Конкурс Мэйл.Ру

Аболина Оксана Валентиновна

Восемь утра. SolaAvisa все не было.

— Успокойся, — сказал я сам себе. — Он сказал: два, максимум три часа. Не растрачивай понапрасну нервы, еще пригодятся. Вот если и через час не появится, то будем тогда волноваться…

Я снова сел за компьютер. Просмотрел сводку погоды. В Финском заливе бушевал шторм. Я стал молиться еще крепче. Сжал сознание в кулак и не позволял себе представлять, что случилось что-то плохое.

Я набрал в поиске «Чумной Форт» и выяснил, что из всех фортов, построенных для защиты Петербурга, только три оставались не связанными дамбой: Зверев, Милютин и Чумной. Чумной был самый маленький и укрепленный. Стены его были выложены большими гранитными плитами, как у Петропавловской крепости. Название свое он получил в 19 веке, когда на острове расположилась лаборатория по производству противочумной

сыворотки. На территории форта заражали чумой лошадей, а затем делали из их крови вакцину. Впоследствии форт долгое время пустовал, почти сто лет. Затем, в конце 20 века, на его территории стали проводиться рок-фестивали, но в 2012 году один из фанатов, прибывших на фестиваль, залез слишком глубоко в подвальные помещения форта, где находились пороховые погреба, и нечаянно в темноте раздавил валяющуюся под ногами чумную вакцину. Еще не зная, что многие из них заражены, участники фестиваля вернулись в город. В Петербурге в те дни было введено военное положение. Город оцепили, вокзалы, аэропорты не работали, все дороги и тропы были перекрыты — военные в тот раз сработали оперативно. Врачи работали круглосуточно, и опасность массового заражения была погашена, умерло около ста человек, две тысячи удалось вылечить. Остальных успели привить. К счастью, запаса сыворотки хватило на все население города. Когда опасность миновала, в Чумном форту провели тотальную биологическую стерилизацию. Но фестивали на нем больше никому не приходило в голову организовывать. В 2023 году пустующий форт купил в подарок своему сыну тюменский нефтяной магнат, но спустя несколько месяцев оба они были найдены мертвыми на территории форта, куда приехали, чтобы построить небольшую гостиницу для друзей семейства. Дурная слава форта не вызвала больше ни у кого энтузиазма его приобрести.

И вот, оказывается, его прибрали к рукам. И не кто-нибудь, а мой друг SolaAvis. Я посмотрел на часы. 9 утра. Одинокой Птицы не было.

Уже светло, — попытался успокоить я себя. — Вероятно, буря задержала SolaAvisa. Скорее всего, он решил остаться в форту до вечера, чтобы забрать нас, когда стемнеет… Я сел, охватив голову руками, и опять стал повторять молитвы. Мне было очень плохо. Мне было очень страшно. И никогда еще мне не было так одиноко. Я чувствовал, что сознание мое пытается разорваться…

ЧАСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

В десять утра мне вдруг взбрело в голову, что, может быть, звонок сломался? Сходил — проверил. Всё работало. Тут же вспомнил, что SolaAvis проник в квартиру без всякого звонка. Что, что могло его задержать?!

Я силком заставлял себя думать, что Одинокая Птица приедет вечером. Это такое испытание, — твердил я себе. — Я не должен отчаиваться. Как только станет темно, SolaAvis появится. Или хотя бы даст о себе знать. Потом я подумал, что с Одинокой Птицей могло что-то случиться на обратном пути, а мои сидят в Чумном форту и так же нервничают, как я. Я постарался остановить свои мысли на этой версии как рабочей: если SolaAvis не появится до ночи, значит, мне надо что-то предпринять. Каким-то образом постараться проникнуть в Чумной форт. Я посмотрел в Интернете, узнал, сколько будет стоить двухчасовой прогон катера по Финскому заливу, посчитал оставшиеся в наличии деньги — не густо, придется тратить отложенное на черный день.

Мысль, что я могу что-то предпринять, меня немного успокаивала. Она загоняла на задний план возрастающее минута от минуты убеждение, что больше я не увижу ни детей, ни Дашки, ни Solaavisa. Пока я ждал, оставалась надежда. Я не мог позволить ей погаснуть.

Час дня. Ничего не изменилось. Из кухни высунулась Цыпочка и робко сказала, что мне надо поесть. Мне очень хотелось на нее наорать, послать ее подальше, сорвать все свое беспокойство, но я сдержался — только сказал, что мне сейчас ни до чего, я волнуюсь за семью, и лучше меня пока что не трогать. Ни в каких утешениях, мол, я не нуждаюсь. Цыпочка опять спряталась на кухне и не вылезала, стараясь меня не беспокоить. Тут она была молодец, чувствовала момент. Умела не путаться под ногами, когда было не до нее.

Три часа дня. Письма Хакера все еще не было, но это меня не слишком волновало, плевать мне на Хакера. Где мои???

