что он был жаден до своего счастья. Тогда совесть Дункана настолько завладела его сознанием, что ему не пришло в голову искать другие объяснения происходящему, более правдоподобные или более приземленные, пока он не услышал сзади голос Джины:
– Полиция. Должно быть, портье отеля позвонил по поводу нападения.
Дункану пришлось сделать над собой усилие, чтобы сконцентрироваться. Инцидент с пьяницей из поезда! Может, все дело в этом?
Он открыл дверь, вошли два офицера – высокая женщина с крючковатым носом и лысый мужчина с рыжими усами.
– Вы Дункан Леви?
– Да, это я. – Он пытался сохранять спокойствие, хотя его удивил тот факт, что офицер знал его имя. Мужчина скептически посмотрел на него.
– Мы сожалеем, что врываемся к вам. Но нам сообщили, что вы стали жертвами нападения прошлой ночью.
– Верно, – ответила Джина из-за спины. Она встала с постели, одетая только в рубашку. Мужчина-офицер отвел глаза.
– Мы пришли слишком рано, прошу прощения, но мы надеялись поговорить с вами до того, как вы уйдете. Мы подождем несколько минут, чтобы вы оделись, мисс.
Несколько минут – достаточное время, за которое можно заранее продумать ответы и подготовиться к любым неожиданностям, подумал Дункан.
Английский язык офицера был на удивление хорош, как будто департамент приложил все усилия, чтобы отправить сотрудника, наиболее подготовленного к общению с американцами. Однако посылать сразу двух полицейских в такой путь и заставлять их колотить в дверь номера? Был ли смысл заходить так далеко просто ради поимки уличного вора?
Офицер похлопал Дункана по плечу и попросил его выйти в коридор. Очевидно, он счел рубашку и спортивные штаны вполне подходящей одеждой для продолжения разговора.
– Еще раз приношу извинения за то, что ворвался к вам, – начал офицер, – но туристы приезжают и тут же уезжают, вот почему преступник выбрал вас. У нас есть несколько сообщений о подобных преступлениях в этом районе, и всегда ужасно трудно успеть получить информацию до того, как пострадавшие покинут город. Конечно, я понимаю, что это последнее, о чем вы хотели бы беспокоиться во время отпуска…
– Тем не менее это правильный поступок. Я рад, что вы пришли. – Дункан улыбнулся, хотя в душе был явно зол на себя. Если именно это причина прихода офицеров, он был дураком, позволив этому произойти. Ему следовало бы вести себя иначе, настойчивее дать понять Джине, что он не хочет, чтобы о преступлении сообщали, и сделать это еще до того, как тот назойливый портье узнал, что произошло. – Мы должны были позвонить вам сами, знаю, просто я был взвинчен прошлой ночью.
– Значит, сейчас вам лучше? – Офицер вытащил из заднего кармана маленький блокнот и ручку. – Сможете составить заявление?
– Да. Думаю, да.
– Хорошо. Можете дать мне паспорт, чтобы я записал ваши данные?
– Он в комнате.
– Сходите за ним, пожалуйста. Он нужен для протокола, – попросил офицер. Хоть это и звучало достаточно правдоподобно, однако когда Дункан вернулся в комнату, чтобы забрать документы, он осознал, что его мысли переключились на более опасные сценарии. Клерк сообщил полиции о его пребывании здесь, и они выяснили, кто он такой и что натворил.
Войдя в комнату, Дункан посмотрел на Джину, которая уже была одета и разговаривала с женщиной-офицером. Ему показалось, что Джина избегает смотреть на него.
– Очень хорошо, сэр, – сказал офицер, как только Дункан вернулся со своим паспортом. Офицер переписал информацию, а затем протянул Дункану блокнот.
– Пожалуйста, опишите все, что помните об этом событии, каждую деталь, особенно внешний вид нападавшего.
Дункан нехотя нацарапал несколько предложений. У него не было никакого желания видеть, как полиция задерживает обвиняемого и затягивает дело.
– Боюсь, я многое забыл. Может быть, из-за шока. И, честно говоря, до этого я выпил несколько кружек пива. А кружки здесь в два раза больше, чем в Америке.