Консультант
Шрифт:
– Законная, – любезностью Ланы вполне можно было колоть лед. – Будучи законной супругой Кристиана Хаузера, именно я являюсь его официальным представителем. И если я говорю вам, доктор Орейро, немедленно оторвать задницу от того, к чему она прилипла, и заняться спасением моего мужа, значит, вы оторвёте и спасёте. Ну? Чего вы ждёте?
Врач опасливо покосился на своего побагровевшего оппонента, и бочком-бочком начал продвигаться в сторону двери. И тут Руперт Хаузер взорвался.
Самым мягким, что Лана услышала в свой адрес, было вполне предсказуемое «шлюха». Самым странным в адрес Риса – «слизняк». Последнее определение удивило её несказанно. Либо она разучилась разбираться в людях (что вряд ли), либо старший Хаузер совершенно не знал своего сына. Или же не хотел знать. Или знал, но не желал мириться с этим знанием.
В любом случае было вполне очевидно, что затурканный напористым гостем врач ничего не предпримет, пока гость не заткнётся. Поэтому Лана дождалась громового финального аккорда:
– Этот брак незаконен!!! – и решительно вклинилась:
– Скажите об этом судье Коулу, который провёл церемонию. Или шефу Коулу, – кивок в сторону на редкость вовремя появившегося в дверях кабинета Дерека, – который присутствовал при ней и может засвидетельствовать произошедшее. Проблемы, шериф?
– Никаких, – скупо улыбнулся Дерек, приваливаясь здоровым плечом к косяку и демонстративно поправляя пистолет. – Пришлось успокаивать охрану, фраппированную вашим, миссис Хаузер, эффектным появлением, но в целом – ничего сложного. А как ваши дела?
– Так себе, – вздохнула Лана. – Мистер Хаузер категорически возражает против того, чтобы Рису помогали.
– Моего сына зовут Кристиан, – набычился старший Хаузер, – и пусть он жил, как закоренелый грешник, но умрёт, как добрый христианин!
Из приёмной донеслись сдавленные рыдания. Лана примирительно улыбнулась:
– Насколько я знакома с концепцией христианства, она не одобряет, более того – прямо запрещает сознательное приближение смерти. Рис умрёт, разумеется. Все мы смертны. Но умрёт он не сегодня. Если, конечно, доктор Орейро перестанет слушать спор, который его не касается, и почтит своим присутствием операционную.
Врач, подбодренный численным превосходством своих сторонников, вскинул голову и шагнул к дверям, за которыми маячили два любопытствующих охранника, но тут Руперт Хаузер взревел:
– Стойте, Орейро! Ни с места, если хотите сохранить работу! Я попечитель этой клиники, и я запрещаю вам оказывать медицинскую помощь Кристиану Хаузеру!
На кабинет упала потрясённая тишина. Дерек Коул выпрямился, принял самый официальный вид и сухо произнес:
– Руперт Хаузер! Вы арестованы за прямое подстрекательство к убийству!
Охранники уволокли изрыгающего проклятия и угрозы Хаузера в вестибюль, куда вот-вот должен был прибыть вызванный Дереком патруль. Умчался, на ходу отдавая указания подчинённым, избавленный от угрозы увольнения доктор Орейро. Всхлипывающую матушку Хаузер со всем почтением препроводили в кафетерий. Лана, в общем-то, и сама не отказалась бы от чашки чего-нибудь горячего, но расслабляться не следовало.
Сейчас её злило буквально всё, а больше всего – собственная нерасторопность. Ну ладно, Дерек: с простреленным плечом особенно не погеройствуешь. Доктор Орейро и вовсе не боец. Охранники клиники слова «попечитель» боятся до заикания. Но она-то? Или то, что Хаузер-старший какой-никакой, а свёкор, сработало, как фактор отсечения? Так или иначе, стрелять не хотелось, и когда пожилой скандалист кинулся на Лану, она замешкалась. Неизвестно ещё, чем кончилось бы дело, но тут вмешалась Судьба в лице Пита Старки, появившегося как из-под земли, выпалившего в пространство (точнее, в окно) и успевшего схватить Руперта за воротник дорогого пиджака.
Рявкнув что-то вроде «Ну на пять минут одних оставить нельзя!», он ловко скрутил отца Риса, защёлкнул на запястьях неизвестно откуда извлечённые наручники, и буквально сгрузил задержанного на руки смущённых охранников. После чего уселся на покосившийся в ходе инцидента стол и насмешливо поинтересовался: а что, собственно, происходит? Ответ ему понравился ничуть не больше, чем Лане и молодому Коулу.
– Н-да, это, – Старки дернул головой в сторону повисшей на одной петле двери, – явно ненадолго. До полудня, не больше. А дальше что? Ведь как только он выйдет под залог…
Лана, у которой, наконец, сложился в голове план дальнейших действий, пробормотала:
– К полудню нас здесь уже не будет, – и набрала номер, обнаружившийся на стенной панели. – Доктор Орейро?.. Катрина Хаузер. Док, планы меняются. Мы выписываемся. Готовьте моего мужа к транссистемной транспортировке и загружайте во «Второй шанс»… Что?.. Ну, так купите, в чём проблема?.. Не поняла? Как это – невозможно?.. Ясно. Всё равно – готовьте, оборудование будет, – и, уже отключившись: – Знаете, парни, я всё понимаю, Божья воля и так далее, но чтобы во всём ареале Лонгхорн не было ни единого «Второго шанса»? Весело живёте…
Дерек, криво усмехнувшись, развёл руками, Старки беззвучно выговорил длинную и явно нецензурную тираду, но капралу Дитц было не до эмоций временных союзников.
– Дон? Утро!.. Хорошо, вечер, доволен?.. Грету мне нарисуй… и сам не спи, сейчас понадобишься. Грета? Мррр!.. Я видела в твоём хозяйстве «Вторые шансы», один мне нужен прямо сейчас в Лонгхорне… Да я-то цела, это Риса поломали почти совсем… потом, всё потом, заказывай транспорт и… погоди. Что, Пит?
– Как называется борт? – пальцы Пита плясали по браслету, глаза опасно сощурились.
– «Хвост Трубой».
– Через четверть часа к кораблю подойдет тип по фамилии Бауэр. Доставят патрульным коридором, уж минут сорок-то выиграете.
Лана кивнула, чмокнула губами, изображая поцелуй, и вернулась к разговору с бортврачом:
– Грета, через пятнадцать минут встретишься у трапа с господином Бауэром, он обеспечит доставку… Жду. А теперь дай мне Дона… Красавчик, нарой мне всё, что сможешь, по реальному – подчеркиваю, реальному! – финансовому положению некоего Руперта Хаузера, ареал Лонгхорн… Правильно, отец Риса… А я любопытная… всё, работай.
Лана слезла со стола, на краешке которого притулилась, рядом с Питом, на время разговора, и принялась методично обшаривать все многочисленные шкафчики и тумбочки в кабинете. Искомое обнаружилось за пятой по счету дверцей, и девушка занялась приготовлением чая. Который, кстати, у дежурного хирурга оказался паршивеньким, но это сейчас было только к лучшему.
Наполнив скверно пахнувшей бурдой три разномастные кружки, Лана плюхнулась в кресло, поёжилась от сквозняка из сначала простреленного, а потом и разбитого (в суматохе) окна, и приготовилась ждать. Однако помолчать ей не дали.