Конфидент
Шрифт:
Новый порыв ветра заставил зажмуриться, и в этот раз он показался мне ледяным и колючим. Я невольно поежилась и плотнее запахнула пальто, но воздушные потоки проворно пробирались под него и леденили душу. Шляпку тоже пришлось поправить, поскольку ее чуть было не сорвало и не унесло в неизвестном направлении.
– Боже! – в ужасе прошептала Маргарет и до боли сдавила мне руку.
Я проследила за ее взглядом и почувствовала, что земля уходит из-под ног. Рядом с ледяной невестой стоял мой Роберт. Он держал ее за руку и, улыбаясь, что-то шептал на ухо. Губы его невесты дрогнули в подобии улыбки. Я застыла как вкопанная, не в силах не то что двинуться, но и вдохнуть.
А я все смотрела в лицо любимого и никак не могла поверить своим глазам. Может, это что-то вроде наваждения? Ведь так не могло быть! Не могло быть правдой. Я сделала порывистый шаг к лестнице, но вновь застыла. Что-то останавливало меня, держало на месте, пока новоявленные миссис и мистер Бенсон медленно спускались по ступеням. Им аплодировали, свистели и выкрикивали поздравления и пожелания долгой и счастливой жизни. Горячие слезы обожгли лицо, я едва смогла подавить всхлип.
– Он не мог, – проговорила я непослушными губами. – Маргарет, скажи мне, что это не он.
Я повернулась к подруге и увидела в ее глазах непролитые слезы. Она кусала нижнюю губу и смотрела на меня так, словно ждала обморока.
– Скажи, что это не Роберт, – взмолилась я, цепляясь за ее руку. – Он не мог так со мной поступить!
– Прости, милая, – прошептала Маргарет. – Прости. Я не могу этого сказать.
Ужас и боль, что я видела в глазах подруги, отражали мои собственные чувства. Мир вокруг стал черно-белым и, словно чувствуя мое состояние, скрылся под черными тучами, заполонившими небо. Ветер усилился, я ясно почувствовала приближение грозы.
В какой-то миг Роберт повернул голову в нашу сторону и заметил меня. Его красивые синие глаза, которые я так любила, округлились, он в ужасе замер на мгновение, но как только невеста окликнула его, тут же отвернулся и больше уже не смотрел на меня. Вот так просто? Так легко? Словно меня никогда и не было в его жизни. Боль сдавила грудь так, что я услышала собственные хрипы, которые пробивались сквозь ком в горле.
– Вот мерзавец, – проговорила Маргарет и потянула меня за собой, пытаясь выбраться из толпы. – Как он мог? Он же за тобой ухаживал, сказал, что познакомит с семьей, что летом вы поженитесь. Зачем? Зачем все это?
Я слышала ее слова сквозь гул в собственной голове, но ответить не могла. Маргарет снова попыталась сдвинуть меня с места, но я будто приросла к земле. Мой взгляд блуждал по радостным лицам горожан и гостям церемонии, и вдруг я заметила знакомое лицо. Прямо против меня стояла миссис Артридж и растерянно смотрела на происходящее. О наших отношениях с Робертом она знала лишь из рассказов моих и некоторых знакомых, которые видели нас вместе в парке. Моя уверенность позволяла ей говорить о предстоящей свадьбе и соблюдении приличий. Тетушка Харриет доверяла мне, и теперь это доверие было загублено. Новый удар причинил не меньшую боль. Я оказалась лгуньей в глазах дорогой родственницы. Весь мой мир пошатнулся, я словно услышала, как трескаются его стены, с каким грохотом они рушатся и падают к моим ногам. Тетушка тоже заметила меня, и в ее глазах сверкнули гневные слезы. Впервые я видела миссис Артридж такой сокрушенной. А потом я заметила и другие лица, лица тех, кто знал о том, что я проводила время с Робертом, что гуляла с ним в парке, что надеялась на брак. На меня смотрели с жалостью, осуждением или с явным презрением. Эти лица и взгляды были повсюду, и казалось, что они становятся больше, а я, наоборот, уменьшаюсь в размерах. В какой-то момент боль жестокого предательства Роберта, разочарование и отчаяние дошли до такой точки, что мне захотелось исчезнуть. Раствориться в воздухе.