Это уже не имело ни малейшего смысла, но я продолжал поминутно смотреть на часы. Занозой в сознание воткнулась подлая мысль, что вот так мне и не придется никогда

в жизни прокатиться на «Русалке», я отогнал ее прочь, но она настойчиво пыталась проникнуть обратно, и чем больше я ее гнал, тем упорнее она становилась. В конечном итоге, я стал чувствовать себя полным ничтожеством. Дашка, Длинноухий, Цыпленок — в опасности, а я… я позволял себе думать о такой ерунде. Господи, что угодно, пусть им суждено умереть сегодня, но пусть я умру прежде их, — взмолился я.

Пять часов дня. Я позвонил на спасательную станцию Финской акватории. Ни о каких погибших судах ничего известно не было. На мой обеспокоенный вопрос о безопасности плавания в бурю на «Русалке», мне ответили, что бы я не волновался. «Сын, небось? — спросил диспетчер. — С девушкой, наверное, развлекается. Любят они покрасоваться в шторм и продемонстрировать, какие они крутые. Вы не беспокойтесь, все будет в порядке, папаша».

Семь часов вечера. Начало темнеть. Я весь напрягся и вслушивался в тишину, стоящую в квартире, вдруг раздадутся шаги SolaAvisa — но только изредка дзинькала о чашку ложка на кухне. Цыпочкино беспокойство выражалось в том, что она бесконечно, чашку за чашкой, пила чай. Я думал, до скольки мне ждать SolaAvisa прежде, чем предпринимать какие-либо действия? Пожалуй, придется дотерпеть до утра, а потом ехать на лодочную станцию к открытию. Когда я просматривал в очередной раз сводку погоды — буря давно затихла, — в ящик вдруг свалилось еще одно письмо от Хакера.

ЧАСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Скиталец, спешу, могу не успеть, поэтому сначала главное — то, что разослал френдам SolaAvisa, но ответа ни от кого нет — похоже, меня блокировали и поменяли все точки выхода в сеть — мне некогда с этим разбираться. Если есть возможность связаться с Solом — сообщи, что Блэйк знает всё. Прежде всего, местонахождение баз, складов, основного лагеря, напрямую отслеживает мониторинг группы; по его планам, до конца недели астраханская школа должна прекратить свое существование. Склады заминированы и будут взорваны. На месте сбора в Казахстане — засада. Практически больше ничего не знаю. Блэйк подозревает меня, следит за мной — я перестал быть доверенным лицом. Прошу прощения у тебя и всех за то, что пытался служить двум господам — истинно: в двух лодках не уплывешь. Письмо прочитаешь — уничтожь. Прощай, Скиталец, удачи вам всем, больше не встретимся, для меня все кончено.

Хакер.

Я сначала не понял. Я перечитал письмо еще раз. И опять не понял. Когда прочитал в третий раз, я подумал, как же мне предупредить Одинокую Птицу об опасности, о том, что склад заминирован — ведь моим грозит смертельная опасность. В мозгу встала заслонка, она не давала мне понять то, что было, собственно, уже ясно: сообщать обо всем этом больше некому. Нет больше SolaAvisa, нет Дашки, нет Длинноухого и Цыпленка тоже нет. Я понимал все это, но все во мне восставало против этой мысли и я цеплялся за каждую соломинку, которую подкидывало мне сознание. Мне надо было что-то делать.

Я схватился за клавиатуру и набросал быстрый нервный ответ:

— Хакер, как связаться с Soloм? Я знаю, где он! Срочно надо поговорить с ним! Я понятия не имею — как это сделать! У тебя есть его телефон? СМС могу послать — дай координаты, адреса! — я перечитал свою записку, не выдал ли где местонахождение своих, нет, все в порядке. Я отослал письмо и стал ждать ответа. Прошло полчаса, Хакер больше ничего не написал.

Я по-прежнему не позволял себе думать о том, что Дашка, дети и Одинокая Птица могли погибнуть. Несколько раз меня изнутри толкнула мысль, что надо бы посмотреть новости. Даже тянулся, чтобы включить новостной телевизионный канал Мэйла. Мне не терпелось избавиться от неопределенности, но узнать правду я страшился. Наконец, когда прошло еще полчаса, я все-таки решился.

Я сразу всё узнал. Это была главная городская новость. Диктор с самозабвенным восторгом рассказывал о том, что пр'oклятый Чумной форт и для террористов тоже оказался пр'oклятым: во время сегодняшней бури свирепствовала редкая в наших краях осенняя гроза. Молния ударила в большой склад горючего и боеприпасов, укрытый в Чумном Форте. Фортификационные укрепления практически не пострадали, но все жилые помещения взлетели на воздух. В канале, проходящем из залива внутрь форта, найдены обломки аквафлайера. Пока неизвестно, был ли это аквафлайер террористов или случайно заплывших сюда отдыхающих граждан.