Контракт на молчание
Шрифт:
— А был счастлив?
— Когда мы, наконец, поженимся, я стану самым счастливым.
Он тянется поцеловать меня, и я это позволяю, но не разжимаю зубов, не даю углубить поцелуй.
— Мне нужно принять душ, — говорю и поднимаюсь.
Я встаю под струи воды, запрокидываю голову и жду, когда с меня смоет этот день и удивительное сочетание гадливости от самой себя вкупе с использованностью. Кажется, я начинаю адаптироваться к роли эгоистичной изменщицы. Сегодня мне уже легче и совсем не хочется пойти пьяной на улицу, нарываясь на насильников.
Не поверите, что сейчас скажу, но появление в кабинете Эперхарта в шесть
В какой-то момент ко мне приходит понимание, что достаточно твердого и однозначного «нет», чтобы Эперхарт от меня отстал. Не «у меня жених», «не могу», «аморально» и так далее, а просто «нет». Оно даже в объяснениях не нуждается. И жизнь начинает потихоньку если не налаживаться, то выравниваться. Или, говоря в терминах доктора Челси, выходить на асимптоту.
С памятного понедельника с Эперхартом я не спала. А Клинт решил, что я напряжена из-за разговора о маме, но не пытался ни обвинять меня, ни оправдываться сам. Меня это устроило. Обеспечило комфортную отстраненность, которую я мало-помалу преодолевала, как будто пересекала пропасть по натянутой над ней леске. Не спеша, не теряя равновесия, а если вдруг начинала чувствовать неуверенность — то и вовсе останавливаясь и дожидаясь сил для новой попытки.
Один раз в голове возникла малодушная картинка о том, как спустя год или чуть больше, на свадьбе, я стою рядом с Клинтом в белом платье. Он уже знает о Райане как о стыдной ошибке прошлого, о попытке прикрыть этой глупостью дыры, оставленные смертью мамы. В этом нарисованном эфемерном будущем Клинт уже простил меня, потому что я переступила, потому что эта трудность сделала нас сильнее как пару, потому что теперь все хорошо. Плохо уже — не будет. Мы выдержали свое испытание на прочность.
А потом я фыркнула и опомнилась. Ага, удобно бы получилось. И ничего общего с реальной жизнью.
Но кое-что у меня с этим будущим все-таки срасталось. Например, мне успешно удавалось оставить в прошлом секс с Эперхартом.
Когда я пришла во вторник-сразу-после-второй-ошибки в приемную, с облегчением обнаружила на месте закопанного по уши в бумаги Боуи. Он пробурчал что-то отдаленно напоминающее «привет, Валери», и я обрадовалась. Сразу стало ясно, что личный помощник еще часа три с места не сдвинется, потому что мы в тот день уже виделись за ланчем, а он об этом даже не вспомнил. Немного приободрившись этой мыслью, я двинулась в кабинет Эперхарта, постучала в дверь, не услышала ответа…
— Там-там, — махнул Боуи, намекая, что наш великий никуда не отчаливал.
Ну я и зашла. Удивленно огляделась. И вскрикнула от неожиданности, когда дверь хлопнула прямо за моей спиной. Он всерьез спрятался от меня, чтобы напугать и посмотреть на реакцию?
— Ну? Как успехи? — спросил он, скрещивая руки и не отлипая от стены.
— Прекрасно. Программисты, как и обещали, предоставили модель, наши эксперты через меня весь день утрясали цифры, но договорились. Завтра будем подписывать приложение с утвержденной конфигурацией.
— Пришлите мне файл до того, как скинете его арабам. Или можете принести. Я лично велю Эннис вас пропустить.
И зачем тратить на это время? Или мне не показалось? Эперхарт сделал ко мне скользящий хищный шаг, доказывая, что с чутьем у меня плохо, но не безнадежно.
— Я… хочу кое-что прояснить, — сообщила я по возможности холодно. — Я не стану следующей Сибил.
— Слава тебе господи, а я уж было испугался! — патетично воскликнул Эперхарт и уже невинно-невинно: — Вы ведь о ее драках в кафетерии? Правильно, вам не пойдет.
— Бросьте, вы меня поняли, — досадливо поморщилась я.
— Да уж пожалуй, — посерьезнел он.
Он остановился едва ли не вплотную ко мне, но я продолжила держать глухую оборону и даже не отступила. Храбро посмотрела ему в лицо. Эперхарт хмыкнул, будто впечатлившись, наклонил голову к моему плечу и провел щетинистой щекой по шее, выше, до самого виска. Я лишь злобно засопела.
— Нет? — спросил он хрипло.
Внутренне я задрожала. Ничто не действовало на меня сильнее его голоса, но ответила я абсолютно уверенно.
— Нет. — И чтобы избежать двусмысленностей, повторила: — Нет, сэр.
— Как скажете. Завтра в то же время.
С тех пор он каждый день — когда был на месте, разумеется, — придумывал что-то заковыристое, чуть-чуть повышая градус, но все же больше меня не касаясь. Позиций я не сдавала и даже понемногу успокаивалась. Совестливая Валери все еще здесь, в этом теле. Да, натворила дел, да, расхлебывает, но потихоньку приходит в себя. Временное помешательство. Еще не полностью прошло, но уже вот-вот. Надо только перетерпеть и подождать. Есть, говорят, такая волшебная цифра, как двадцать один день. Выдерживаешь — и получаешь новую привычку. Привычку не спать с Эперхартом, например. Мне была бы такая полезна.
И дело определенно шло на лад, потому что в пятницу, на восемнадцатый день сопротивления, я и вовсе вывалилась из кабинета Эперхарта, напугав обитателей приемной своим хохотом.
Дело в том, что когда я явилась к боссу в шесть пятнадцать для ежедневного рапорта, то обнаружила его наливающим себе виски.
— За конец тяжелой трудовой недели, — сообщил он, ткнул в мою сторону стаканом и опустошил его, не морщась.
Неделя была и вправду трудная. Юристам «Айслекса» удалось отбить часть опечатанного груза, и Эперхарту пришлось несколько раз летать на сушу, чтобы навести больше шума и ужаса. Впрочем, Веласко, поговаривают, лишь рассмеялся со словами: «Как-то ты долго возился, Эперхарт, стареешь?». Само собой, менеджеры коротко сплясали, а потом начали вырывать друг у друга комплектующие вместе с волосами и частью одежды. Эперхарту даже пришлось махнуть рукой и позволить Сибил заниматься ее Южной Африкой в штатном режиме, потому что за неимением четкого списка заданий она занималась преимущественно тем, что доставала окружающих. Потрясающе неугомонная личность!
— Кхм, да, поздравляю, сэр.
Мой чуточку ироничный выпад остался без внимания.
— Еще помните моих собак? Сочувствуете их одиночеству?
— Само собой, — автоматически откликнулась я.
— Чудно, значит, подвезете меня домой. Уйду в кои-то веки вовремя и прогуляюсь с ними в горы.
— И оставите дом без охраны?
— Считаете, за этот жалкий час меня кто-то ограбит? В смысле, кроме вас. Ведь только вы будете знать, что я ушел с собаками.
— Боюсь, мои воровские качества не выдержат наличия конкурентов, так что я, пожалуй, попридержу это знание. Значит, арабы…