Гонимая муками собственного сердца, я резко развернулась и влетела в толпу горожан, все еще шумевших и провожающих молодоженов к экипажу. Руку Маргарет я отпустила и, ринувшись сквозь толпу, потеряла подругу из вида.
Когда пересекла площадь, ноги сами понесли меня в неизвестном направлении. Я уже не бежала, просто брела по улицам, глотая горькие слезы. Роберт был моим светом, моей надеждой на счастливое будущее и одобрение в глазах семьи. Я отдала ему всю свою нежность, растворилась в нем и полностью доверилась. Эта мысль окончательно меня сокрушила, и слезы полились еще сильнее. Я отдала Роберту все, ему больше нечего было брать. Горький стон застрял в горле, я прислонилась к стене ближайшего дома, чтобы не упасть, закрыла рот ладонью, заглушая вопль. У меня больше не было будущего, никакой надежды на благополучный исход, только позор и полное разочарование тетушки Харриет. Как я смогу сказать ей, что стала Роберту женой, не дожидаясь свадьбы?
Как и зачем добралась до парка, я не знала. Словно неприкаянная, бродила по улицам и пришла к любимой беседке, в которой Роберт признался мне в любви и говорил о свадьбе. Тучи над головой сгущались, а ветер усиливался, где-то вдали прогремели первые раскаты грома. Я слышала, чувствовала, но внимания ни на что не обращала. Будто душа отделилась от продрогшего тела. Не представляю, сколько я так просидела на скамейке в беседке, но когда вышла из нее, было уже совсем темно, а дождь падал с неба сплошной непроглядной стеной.
Я вновь побрела по улицам, с трудом передвигая отяжелевшие ноги. Тело дрожало от холода, но я не обнимала себя руками, не куталась в пальто, не пыталась согреться. Ледяные руки мелко дрожали, а в горле так и остался колючий ком, мешающий говорить.
Очнулась у той самой церкви Святой Марии, у подножия лестницы которой мои надежды обратились в прах. Я смотрела на ее стены и не думала совершенно ни о чем. Ни о том, как буду жить дальше, ни о том, как посмотрю в глаза тете Харриет, ни о том, что скажут люди. Обжигающая боль вытеснила все прочее.
– Эй, ты что же это стоишь тут, деточка? – послышался мягкий женский голос за спиной. – Ты совсем продрогла.
Не дождавшись ответа, незнакомка обошла меня и встала напротив. Это была невысокая женщина лет шестидесяти, укутанная в пальто и прячущаяся под широким зонтом. Она шагнула ближе и с сочувствием в глазах укрыла меня под своим зонтом. От ее ласковой улыбки я почувствовала новый приступ жалости к себе.
– Альберт! – крикнула она куда-то в сторону и когда послышались поспешные, хлюпающие по лужам шаги, сказала: – Ну-ка помоги мне! Давай отведем ее в дом, пусть обогреется бедняжка.
– Эх, Сиенна, – вздохнул ее спутник, – ты когда-нибудь наживешь себе неприятностей.
– А ты не болтай, делай, что говорю, – велела она. – Неужели не видишь, девочка едва на ногах стоит. Белая как полотно, вот-вот упадет. И голодная небось.
Я, как безвольная тряпичная кукла, позволила женщине приобнять меня с одной стороны, а мужчине с другой, и они повели меня куда-то в сторону. Не было желания ни сопротивляться, ни благодарить. Я просто послушно брела рядом с ними до темного крытого экипажа. Ничего не разглядывая, не интересуясь происходящим, я села на мягкое сидение. Экипаж тронулся с места, и остались лишь звуки проливного дождя и цокот копыт лошадей по мостовой.