Конечно, кровь
Шрифт:
Первые несколько минут я пытался честно считать повороты, но почти сразу бросил это бесполезное занятие — довольно скоро фургоны поднялись в силовые коридоры, и взяли (кажется) курс на юг гнезда.
Окружающие молчали. Тишину так и подмывало разрушить дурацкой шуткой, но я внезапно осознал, что даже мне сейчас не до этого.
Сняв перчатки, помассировал пальцы, затем шею и виски.
Если дело, в которое меня втянули, так серьёзно, то почему Господин Киликили не послал на него половину многочисленного воинства «Уроборос-гуми»? Допустим, он не хочет официально втягивать в неприятности уважаемую казоку, с этим разобрались…
Но
— Если испугаешься, беды не избежать, — бросил мне Шири-Кегарета во время мицелиумной встречи.
Так почему, несмотря на все внешние предостережения и личные страхи, мне казалось, что альтер казоку-хетто сказал-таки правду?
Мягко паря в коридорах, фургоны синхронно перестраивались в потоках движения, и я был готов спорить, что водители не нарушали ни единого правила. Парили долго, почти час, за который Панго беззаботно задремал, и я (даже с бурлящим внутри комком неприятных чувств) чуть не последовал его примеру. Но стоило «Шишама» опуститься на колёса, а толчку вернуть меня к реальности, страхи вернулись в полной мере…
Бронефаэтон снова двинулся вперёд, теперь чуть быстрее, но заметно переваливаясь на рыхлых барханах. Неужели мы на окраинах? Геджеконду? Или вовсе покинули гнездо?
Ещё через десяток минут, когда я уже был готов задать повторный вопрос под угрозой отказа в операции, фургон остановился. В наступившей тишине зашелестела металлом полозьев сдвигаемая дверь первого транспорта.
«Садовники» без лишних слов надели шлемы и потянулись к арсенальной переборке; разбирали оружие и защёлкивали на подвесах. Панго, чуть не врезав мне по затылку тяжёлым прикладом, закрепил на поясе знакомый по «Слюдяному мосту» двухкассетный супрессор. А вот к тактической «мицухе» отряда, по всей видимости, на этот раз бледного никто подключать не собирался…
На секунду меня вернуло в щемящую пучину власти, опьянявшей во время командования отрядом наёмников, готовых по моему первому приказу бросаться под фанга, готовых прикрывать и убивать…
Но наваждение прошло, едва Прикус откинул дверь и мягко вынырнул наружу. В салон ворвались холодный ночной ветер и тишина, крайне неестественная для крупных районов Юдайна-Сити.
Остальные «Садовники», определённо висящие на закрытом канале, покинули фаэтон вслед за вожаком. Сакага, покорно подтянувший лапы и хвост, чтобы не мешать высадке, вежливо улыбнулся и кивнул на дверь.
Пришлось выбираться из фургона, причём Пыльный едва не наступал на пятки. Спрыгнув с высокого порога, я покрутил бёдрами и потянулся со скукой, которой определённо не испытывал. Тем временем внимательно осмотревшись и пытаясь не упустить ни единой детали, способной помочь в случае непредвиденного.
«Шишама» стояли посреди пустынной заброшенной улицы в окружении разваленных остовов ветхих пятиэтажек. А ещё снаружи оказалось едва ли не столь же темно, как в салоне.
На меня, привыкшего к круглосуточной иллюминации Бонжура и прилегающих районов, такой контраст оказал эффект непроглядной ночи. Только повертев головой и немного подстроив очки, я убедился, что за границами развалин разливается знакомый уличный свет, хоть и болезненно-бледный.
Судя по всему, мы оказались в Ниточке —
Вдоль тротуаров высились внушительные барханы песка, наметённого ураганными ветрами. Автоуборщики едва ли совались на эти улицы ближайшую пару лет, а потому кое-где высота наметов достигала вторых и даже третьих этажей. Несколько остовов брошенных фаэтонов выглядели такими трухлявыми, что грозились рассыпаться в пыль от неосторожного прикосновения.
Стараясь не выдавать тоску, я смотрел на далёкое северное зарево, омывавшее оставленную за кормой привычную жизнь в её столь же привычных красках и ритме. Проследив за сосредоточенным взглядом фер Сакаги, повернулся на юг. И выяснил, что заброшенная улица, на которой мы остановились, метров через сто упиралась в не менее мёртвый парк развлечений «Хари’н’ханси», чья огромная вывеска ещё чудом не грохнулась оземь.
Окружавший парк красивый забор покосился и местами завалился внутрь под давлением песка. Внутри виднелись поржавевшие туши аттракционов вроде «Тарелка визга» или «Памп-Шамп». Ободранные ветром модульные здания «Зеркального лабиринта ужасов» или цирковой арены ещё сопротивлялись забвению и стихии, но выглядели крайне грустно.
Местами над аллеями парка смогли-таки уцелеть нитки перегоревших гирлянд и выгоревших на солнце вымпелов, сейчас они тревожно похлопывали под порывами с окраин. Кустарники засохли и вымерли. Многочисленные закусочные были разграблены до последнего винтика. По пустынным парковкам не бегали даже псы.
Вот уж точно, парк «Радость и смех»… и урадоваться, и ухохотаться от одного только вида… Ну просто вылитый брат-близнец респектабельного летающего, посещённого мной совсем недавно…
И ещё мне определённо не показалось — Ниточка явно выглядела обесточенной, а её далёкие улицы омывались таким слабым и мертвенным светом, словно из района откачали всю мощность.
Списав странное сравнение на усталость и неприятные ожидания, я ещё раз ритмично покрутил корпусом и несколько раз присел. Пыльный наблюдал за гимнастикой искоса и с явным презрением.
Остальные деловито проверяли и перепроверяли оружие, причём настолько ловко и заразительно, что меня тоже подмывало осмотреть «Молот». Мимо нас с Сакагой прошёл, нарочито пролязгав боевым протезом, Ханжа. Оскалился мне в лицо, показал зубы, но промолчал.
Прочие «Садовники», казалось, присутствия знакомца-терюнаши не замечали вовсе — выбравшиеся из первого фаэтона молчаливый Миката, бывший казоку-йодда Цена и бесполое Као-ду в мою сторону даже не посмотрели.
Ребро и Миката ударили себя по шеям одноразовыми инъекторами; Панго и Ханжа, словно на разудалой вечеринке, набивали ноздри щепотками светлого порошка.
Меня передёрнуло. Едва ли «Садовники» принимали именно «Явандру». Но от одной только мысли о даже теоретической возможности очередного соседства с этой дрянью тело начинало колотить…
— Стрелять мы не станем, а боевые препараты примем для бодрости? — негромко спросил я Пыльного, но тот не удостоил ответным взглядом.
— Тебе не говорили, что стрельбы не будет, — отрезал чу-ха, настраивая тактическую консоль на левом предплечье. — Тебе сказали, что стрелять станут другие.