Конечно, это не любовь
Шрифт:
— Хорошо.
Гермиона неверяще подняла на него глаза и спросила:
— Ты правда не сердишься?
— Нет, конечно! — отмахнулся он, а потом все-таки уточнил: — И в какую школу мы будем тогда поступать?
Гермиона сразу резко погрустнела и прошептала:
— Ты не понял, Шерлок.
— Я всё отлично понял. Ты почему-то решила, что Эйленс тебе не подходит и в тайне от меня подала документы куда-то ещё. Не слишком-то хороший поступок, но, к счастью, сейчас только июль, и я ещё могу исправить последствия твоей глупости и отправить свои документы туда, куда ты решила поступать. С моими
Вдруг Гермиона всхлипнула и помотала головой, а потом тихо сказала:
— Нет, Шерлок. Туда не возьмут. Это… особая школа. Туда нельзя подать документы, они сами выбирают учеников. Меня выбрали.
Ум Шерлок заработал с огромной скоростью. Что это за школа, которая сама выбирает учеников? Пансионат для особо талантливых детей? Скорее всего, но тогда он точно должен получить приглашение — он умнее всех этих тупиц раз в десять, а то и больше. Гермиона туда поступила, а он умнее Гермионы, поэтому проблем возникнуть не должно…
— Шерлок, если ты не получил приглашения, значит ты не подходишь для этой школы. Прости.
По щекам Гермионы потекли слёзы, и Шерлок скривился — он не любил рыдающих людей, особенно девчонок.
— Чушь. Я умнее тебя.
— Дело не только в уме.
— Тогда, — он пожал плечами, — откажись. Какая тебе разница, где изучать эту дурацкую историю?
Гермиона нахмурилась, снова всхлипнула и помотала головой:
— Не откажусь. Даже ради тебя.
Шерлок почувствовал, как в груди нарастает жар. В ушах зашумело от ярости. Она… она просто предательница. Он общался с ней, рассказывал о самом важном, они построили такой отличный план на будущее, а теперь она просто уедет?
— Знаешь, — сказал он зло, — и катись в свою школу. А я через два года поступлю в Итон. Туда тебя точно не возьмут.
Он развернулся и быстрым шагом направился домой, твёрдо убеждая себя, что не будет ни злиться, ни тем более плакать. Вот ещё. Как будто ему так нужно её общество! К счастью, он отлично справляется сам, и скучно ему не бывает. А она пусть едет в свою особую школу.
До конца лета он видел Гермиону всего один раз — накануне первого сентября ночью он вылез из окна своей спальни, добежал до дома Грейнджеров и влез на козырёк подъезда, с которого можно было заглянуть в комнату бывшей соратницы.
Она действительно собиралась уезжать — в центре комнаты стоял огромный чемодан, на полках и на столе царил идеальный порядок, а на дверце шкафа висела выглаженная форма — чёрный балахон и серый галстук.
Сама девочка спала совершенно безмятежно — как будто не совершила этим летом мерзкого предательства.
А на следующий день он и сам уехал в школу — специально назло Гермионе не в Эйленс, а в Далвич.
Дружбы не существует. Глава 2
Гермиона смотрела на спину уходящего от него Шерлока и даже не пыталась вытирать слёзы. Она поступила правильно, в этом не было никаких сомнений, но на душе всё равно было ужасно мерзко и очень тоскливо. Он был её единственным другом, а теперь наверняка даже смотреть в её сторону не захочет. И будет прав.
Гермиона в очередной раз всхлипнула и попыталась утереть слёзы, а заодно утешить себя мыслями о том, что будет учиться настоящему волшебству. Конечно, история и развитие общества — очень интересные темы, но магия — в разы интересней. Вчера они с родителями съездили за всем необходимым к школе, и в комнате Гермиону дожидались новенькие учебники по волшебству и настоящая волшебная палочка. Но увы, никакое волшебство в мире не могло вернуть ей друга. Вот если бы он тоже был волшебником — другое дело. Им было бы очень весело учиться вместе! Однако профессор МакГонагалл заверила Гермиону, что других детей с магическими способностями в их городе нет. Она — единственная.
До конца лета ей так и не удалось увидеться с Шерлоком, а даже если и удалось бы — что она могла ему сказать? Профессор МакГонагалл строго-настрого запретила рассказывать о волшебстве обычным людям, даже очень хорошим знакомым, а без объяснений Шерлок её не простит.
Удивительно — раньше Гермиона не замечала, как много времени занимает общение с Шерлоком. Оставшись одна, она вдруг поняла, что ей совершенно нечем заняться. Читать? Но она привыкла читать вслух — Шерлок любил слушать истории, усевшись с закрытыми глазами где-нибудь на ковре в её комнате. Играть? Она совершенно не помнила игр, которые занимали её до знакомства с Шерлоком. А их совместные требовали участия двух людей.
Её спасали учебники. Толстые, пахнущие свежей типографской краской, с движущимися картинками, рассказывающие о том, как творить магию, они стали её лучшим развлечением. Она читала и перечитывала их, один за другим, а вечерами, когда родители не видели, осторожно пробовала использовать простые заклинания. Когда впервые на кончике её волшебной палочки загорелся светлячок, она была так счастлива, что почти забыла о ссоре с Шерлоком. Она ведьма! Настоящая ведьма! Правда, следом пришла мысль о том, что Шерлок ни за что в это не поверил бы, не увидев своими глазами, а увидев, постарался бы отобрать у неё палочку и сотворить своё волшебство. От этого снова стало грустно.
В итоге она буквально считала дни до отъезда в Хогвартс. Она надеялась, что там, среди волшебников, она отвлечётся, найдёт новых друзей и перестанет так сильно скучать.
Утром первого сентября её разбудила мама.
— Пора, дорогая, — сказала она мягко и помогла убрать выглаженную мантию так, чтобы её можно было достать, не помяв, из чемодана в любой момент.
На вокзал они приехали задолго до назначенного часа, но без труда нашли проход на волшебную платформу.
— Поразительно! — воскликнул папа, пройдя сквозь кирпичную кладку. Гермиона рассмеялась — он воспринимал чудеса с удивительным энтузиазмом и с не менее удивительной наивностью.
— Это просто магия, папа, — серьёзно сказала она, а отец снова засмеялся и пригладил её волосы.
— Конечно, дочка. Тебе видней.
— Пора, Гермиона, — произнесла мама и крепко обняла её.
— Будь умницей и не забывай писать, — напомнил папа, тоже её обнимая, а потом шепнул на ухо: — не сомневайся, ты найдёшь отличных друзей, которые будут понимать тебя.
Гермиона слабо улыбнулась и кивнула — конечно, папа всё видел и всё замечал.
Он занес её чемодан в свободное купе, снова крепко обнял, и они с мамой отошли в сторону, сказав напоследок: