Контракт с Господом
Шрифт:
– Простите, что не смогли его задержать, - сказал отец Фаулер, покачивая головой.
– Должно быть, он спустился с капитанского мостика по другому трапу.
Все трое снова собрались в медблоке. Андреа сидела на кровати, а Фаулер и Харель встревоженно на нее смотрели.
– Я даже не слышала, как он вошел. Кажется совершенно невероятным, что человек таких габаритов может двигаться настолько бесшумно. И все усилия были напрасны. Кстати, большое спасибо за цитату из Шопенгауэра, святой отец. На секунду она его сразила.
– Не за что. Это довольно скучный философ.
– А вы, Андреа, помните что-нибудь из того, что высыпалось из папок на пол?
– вмешалась Харель.
Андреа закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
– Там были фотографии пустыни, какие-то планы, похоже, зданий... не знаю, всё было вверх тормашками, и повсюду сделаны пометки. Единственная папка, которая отличалась от остальных, была желтой с красным логотипом.
– С каким?
– спросила Харель.
– А вам на что?
– буркнула Андреа.
– Вы удивитесь, сколько войн было выиграно благодаря всяким незначительным деталям.
Андреа снова сконцентрировалась. У нее была превосходная память, но она смотрела на разбросанные по полу бумаги лишь пару секунд и была в возбужденном состоянии. Она зажала пальцами кончик носа и крепко зажмурила глаза - в общем, совершила все странные и бесполезные ритуалы. Как раз когда она уже решила, что ничего не вспомнит, в голове возник образ.
– Птица. Судя по глазам, сова или филин. И с распростертыми крыльями.
Фаулер улыбнулся.
– Нечто необычное. Возможно, это пригодится.
Священник подошел к чемоданчику, который принес с собой, достал оттуда мобильный телефон, выдвинул толстую антенну и включил аппарат перед лицом двух изумленных женщин.
– Я думала, что контакты с внешним миром запрещены, - сказала Андреа.
– Именно так. Если нас застукают, то мы влипнем в неприятности.
Фаулер внимательно изучал экран мобильного, ожидая, пока установится связь. Это был спутниковый телефон Глобалстар, он не использовал обычные сети, а соединялся напрямую со спутниками. В подобных моделях зона покрытия составляла 99% поверхности земли.
– Поэтому нам необходимо выяснить что-нибудь именно сегодня, мисс Отеро, - заявил священник, набирая по памяти номер.
– Сейчас мы находимся вблизи городской застройки, и сигнал с корабля затеряется среди множества сигналов из Акабы. Когда же мы окажемся в зоне раскопок, пользоваться телефоном станет рискованно.
– Но что...
Фаулер прервал Андреа, подняв палец. Соединение установилось.
– Альберт, нужна одна услуга.
ГДЕ-ТО В ОКРУГЕ ФЭРФАКС, ШТАТ ВИРГИНИЯ. Среда, 12 июля 2006 года. 05.16
Молодой священник вскочил с постели, еще толком не проснувшись, тотчас же сообразив, кто это. Этот телефон звонил только в самых срочных случаях. У него была другая мелодия звонка, чем у двух остальных, и лишь один человек во всем мире знал этот номер. Человек, за которого отец Альберт отдал бы жизнь, не моргнув глазом.
Конечно, отец Альберт не всегда
В детстве маленький Аль чувствовал себя очень одиноким. Отец с матерью работали вдалеке от дома и были слишком заняты карьерой, чтобы обращать внимание на тощего белокурого мальчика, который выглядел таким хрупким, что хотелось закрыть в доме все окна, чтобы его не унесло порывом ветра. Но Альберт не нуждался в ветре, чтобы летать в киберпространстве куда пожелает.
– Его талант ничем не объясним, - сказал один из агентов ФБР, занимающихся его делом, через несколько часов после ареста.
– Его никто не учил. Когда ребенком он посмотрел на компьютер, то увидел не двадцать кило меди, пластика и кремния, он увидел двери.
И несколько дверей Альберт открыл. Просто чтобы немного развлечься. Среди них оказались виртуальные хранилища банка "Чейз Манхэттен", "Мицубиси Токио Файненшл Груп" и BNP. И за те три недели, что длилась его криминальная карьера, оттуда пропали восемьсот девяносто три миллиона долларов с помощью программы по переводу брокерских комиссий в несуществующий "Альберт М. банк", расположенный на Кайманах. В банк, имеющий лишь одного клиента. Конечно, дать банку собственное имя было не слишком умным решением, но в конце концов Альберт был еще самовлюбленным подростком. Он сообразил это, лишь когда во время ужина в родительский дом ворвались два подразделения спецназа, испортив ковер в гостиной и отдавив коту хвост.
Альберт так и не узнал, каково это - сидеть в камере, подтвердив поговорку, что чем больше украдешь, тем скорее окажешься на свободе. Но пока он находился в комнате для допросов ФБР, его голову заполнили обрывочные знания американской тюремной системы, которые он приобрел из телепрограмм. Альберт смутно представлял, что тюрьма - это место, где бьют и опускают. И хотя он слабо представлял, что означает последнее слово, но чувствовал, что это нечто неприятное.
Агенты ФБР смотрели, как беззащитный мальчишка нервничает, потеет и дрожит. Это паренек стоил усилий множества агентов. Выследить его было чрезвычайно сложно, и если бы не детская ошибка, то мог бы последовать крах нескольких банков-гигантов. Чего уж точно никому не хотелось, так это познакомить с делом широкую публику. Такие происшествия лишь вызывают недоверие инвесторов.
– Что бы ты сделал с этой атомной бомбой четырнадцати лет?
– спросил один из агентов.
– Научил бы его, как не взорваться, - ответил другой, блеснув остроумием.
Вот так он попал в лапы ЦРУ, которое всегда находило применение подобным незрелым талантам. А чтобы поговорить с парнишкой, они вытащили из постели агента, который в 1994 году впал в у конторы в немилость - капеллана зрелого возраста из Военно-Воздушных сил с опытом в области психологии.
Когда сонный Фаулер в ту ночь вошел в комнату для допросов и сказал Альберту, что тот может выбрать между пребыванием за решеткой или шестью часами еженедельной работы на правительство, мальчик рыдал от счастья.