Конституционные идеи Андрея Сахарова (сборник)

Баткин Леонид Михайлович

Ст. 30. Чисто редакционное пояснение.

Ст. 31. Если, согласно варианту «А», Съезд лишь «утверждал» кандидатуры «Председателя Совета Министров», а также министров иностранных дел и обороны, предложенные Президентом (ср. ст. 36), а остальных министров предлагал Председатель Совета Министров, Съезд же опять-таки их только «утверждал» (см. ст. 31, 33), то, согласно уточненному варианту «Б», Сахаров предлагает, чтобы Съезд «избирал» всех высших должностных лиц страны, начиная с Председателя Совета Министров. Это повышает значение должности премьера, делая его независимым от Президента и упрочивая систему баланса и противовесов при разделении властей. Это одновременно укрепляет прерогативы Съезда. В прежней версии премьер играл бы роль высшего чиновника при Президенте; причем без такого Председателя остальные министры способны были бы, в сущности, превосходно

обойтись, поскольку председательствовать в их совете мог бы сам Президент. (Ср. тот способ организации высшей исполнительной власти, который принят в США. При новой же версии использован опыт Франции.)

Ст. 32. Выброшена фраза о праве помилования Президиума Съезда (см. о поправке к ст. 23).

Ст. 33. Ср. комментарий к изменениям в ст. 31.

Ст. 34. Если республики обладают столь высокой степенью суверенности, а их Верховные Суды, в частности, являются последней инстанцией по всем внутриреспубликанским уголовным и гражданским делам (см. комментарий к ст. 23), то какова же в таком случае роль Верховного Суда Советского Союза? Эта роль определяется введенным в вариант «Б» последним абзацем настоящей статьи.

Ст. 36. Добавлена последняя фраза, несколько (но, по-моему, недостаточно) уточняющая процедуру снятия президентского вето. Понижен уровень квалифицированного большинства, при котором Президент лишается права накладывать вето на решения Съезда, — ²/₃ до 55% от списочного состава.

Ст. 37. Вставлено упоминание о «межреспубликанской собственности», помимо всех прочих форм собственности. В конце статьи введен пункт о передаче государственных предприятий в аренду.

Ст. 38. В первой фразе, гласящей, что земля и проч. является собственностью республики и проживающих на ее территории наций, появилось после слова «наций» в скобках альтернативное: «(народов)». Это означает намерение подчеркнуть, что под «нациями (народами)» следует понимать всех жителей (граждан) республики.

Ст. 39. Целиком введена заново. Будучи сторонником допущения частной собственности также и на землю, А. Д. Сахаров согласился с целесообразностью ввести ограничения, которые исключили бы возможность неограниченной перепродажи земли, спекуляции земельными участками или отказа от их обработки и т. д. То есть частная собственность на землю должна быть регулируема законами республики.

Ст. 40. Этими же соображениями продиктована вставка в скобках: «(за исключением земли)». Подразумевается установление законами каждой из входящих в Союз республик максимальных размеров земли, находящейся в собственности одного лица или круга лиц, связанных близкими родственными (или, может быть, даже клановыми?) отношениями. Таким образом, исключается возникновение крупных частных землевладений (латифундий). И спекуляция землей, и чрезмерная концентрация ее в одних руках может быть предотвращена при помощи законов: о минимальных сроках, отделяющих акты перепродажи земли, переход ее из одних рук в другие; о налогах на покупку и продажу или дарение земли или о прогрессивном налоге с земли; наконец, прямым ограничением размеров частной земельной собственности.

Ст. 44. Поправка отражает колебания А. Д. Сахарова в отношении оптимальной нормы налога на прибыль предприятий с любой формой собственности.

Итак, в новом варианте проекта включены изменения в 23 статьи из 45 статей первоначального текста; еще две статьи слиты вместе, а одна — разбита на две; введена новая статья. Всего существенных разночтений, если не ошибаюсь, двадцать шесть. Уточнения носят в целом системный характер. Они направлены на усиление суверенитета республик, на придание политической системе большей устойчивости и работоспособности, а экономической системе — большей разносторонности и гибкости.

Почему Андрей Дмитриевич так торопился тогда, в конце ноября, еще раз обсудить, отработать текст документа и потратил на это, в частности, при своей фантастической загруженности несколько часов 23 ноября — мне стало понятно до конца лишь недавно, из рассказа Елены Георгиевны. Дело в том, что на 27 ноября было назначено то самое первое заседание Конституционной комиссии под председательством М. С. Горбачева. Хотя и с опозданием почти на полгода. К заседанию подготовился, во всяком случае, один из членов комиссии…

27 ноября 1989 года Андрей Дмитриевич положил перед Горбачевым проект будущей Конституции Советского Союза.

