Конец
Шрифт:
Ампаро тоже поглощает доставшийся ей бутерброд безо всякой охоты, но на лице ее застыло выражение тупого безразличия, вернее какой-то бездумной рассеянности, которая маскирует истинное состояние души. Вяло пережевывая сухие куски, Ампаро поглядывает то в одну, то в другую сторону, на серые урны, на навес, в тени которого они сидят, и время от времени в глазах ее вспыхивают искры беззаботного любопытства, словно у ребенка, которого перевели в новый класс. Но внезапно, словно вспомнив о каком-то важном и спешном деле, она начинает рыться в карманах брюк, пока рука не выныривает
Мария искоса, стараясь делать это незаметно, следит за движениями Ампаро и досадливо морщится, разобрав, что в руке у той мобильник — точнее, в обеих руках, потому что она уже успела положить свой бутерброд прямо на землю. Марии хочется увидеть ее лицо, увидеть, какие эмоции вызывает в ней возня с телефоном, но Ампаро сидит, низко опустив и слегка наклонив набок голову, так что выражения глаз ее не угадать, глаза ее устремлены на телефон, кнопки которого она начинает нажимать с лихорадочным упорством.
Мария вроде бы собирается что-то сказать Ампаро и даже приоткрывает рот, но закрывает снова. Она издает некое подобие вздоха, тело ее слегка обмякает, и тревожный, задумчивый и невидящий взгляд упирается в велосипед, стоящий перед ней на расстоянии примерно четырех метров.
Хинес — он сидит с другой стороны, слева от Марии, — не заметил этих едва уловимых движений. Он поставил рядом с ножкой своего стула уже ополовиненную бутылку сока и с отсутствующим видом приканчивает бутерброд. Если судить по взгляду Хинеса, он напряженно о чем-то думает. Но вдруг течение его мыслей обрывается, взгляд становится напряженным, а движение челюстей замедляется, пока и вовсе не замирает. Теперь Хинес сидит не шелохнувшись — с полным ртом и с бутербродом, зажатым в двух руках на уровне груди.
— Есть одно место, куда мы не заглянули. — Хинес передвигает еду языком за щеку и устремляет внимательный взор в сторону заправочных колонок.
— Какое еще место? — спрашивает Мария.
Хинес медлит с ответом три-четыре секунды — ровно столько, сколько надо, чтобы его молчание заинтриговало женщин. Наконец он быстро заглатывает пережеванную пищу и говорит, продолжая смотреть вперед:
— В морг.
— Да ну тебя на фиг… — кривится Мария.
Теперь наступает чуть более долгое молчание. Мария какое-то время сидит не шелохнувшись, потом поворачивает голову и смотрит на Хинеса, но тот продолжает сидеть в прежней позе, словно решив изучить заправочные колонки, только руки с бутербродом он опустил на колени. А вот Ампаро никак на их диалог не реагирует — будто их слова не достигли ее ушей. Она, как и прежде, нажимает кнопки своего телефона и наклоняется ниже и ниже — все внимательнее вглядываясь в экран, не подающий признаков жизни.
— А чего бы ради?.. — спрашивает Мария вкрадчиво, словно боясь услышать ответ.
— Просто любопытно, — отвечает Хинес, очень стараясь, чтобы голос его прозвучал нейтрально. — Если народ не был эвакуирован, а просто… исчез… хорошо было бы проверить, что делается с теми… кто умер недавно, совсем недавно.
— Совсем недавно… — эхом отзывается Мария.
— Вот именно — совсем недавно… но до отключения электричества, — говорит он, снова поднося бутерброд ко рту, но так и не откусив ни кусочка.
Мария отводит глаза от Хинеса, потом несколько секунд вдумчиво смотрит на землю, а потом резко поднимает голову:
— Скорей всего, там никого нет — нет ни одного покойника… В том городке, надо думать, люди не каждый день умирают. Да и сколько там вообще может быть жителей?
— Не знаю, — неуверенно отвечает Хинес. — Раньше было… в мои времена…
— Сорок тысяч.
Цифру подсказала Ампаро. Хинес и Мария удивленно поворачиваются к ней, но Ампаро продолжает сидеть, сосредоточенно склонившись над телефоном. Если бы ее голос не был столь узнаваемым, они решили бы, что реплику подал кто-то еще.
— Ничего себе! Неужели городок так вырос! — изумляется Хинес. — Ну тогда конечно… Я не большой знаток статистики, но… В любом случае, в любом случае мы сможем проверить это в столице. Уж там-то… там-то покойников навалом.
— Включился! — вдруг кричит Ампаро. — Глядите — он включился!
Мария и Хинес разом вскакивают и кидаются к ней.
— Как? Кто включился? Дай-ка мне! — Хинес пытается заставить Ампаро показать ему мобильник, который она зажала в ладони и держит у самого лица.
Ампаро по-прежнему сидит, и Хинес с Марией суетливо крутятся вокруг ее стула. Они наклоняют головы к ее голове и пытаются повернуть боком телефон, хватаясь за него поверх рук владелицы, которая цепко его держит.
— Ну-ка, ну-ка! — приговаривает Хинес, когда ему наконец удается взглянуть прямо на экран. — Да ни хрена он у тебя не работает! Экран-то не светится!
— Как это не работает? — возмущается Ампаро. — Погляди получше!
И тотчас энтузиазм Ампаро сменяется растерянностью, которая в свою очередь готова перейти в жестокую обиду.
— До этого… до этого он работал, а вы, — говорит она, не спуская глаз с телефона, — а вы начали в него тыкать своими пальцами как сумасшедшие, и он сразу выключился.
Мария и Хинес молча смотрят друг на друга. Взгляды их серьезны и многозначительны.
— Смотри! Неужели не видишь? Он ничего не делает, но все-таки включается. — Ампаро указывает пальцем на экран, вновь впадая в прежнее возбуждение.
— Ампаро… Телефон не включался. Это небо отражается, а тебе показалось… — объясняет Хинес строго, грустно, едва ли не извиняясь перед ней.
— Не пори чепухи! Я же видела! — не сдается Ампаро. — Ну вот, конечно, опять выключился! Как только вы до него дотрагиваетесь… А теперь — включился. Вот! Я ничего не делала — он сам включился. Что ж мне, собственным глазам прикажете не верить?
Хинес и Мария снова обмениваются теми же понимающими взглядами, что и несколько минут назад. Как легко догадаться, ни он, ни она не хотят возражать Ампаро, боятся разочаровать ее; и каждый ждет, пока другой примет на себя это тягостное дело. Мария всем своим видом, выражением лица показывает, что не желает играть эту роль, и тогда заговорить с Ампаро приходится Хинесу, хотя она даже не смотрит на них и, судя по всему, не желает смотреть, изображая, будто целиком поглощена своим дурацким телефоном.