Контракт с Господом
Шрифт:
Харуф поднял боковое стекло рядом с водительским сиденьем.
– Мы сделаем это за шесть минут, - заверил он.
Назим с опаской посмотрел на него, и Харуф заподозрил что-то неладное.
– Что с тобой случилось, Назим?
– Ничего.
– Всегда есть что-то. Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать.
– Ничего
– Может быть, это страх? Ты боишься?
– Нет. Я же воин Аллаха.
– Воины Аллаха тоже могут бояться, Назим.
– Может быть, но только не я.
– Ты боишься стрелять?
– Нет!
– Давай, ты же тренировался на скотобойне моего кузена. Сорок часов. Наверное, больше тысячи коров изрешетил.
Харуф был еще и инструктором Назима по стрельбе. Одно из упражнений, самое важное, заключалось в стрельбе по скоту, иногда живому, иногда мертвому, чтобы Назим привык обращаться с оружием и к тому, как пуля входит в плоть.
– Я отлично натренирован и не боюсь стрелять по людям. В смысле, они же вообще на самом деле не люди и всё такое.
Харуф не ответил, а положил руки на руль и стал ждать. Он знал, что лучший способ выудить что-то из Назима - замолчать, чтобы он почувствовал дискомфорт. Заканчивалось это всегда тем, что парень изливал душу.
– Вот только...
– произнес Назим через какое-то время.
– Я ведь так и не помирился со своими родителями.
– Я знаю. И ты до сих пор винишь себя в том, что произошло, ведь так?
– Немножко, - признался Назим.
– Это плохо?
Харуф улыбнулся и положил руку на плечо Назима.
– Вовсе нет. Ты нежный и чувствительный мальчик, Назим. Аллах наградил тебя этими достоинствами, да будет благословенно его имя.
– Да будет благословенно.
– Но при этом он дал тебе достаточно сил, чтобы ты смог преодолеть их, если возникнет такая необходимость. Помни, что теперь ты - меч Аллаха и действуешь по его воле. Радуйся этому, Назим.
Молодой человек попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла некрасивая кривая гримаса. Харуф сильнее сжал его плечо. Голос его звучал по-прежнему тепло и дружелюбно.
– Не волнуйся, Назим. Сегодня Аллах не потребует нашей крови, только чужой. Но на тот случай, если с тобой всё же что-то случится, ты ведь записал видео для твоей семьи?
Назим кивнул.
– В таком случае не волнуйся. Твои родители, быть может, несколько поддались влиянию западной культуры, но в глубине души они всё же остались правоверными мусульманами. Они знают, как почетно быть мучеником. И когда ты перейдешь в лучший мир, Аллах дарует тебе право просить за них. Только представь, что они тогда почувствуют.
Молодой человек представил, как родители и сестра падают перед ним на колени, благодарят его за свое спасение и просят прощения за все былые обиды и заблуждения. Среди прочих волшебных картин, в которых он представлял себе райскую жизнь, эта была самой отрадной. Теперь он смог наконец-то улыбнуться.
– Вот так совсем другое дело, Назим. Пусть на твоем лице будет бассамат аль фара, улыбка мученика. Это часть нашего служения. Это часть нашей награды.
Назим сунул руку в карман ветровки и с силой сжал рукоять револьвера.
Они с Харуфом медленно вышли из машины.
НА
– Так это вы!
– повторила Андреа, скорее разгневанная, чем удивленная.
Когда они виделись в последний раз, Андреа вскарабкалась на шесть метров в высоту, преследуемая странной, но опасной личностью. В тот миг отец Фаулер спас ей жизнь, но также вырвал из ее рук Великий Репортаж, о котором мечтает каждый журналист. Его удалось заполучить Вудварду и Бернштайну, и Лоуэллу Бергману [1] удалось, смогла бы и Андреа. Но тут на ее пути повстречался этот священник.
1
Вудвард и Бернштайн раскрыли дело о незаконном прослушивании телефонных разговоров во время правления Ричардла Никсона, известное как Уотергейт. Лоуэлл Бергман раскрыл злоупотребления в табачной промышленности.
Мне хотя бы удалось добиться - будь я проклята, если знаю как - эксклюзивного интервью с президентом Бушем, и благодаря этому интервью я нахожусь на борту этого корабля. По крайней мере, так ей казалось. Но та история уже быльем поросла, значение имело лишь настоящее, и Андреа не собиралась упускать такую возможность.
– Я тоже рад вас видеть, сеньорита Отеро, - улыбнулся он в ответ.
– Я вижу, от вашего шрама не осталось даже воспоминания.
Девушка машинально дотронулась до лба, в том месте, где Фаулер восемнадцать месяцев назад оставил четыре отметины. Сейчас там была лишь тонкая бледная линия.
– У вас, конечно, золотые руки. Но с какой стати вы здесь? Вы что, шпионите за мной? Снова явились, чтобы действовать мне на нервы?
– В этой экспедиции я всего лишь наблюдатель от лица Ватикана. Ничего интересного.
Девушка недоверчиво посмотрела на священника. Из-за жуткой жары он носил лишь черную рубашку с короткими рукавами и воротником-стойкой и свободные брюки, тоже черные. Андреа впервые обратила внимание на смуглые руки священника. На крепких бицепсах вздувались вены с авторучку диаметром.
Не похоже на руки служителя культа.
– И для чего же Ватикану понадобился наблюдатель в археологической экспедиции?
Священник собирался уже ответить, как его прервал бодрый голос.
– Как мило! Я вижу, вы уже познакомились?
Доктор Харель, сияя очаровательной улыбкой, ворвалась в кормовой отсек. Андреа даже не взглянула в ее сторону.
– Что-то в этом роде. Отец Фаулер как раз собирался мне объяснить, с чего это он в последние пару минут изображал со мной Бретта Фавра [2] .
2
Бретт Фарв– бывший игрок в американский футбол, стартовый квотербек команд «Атланта Фалконс», «Грин Бэй Пэкерз», «Нью-Йорк Джетс» и «Миннесота Вайкингс».