Конторщица

Фонд А.

— Ага, — сказала Алевтина Никитична.

— Теперь смотрите внимательно, главное сейчас, — я сделала паузу, — если какого-то документа нет — ты ставишь жирный минус и папку с недостающими бумагами откладываешь вот сюда.

Я показала еще одно место.

— Алевтина Никитична, вы пока все возвращенные документы обратно не связываете, вдруг что понадобится.

— А не запутаемся? — засомневалась Алевтина Никитична.

— Нет, не должны, — ответила я. — Алла, на место каждой отложенной папки ты кладешь листок, на котором пишешь номер дела. Чтобы мы потом могли быстро его обратно положить. Сегодня нужно

успеть перебрать все упаковки, чтобы понимать, чего конкретно не хватает. Всё ясно?

Мои помощницы опять кивнули.

— Ну, раз всем всё ясно, — улыбнулась я, — поехали!

Как ни странно, у нас получалось. Быстро и слаженно мы рассортировали первую партию документов. К сожалению, многого не хватало.

— Сегодня закончим с этим, — сказала я, оглядывая огромные кипы бумаг по всему кабинету, — а завтра начнем восстанавливать.

— Нам здесь ночевать придется, — буркнула Алевтина Никитична.

— Я тоже так считаю, — согласилась я. — Но не всем. Будем по очереди. Сегодня еще пойдем все ночевать домой, нормально поспим и заодно возьмем все, что нужно — зубную щетку там, белье, сменку. Сразу говорю — одевайтесь удобно, по-рабочему. А завтра приходите к семи утра, раньше начнем — раньше закончим.

— Матрасы надо, — ворчливо сказала Алевтина Никитична. — На голом полу ведь спать не будешь.

— Я думала, каждый по одеялу принесет, — задумчиво ответила я, — на полу вполне на одеялах поночевать можно. Как раз в семь утра никто не увидит.

— Матрасы я дам, — проворчала Алевтина Никитична.

— Но они же тяжелые, — сказала я, — мы поможем тащить.

— Это уже моя забота. — отмахнулась Алевтина Никитична. — Альберт вечером притащит.

— Вообще отлично! — обрадовалась я. — Работа со всеми удобствами.

— И чайник заодно принесу, — окинула взглядом кабинет Алевтина Никитична. — Чашки только свои захватите после обеда.

Мы договорились прийти с обеда пораньше и разошлись.

В столовой очереди еще не было, поэтому, взяв вкуснейший борщ, гречку с подливой и абрикосовый компот, я села за стол и принялась поглощать еду.

Почему-то мне не давал покоя мой странный сон. С Риммой Марковной вроде все ясно — поеду к ней, попробую поговорить, плюс Иван Тимофеевич обещал с журналистским расследованием помочь. Значит — вопрос не в этом. На работе вроде все потихоньку налаживается. С деревенскими родственниками и их племянниками тоже постепенно разберусь, не все сразу. Тогда что же меня так беспокоит?

Что же?

Я машинально обвела глазами столовую. Ко мне направлялась Зоя Смирнова с подносом еды.

— Ты не против? — спросила она, выгружая тарелки на стол.

Я покачала головой:

— Садись.

Зоя поставила последнюю тарелку, с морковным салатом, и меня вдруг прошиб пот — вспомнился заляпанный зеленкой одноухий заяц из моего сна.

Светка!

Вот что не дает мне покоя весь день!

— Лида, еще целый час! Я не дотерплю, — большими глотками шумно отпила компот Зоя, — давай ты сейчас все расскажешь? Все равно никто же не слышит.

— Давай, — согласилась я. — только быстро и кратко. Мне еще сбегать кое-куда надо.

— Лид, слушай, а ты и правда думаешь, что я могу претендовать на повышение? — напряженно спросила Зоя, с подозрением

всматриваясь мне в лицо.

— Конечно, — пододвинула к себе тарелку с гречкой я. — Вот смотри, сколько работы делаешь ты? А за сколько результатов отчитывается твоя начальница?

Зоя поперхнулась морковкой и закашлялась.

— Наше руководство довольно — работа выполняется, всем хорошо, — продолжила я, пробуя гречку. — Но плюшки и поощрения за проделанную тобой работу получает твоя начальница. Правильно?

Зоя неуверенно кивнула и вяло поковыряла морковку:

— А что я могу сделать?

— Как минимум можешь сделать так, чтобы наверху было видно, что это — именно твоя работа.

— Швабра не даст, — Зоя расстроенно отодвинула почти нетронутую морковку в сторону и с отвращением посмотрела на рассольник.

— Значит, сделай так, чтобы к данному мероприятию Швабра была непричастна и твоя работа была видна.

— Но у нас нет таких мероприятий! — чуть не плача воскликнула Зоя.

— Почему нет? — с видом Змия-искусителя усмехнулась я. — Завтра планируется большое мероприятие с международным участием. Основное уже оговорено, остались организационные моменты. Если хочешь — скажу Ивану Аркадьевичу, что ты выявила желание помочь. И это мероприятие идет мимо твоего отдела, а значит и Швабра его себе не припишет. Да, побегать, конечно, придется, но зато все плюшки получишь только ты.

— Что нужно делать?! — решительно воскликнула Зоя. Глаза ее горели азартом, ноздри раздувались.

— Тогда слушай внимательно, — принялась рассказывать я. — Вот что сначала нужно сделать…

Быстро покончив с обедом, я позвонила в РОНО, в отдел опеки и попечительства. Переговоры с вежливой сотрудницей много времени не заняли, так что я еще успела забежать к себе и захватить чашку, как велела Алевтина Никитична.

В кабинете, как ни странно, оказалась Базелюк. Она сидела в "чайном" углу и жадно хлебала суп из литровой банки с большим куском хлеба вприкуску, на который толстым слоем было намазано то ли масло, то ли смалец.

— Где это ты полдня ходила? — жуя, спросила Базелюк и кусочек недожёванной пищи вывалился изо рта. Базелюк ловко поймала его на лету и закинула обратно в рот.

Меня аж передернуло.

— Работала, — лаконично ответила я, старательно отводя взгляд от жрущей Базелюк и принялась собирать документы на столе, чтобы спрятать (вдруг коллеги опять поливать мой стол вместе с вазонами вздумают или еще какая фантазия придет им в головы — здесь трудно что-либо прогнозировать).

— Ну, не знаю, на работе мы тебя только рано утром пять минут видели, — заявила Базелюк и шумно втянула еще ложку варева в рот, — хфе фы хофифь?

Я пожала плечами — язык гоблинов и орков не понимаю, что уж поделаешь.

— Капитолина Сидоровна приходила, тебя не было, ругалась, — могучим усилием проглотив еду, наябедничала Базелюк и тяжело уставилась на меня кроличьими глазками, — будет теперь на тебя докладную писать о прогуле.

— Спасибо, Мария Лукинична, — вежливо поблагодарила я. — Я потрясена. Пойду плакать.

— Эй, ты что, опять уходишь? — возмущенно воскликнула мне в спину Базелюк.

Закрывая дверь, я услышала, как что-то грохнулось и послышался горестный матерок Базелюк. По логике, банку с супом уронила.