* * *

Новая страна должна носить новое имя. Сахаров удачно воспользовался известной формулой Ленина, писавшего о Союзе Республик Европы и Азии. Но смысл

формулы разительно изменился. Ленин после победы в гражданской войне ждал разворота мировой революции, от Европы до Индии и Китая. Советский Союз казался ему — как, впрочем, и всем большевикам — первым отвоеванным у «буржу'aзии» плацдармом такой революции, к которой будут затем присоединяться все новые и новые страны, так что Россия, запалившая мировой пожар, окажется в конце концов довольно скромной частью гигантского сообщества, которое включило бы и самые многочисленные народы Востока, и гораздо более передовые, чем Россия, западноевропейские нации.

Вместо революционаристского пафоса старой ленинской формулы понятие «Европейско-Азиатского Союза» подразумевает, помимо очевидного геополитического факта, идею синтеза «нравственных и культурных традиций Европы и Азии». Сахаров также добавляет: «…и всего человечества, всех рас и народов» (ст. 3)! В ст. 2 целью народа «Союза Советских Республик Европы и Азии» провозглашены «благосостояние, мир и безопасность для всех людей на Земле» (здесь и далее подчеркнуто мною. — Л. Б.). Причем в ст. 12 особо подчеркнуто, что «Союз не имеет никаких целей экспансии, агрессии и мессианизма».

Таким образом, наша страна никогда больше не будет претендовать на некую особую ведущую роль спасительницы и благодетельницы остального мира. Политический мессианизм любого толка (большевистского, православно-шовинистического, исламско-фундаменталистского и т. д.) запрещен конституционно. Никто, следовательно, не должен опасаться, что Советское государство вновь станет кому-либо навязывать свои идейные представления и образ жизни.

«Земля» с заглавной буквы, «Земля в целом» упоминается в проекте Сахарова и вторично, в ст. 4, где говорится: «Глобальные цели выживания человечества имеют приоритет перед любыми региональными, государственными, национальными, классовыми, партийными, групповыми и личными целями». Еще ни в одном государстве мира эта мысль не была записана в Конституцию! Конечно, теперь она получила широчайшее международное признание, она едва ли не тривиальна, но вряд ли кто-либо способствовал этому в такой степени, как сам Сахаров. «Приоритет» общечеловеческого А. Д. толковал позитивно: как необходимость во имя выживания — «гармонизации экономического, социального и политического развития во всем мире». А «гармонизация» могла означать лишь одно — то, что Сахаров еще двадцать лет тому назад назвал «конвергенцией», ту идею, которую он сам считал наиважнейшей и самой дорогой для себя…

Признаться, я предложил Андрею Дмитриевичу убрать из текста ст. 4 стоящее в скобках слово «конвергенция», потому что, во-первых, смысл его развернуто описан фразой в целом («встречное плюралистическое сближение социалистической и капиталистической систем»). Во-вторых, иностранный термин звучит чуждо и непонятно для большинства советских граждан; в-третьих, вокруг него накручено слишком много идеологических кривотолков. Наконец, казалось бы, в Конституции незачем упоминать о «капиталистической и социалистической системах». Можно по-разному понимать, что такое «капитализм» и «социализм»; особенно последнее понятие после 72 лет звучит для большинства людей вряд ли утешительно и уж никак не вразумительно. Скорее, это каббалистический знак или просто жупел. Вообще «общественный строй» — не правовое определение. Над его реальным содержанием изо дня в день трудится крот истории. Его неизбежное, постоянное изменение — не что иное, как естественноисторический процесс. Конституция может и должна фиксировать лишь то, что поддается юридической фиксации: гражданские, государственные, судебные и прочие формы (институты, процедуры), которые имеют нормативный характер для всех жителей страны. Безотносительно к «общественному строю», то есть к подвижному и конкретному экономическому, политическому, культурному наполнению этих форм, что зависит уже от обстоятельств, традиций, исторической борьбы в рамках Конституции. Закон не сводится к «отражению» интересов тех или иных групп, но сплачивает их в гражданское общество, защищает интересы каждой группы от каждой из других групп, короче, создает формализованное, нейтральное поле общежития, на котором вечно сталкивающиеся живые интересы людей уравновешиваются, приводятся к компромиссу, разумно ограничиваются надличным и надгрупповым законом. С этой точки зрения стоит ли упоминать, скажем, о «социалистической системе»? Конституция должна лишь обеспечивать гражданам ненасильственную возможность сделать «систему» такой или вовсе иной, устраивать социальные отношения по своему вкусу, как угодно, не нарушая закона.