Константин Заслонов
Шрифт:
— Константин Сергеевич, мы же не скрываться в подполье пришли. Рано или поздно, а придется выйти на свет, — возражал Женя.
Ему не терпелось, хотелось поскорее что-то делать. «Хватит ли нам времени для того, чтобы хоть осмотреться, ознакомиться с обстановкой и наметить план работы?» — раздумывал Заслонов.
Он попросил Анну Ивановну сходить к Петру Шурмину и узнать, как добрались в Оршу остальные товарищи.
Оказалось, что все дошли благополучно. Но в депо еще никто не являлся. Пока ограничивались тем, что старались
Толя Алексеев поселился у вдовы машиниста Дарьи Степановны, у которой лучшую комнату занимал фашистский офицер.
— Молодец, не побоялся жить через стенку с врагом! — похвалил Заслонов.
Выяснилось положение с депо.
Линия Орша — Лепель не работала, так как всё внимание фашистов было направлено на Москву. Паровозников-немцев не хватало. Фашисты вербовали на работу русских, но советские железнодорожники шли в депо очень неохотно.
Арматурщик Манш действительно работал переводчиком у шефа, Зильберт и Штукель — сменными нарядчиками, но это были явные предатели. Вообще работало у фашистов десятка полтора паровозников. На-днях поступил Птушка — мастер механического цеха, но его сначала направили на черную работу: убирать в депо разный хлам.
Женя сходил в городскую управу и получил себе удостоверение личности, а Петр Шурмин передал Константину Сергеевичу пропуск машиниста Иванова, разрешающий ходить по железнодорожным путям. Это уже бы по некоторое подобие документа.
И, в самом деле, через день этот пропуск сослужил Заслонову хорошую службу.
К Кореневым пришел патруль проверять документы. Услышав, что кто-то вошел со двора на кухню, Женя и Заслонов поспешили в свое убежище — в спальню. Они стояли и слушали: кто?
Из кухни донеслась немецкая речь, и чей-то хриплый голос сказал:
— Зи-имно! Кальт!
Сомнений нет: фашисты. Но кто и зачем, — неизвестно.
Заслонов и Женя не знали, как быть: сидеть в спальне или вернуться в комнату. Но дверь отворилась, и в комнату вошла Анна Ивановна, а за нею топал сапожищами патруль.
— Женя! — громко сказала Анна Ивановна. — Пришли проверять документы.
Заслонов и Женя вышли из спальни. Перед ними стояли двое солдат. Один, очевидно, старший, — на рукаве у него был нашит бело-зеленый треугольник.
— Это мой сын, — сказала Анна Ивановна старшему, указывая на Женю.
Женя протянул удостоверение, полученное им вчера в городской управе. Солдат вскинул глаза на обоих мужчин. Заслоновская борода, видимо, не очень понравилась ему.
Прочитав документ, он вернул бумажку Жене и протянул руку к Заслонову.
Константин Сергеевич подал пропуск Иванова.
Патруль едва взглянул на пропуск и спросил:
— Паспорт! Паспорт!
— Слал по месту работы, — спокойно ответил
Старший не понял ответа, хлопал глазами.
— В депо, нах бангоф, — пришел на помощь Женя, вспоминая все школьные немецкие слова. — Там, там, дорт ! — махал он рукой, указывая куда-то в сторону.
Наконец до фашиста «дошло». Он долго говорил о чем-то Заслонову. Константин Сергеевич понял: патруль требует, чтобы в следующий раз обязательно был предъявлен паспорт.
— Хорошо, хорошо, гут! — закивал Заслонов.
Солдат начальственно посмотрел вокруг, потом заглянул в спальню и повернулся к выходу, бросив на ходу:
— Ауфвидерзеен!
— Вот дьявол! Придется куда-то перебираться, — недовольно поморщился Константин Сергеевич, когда патруль ушел.
— Да, он завтра непременно проверит, — подтвердила Анна Ивановна.
Стали думать, где бы поместиться Константину Сергеевичу. Перебрали всех железнодорожников, чьи семьи были в данный момент в Орше, и остановились на маневровом машинисте Соколовском.
— Домик у них свои, на Буденновской улице, в двух шагах от депо. Может, помните, Константин Сергеевич, — с желтенькими ставнями, с маленькой верандой? Живут вдвоем — ни детей, ни стариков.
— А у них, кажется, сын был? — вспомнил Заслонов.
— Сын перед самой войной уехал в санаторию около Ленинграда, да там и застрял.
— Но у Соколовских всего, считай, полторы комнаты, — сказала бабушка. — И большую занял фриц, а они сами ютятся в маленькой. Ее и комнатой не назовешь, — вроде купе.
— Ничего, как-нибудь поместимся, — рассудил Заслонов.
Анна Ивановна сбегала за Соколовским.
Машинист очень обрадовался, увидев Заслонова и Женю.
— Устроимся, люди свои, — сказал он и тотчас же повел Заслонова к себе.
Постояльца Соколовских не застали дома, и никто не помешал им поговорить.
Квартира Соколовских в самом деле оказалась очень невелика: кухня и комната. Кроме того, от кухни была отделена малюсенькая — в три шага — клетушка с одним окном, да за печкой — узкая каморка.
Тонкие дощатые перегородки, разделявшие комнаты и кухню, не доходили до потолка, и ни одна из комнат не имела дверей, а потому каждое слово, произнесенное в любом углу квартиры, было слышно повсюду.
— Я не знаю, Миша, как же мы устроим Константина Сергеевича? — говорила Соколовская, несколько смущенная тем, что бывший начальник депо намерен поместиться у них, когда единственная приличная комната занята обер-фельдфебелем.
— Полина Павловна, мне много места не надо. Мне чутеньки. Если можно, вот тут, в этом купе, — указал Заслонов на комнатушку у входа.
Так и решили: Полина Павловна поместится за печкой, а Соколовский и Заслонов — в комнатушке. Хозяин — слева у перегородки, на диванчике, а Константин Сергеевич — справа, у стены, на ребристой железной кровати.