Конец звероящера
Шрифт:
– Знаешь, ты или очень глупа, или слишком нахальна, – сказал наконец Берольд, кончив смеяться.
– Возможно, – ответила Айрин.
– Вообще-то ты нравишься мне, – с нехорошей усмешкой отметил он. – Знаешь что, Айрин? Сейчас мы зайдем на часок в одну комнату, и ты получишь то, зачем приехала в Лонгрофт. Согласна?
– Нет, – с нежной улыбкой ответила Айрин. – Вдове не к лицу развлекаться неведомо с кем, да еще в разгар траура. Я дорожу репутацией!
Ее предлог для отказа казался нелепым.
– Своей репутацией? После того, как ты села играть со мной в «капли», тебе терять нечего.
– Я так не думаю.
– Ты танцевала со мной, я тебя обнимал, ты пришла ко мне в дом и сидишь здесь уже полчаса.
– Ну и что? – удивленно спросила его гостья, и, как ни странно, вопрос прозвучал очень искренне.
– У тебя теперь только один путь добиться признания прав. С моей помощью! Не забывай, что ты здесь в моей власти.
– Мечтать может каждый, – с чарующе-ясной улыбкой ответила Айрин.
– Не понял?
Она посмотрела Берольду в глаза. Как тогда, на балу, бесшабашно и весело, словно ее забавляла двусмысленность всей ситуации.
– Ящер, меня невозможно заставить сделать то, чего я не хочу.
– А вдруг я попытаюсь? – с насмешкой спросил Берольд.
– Я тебе что-то сейчас покажу!
Пальцы Айрин, скользнув в вырез платья, достали изящный кинжальчик. Его рукоять Берольд принял сначала за брошку. (Подобные штучки в последнее время как раз вошли в моду.)
– Как, нравится, Ящер?
– Вполне. Дорогая булавочка. Жаль, больно хрупкая, такой и кошку не ранишь.
– Кинжал ядовит!
– Неужели? – небрежно спросил Берольд, встав с кресла.
Эти ужимки вокруг побрякушки совсем не шли Айрин. Игра в неприступность казалась не лучше ее монологов о правде. Цинизм и насмешливый вызов, по мнению Ящера, ей подходили куда больше маски кокетливой дурочки.
– Рад был с тобой побеседовать, но мне пора ехать.
Айрин слегка растерялась, она не ждала, что ей просто укажут на дверь.
– Звероящер, мое предложение в силе, – сказала она, не сводя с него гневно-отчаянный взгляд.
– Очень жаль! – усмехнулся Берольд. – У меня тоже есть репутация и, как ни странно, я ей дорожу. Я – чудовище Лонгрофта, и мне положено требовать некую плату. У нас презирают тех, кто помогает задаром. Столица!
– А я верю людям. Я знаю, что встречу того, кто поверит мне и пожелает помочь. Просто так, из сострадания. Рыцарь на белом коне, защищающий вдов и сирот. Понял, Ящер?
Она рассмеялась отчаянно, зло и задорно, бросая ему вызов. Впрочем, ему ли? Она говорила слова, но сама же не верила в них. У него было чувство, что Айрин глумится сейчас не над ним, а над некой безумной мечтой.
– Если ты мне покажешь такое вселенское чудо, которое станет тебя защищать за «спасибо», получишь подарок. Устроит? – уже у порога с насмешкой спросил Берольд.
– Да? И какой же? – наивно-восторженным тоном воскликнула Айрин.
– Хотя бы… Поместье. Любое, какое захочешь, – сказал он, старательно делая вид, что не понял издевки, заложенной в этом вопросе.
Тогда Айрин вдруг рассмеялась. Пронзительно, зло, истерически.
– Врешь ты все, Ящер. Врешь и не краснеешь…
– Ну что же!
И, взяв со стола лист, Берольд написал: «Я, Берольд, Звероящер Властителя, знаю, что все продается и все покупается. Если найдется глупец, что поверит словам этой женщины, Айрин, сильнее, чем фактам, и станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы, то я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год…»
– А не слишком ли щедро? – с сарказмом спросила его Айрин, глядя на цифру.
– Могу посулить и одну из двух Лун, – усмехнулся Берольд. – Все равно ты ее не получишь. Слегка развлеклись, а теперь мне пора. Прощай, Айрин, Боюсь, что мы больше не свидимся.
Айрин, наверно, ждала, что Берольд подвезет ее, но он велел трогать раньше, чем Айрин успела его попросить, и она вновь осталась одна.
– Это было бы очень смешно, если не было бы так печально, – с досадой подумала Айрин.
Когда больше двух лет назад, поняв, что монотонная жизнь в захудалом поместье у тетки задушит ее, Айрин встретила Кирка, ей вдруг показалось, что счастье совсем рядом. В двадцать пять лет, «сумасшедшая старая дева без средств», как ее называли соседи, столкнулась с мужчиной, который не спрашивал, сколько гектаров земли у нее за душой и каков ее личный доход. Айрин бросила все и поехала следом за ним.
Впрочем, эта безумная выходка вряд ли смутила соседей, которые знали ее. Начиная с пятнадцати лет она им поднесла не один необычный «сюрприз», вызывающий бурю эмоций. Зачем? Айрин не понимала сама. Ей казалось – она ведет себя так, как положено, а получалось…
– Какой-то особенный дар наживать неприятности! – скорбно вздыхая, твердила всем тетушка Айрин, хорошая, но недалекая женщина. – Кто-то, наверное, сглазил несчастную девочку.
Все началось с некой милой бабуси, забредшей в поместье. Она попросила у Айрин кусок хлеба. Та ей, конечно, дала и хлеб с сыром, и несколько груш, и бутылку вина из подвала. (Стащить ее было легко.) А еще подарила свой лучший атласный платок, а потом зазвала в замок. Все потому, что бабуся, назвавшись гадалкой, сказала нелепой дикарке:
– Красавица, ты будешь жить во дворце! Ходить в золоте, ездить в алмазной карете! Не в Гокстеде, а далеко-далеко, в главном городе. Тебя там будут любить и ты будешь счастливой-счастливой! Родишь себе умницу-дочку, которая будет принцессой, а может быть, и королевой, и мальчика-принца.
Айрин сразу поверила. Ей, угловатой девчонке в нелепом потрепанном платье, служившем предметом насмешек ровесниц, безумно хотелось внимания сверстников. Мысль, что она попадет во дворец, где ее встретит принц, утешала.