Контракт
Шрифт:
– Нет!
– Нетте мотнула головой и волна её волос обнажила её упругую грудь.
– Я тоже ухожу. Где я могу привести себя в порядок?
Ромм молча повёл подбородком в сторону двери в санационную. Девушка направилась туда. Ромму показалось, что она, совершенно, не стеснялась своей наготы.
Когда они оказались на улице, Ромм вызвал два авто: потому, как им предстояло ехать в разных направлениях. От оплаты им авто, Нетте отказалась и сухо простившись лишь одним: "пока", уехала. Проводив её авто долгим взглядом, пока оно не исчезло из вида, Ромм уселся в свой авто и вставив карточку уровня в прорезь считывателя, произнёс.
– Космодром.
Плавно набирая ход, авто покатило по названному адресу...
Капитан Качур, действительно, был зол и едва Ромм появился в зале управления грузовика, тут же приказал готовить его в оборот.
Ромм не стал перечить настроению своего капитана, хотя в его распоряжении было ещё трое свободных суток, а молча занялся регламентными работами предполётной подготовки.
Как выяснилось уже позже, когда грузовик был далеко в пространстве и капитан Качур полностью восстановил своё беззаботное состояние: в тот злополучный вечер, его женщина выставила его за дверь, едва ли не в тот же миг, как дверь её квартиры закрылась за спиной её дочери и приказала ему, без решения вопроса, у неё больше не появляться. Что это был за вопрос, капитан Качур не счёл нужным объяснить, но насколько понял, Ромм, она хотела, чтобы Качур ушёл из космического флота - об этом её желании, он уже говорил несколько раз, отправляя при этом нелестные эпитеты в адрес этой женщины, так как, совершенно, не представлял своей жизни вне пространства.
Жизненный уровень капитана Качура, как и всегда к окончанию отпуска был на нуле, Ромм уже успел уйти к тому моменту, свой сканер связи он забыл на грузовике и ему пришлось самому искать стоянку авто. Его жизненного уровня не хватило, чтобы авто доставило его до космодрома и капитану пришлось выйти из авто задолго до космодрома и затем, более двадцати километров до слота, где стоял грузовик, идти в ночи пешком. Он настолько устал, что поднявшись по трапу в ангар грузовика, присел отдохнуть и тут же уснул прямо на полу. Проснувшись, он почувствовал себя не совсем комфортно, что и отразилось на его настроении.
По возвращении из оборота, им предстоял отпуск. Ромм не решился один направиться к Нетте, а капитан Качур, видимо помня о словах матери Нетте, так и не принял нужного ей решения и потому не спешил к ней. Здесь и появился Анат Ивн со своим контрактом, предлагая Ромму за него такое вознаграждение, которое могло бы осуществить его вожделенную мечту - поступить на квалификационные курсы пилотов, чтобы потом появилась возможность перейти на службу на один из космических лайнеров. Контракт оказался столь заманчив, что Ромм не смог от него отказаться. Да и перспектива устроить свою жизнь с Нетте от исполнения контракта, имела прекрасную вероятность.
***
– Нетте! Как?
– Прошелестели губы Ромма.
– Я Бетуэль.
– Произнесла девушка достаточно искажённым, но вполне понятным голосом на языке затров.
– Б-Бет-туэ-л-ль!
– Выдавил из себя Ромм на языке ориан.
– Тебе не нравится моё имя?
– Получил Ромм мягкую мысль, уже на языке ориан, напрямую в мозг, минуя уши.
Девушка сделала резкий шаг и обняв Ромма прижалась к нему.
– Я тебя ждала. Очень, очень ждала.
– Получил Ромм ещё более мягкие мысли и если бы они были произнесены ему в ухо, то посчитал бы эти слова, даже горячими.
– Разве это возможно?
– Тихо произнёс Ромм.
– Полная трансформация человеческого организма.
– Тебе известен предел возможного.
– Получил он мысль, полную иронии.
Руки Бетуэль скользнули по спине Ромма и он почувствовал, как его набедренная повязка упала на пол...
***
Ромм открыл глаза и приподняв голову, покрутил ею по сторонам - он, нагой, лежал на спальной платформе своей квартиры в столице Затры. Рядом лежала, тоже нагая, Нетте.
Выключить сканер связи, чтобы капитан Качур не вызвал. У меня ещё трое суток отпуска. Тут же мелькнули у него быстрые мысли.
Он повернулся и механически вытянул руку, чтобы взять, со стоящей рядом со спальной платформой тумбочки, сканер связи, но рука схватила лишь воздух.
Я же его оставил... Ромм приподнялся на локте и тут же всё вспомнил.
Он вскочил и схватив, лежащий рядом со спальной платформой плед, обернул его вокруг пояса, сел в кресло и откинувшись, прикрыл глаза - проведённая с Бетуэль ночь была, просто, неописуемой.
Донёсся громкий и долгий шорох. Ромм встрепенулся и открыл глаза - перед ним, нагая, стояла Бетуэль, совершенно не стесняясь своей наготы.
– Меня зовёт мудрый Маху. Я должна идти.
– Вошли Ромму, напрямую в мозг мягкие мысли, несомненно, посланные ею.
Ромм покрутил головой, осматривая комнату, нигде, никакой одежды, могущей принадлежать Бетуэль не наблюдалось. Неподалёку на полу лежала лишь его набедренная повязка. Он перевёл взгляд на девушку.
– Я не вижу твоей одежды.
– Он покрутил головой.
– Зачем?
– Получил Ромм мягкую мысль.
– Что, зачем?
– Он состроил гримасу удивления.
– Ты предстанешь перед мудрым Маху в таком виде?
– Тебе не нравится мой вид?
– Пришла Ромму мысль, будто окрашенная чувством удивления.
– Ты прекрасна.
– Ромм глубоко вздохнул.
– Просто, в моём мире не принято, без причины мужчинам и женщинам находиться друг перед другом в нагом виде. Это, в какой-то степени, аморально.
– Мудрый Маху мой создатель. И какой я буду, когда выйду из его лаборатории, знает лишь он один.
– Получил Ромм, вдруг, достаточно колючие мысли.
Бетуэль повернулась и завораживающе демонстрируя свои женские прелести, направилась в сторону стены, где не было никакой двери и подойдя к ней, исчезла из вида, будто растворилась в стене. Ромм, открыв рот, остекленевшим взглядом, уставился в этот участок стены.
Прошло некоторое время. Ромм вздрогнул, будто оцепенение разжало свои объятия и поднявшись и придерживая плед, механически направился к этому же участку стены, где исчезла Бетуэль. Подойдя, он провёл рукой по стене - стена так и осталась стеной. Глубоко и протяжно вздохнув, он отвернулся от стены и направился к двери, ведущей в санационную. Подойдя к ней, он тронул ручку двери - дверь осталась на месте. Он подёргал ручку, но она даже не пошевелилась. Его лицо исказилось гримасой досады.