Контролёр
Шрифт:
Владимир Петрович проводит первое совещание. Мне нравится его манера: мягкая и в то же время очень деловая. Прежде всего предстоит уточнить круг наших подконтрольных ведомств и объём их операций. Тут же определяется, кто чем будет заниматься. Когда я сообщал Владимиру Петровичу о своём согласии работать под его началом, моей единственной просьбой было не заниматься Минвнешторгом – за десять лет у меня накопились дружеские связи и знакомства, которые не хотелось бы терять, появившись там в качестве ревизора. Владимир Петрович помнит мою просьбу, но на данный момент я – единственный, кто изнутри знаком с деятельностью этого ведомства. Делать нечего – пока удовольствуюсь этим. Андрей Герасименко, который в науке занимался иностранными банками, сейчас возьмётся за них практически. Выходец из Минморфлота Игорь Заваляев займётся этим ведомством. Эрик Савин – Ингосстрахом. Светлана Васильевна, кроме обязанностей заместителя, берёт на себя ГКЭС – ведомство, осуществляющее экономическое содействие развивающимся странам. Это оно вело строительство Асуанской плотины и других больших и малых объектов по всему свету за счёт государственных, то есть льготных кредитов. Бывшие ревизоры из КРУ будут нам помогать.
Так, посмотрим, что собой представляет наша внешняя торговля. Это примерно десять миллиардов долларов импорта и столько же экспорта в год. Проворачивают этот объём около полусотни внешнеторговых объединений, у нескольких из них есть дочерние компании за границей общим числом двадцать пять. Номенклатура товаров: от керосинок и сковородок, поставляемых в Афганистан, до прессов большой мощности, продаваемых Франции, и автомобилей, поставляемых в Канаду. Нет-нет, я не шучу. Статистика советской внешней торговли показывает вполне товарные партии машин, идущие в Канаду, туда, где под боком в Детройте стоят автозаводы-гиганты Форда, Крайслера и Дженерал Моторс. Вот это да! Но главное – это, как вы, наверное, догадываетесь сами, нефть и нефтепродукты. Вместе с природным газом они составляют две трети всего нашего экспорта на свободную валюту.
Про советские заграничные банки мы с вами уже говорили. Операции и активы у них вполне солидные, а один – Восход Хандельсбанк в Цюрихе занимается продажей на Западе нашего золота. Цифры этих продаж скрыты за семью замками. Даже в международной статистике откопать их трудно.
Минморфлот и его пароходства – Черноморское, Балтийское, Северное и Дальневосточное – осуществляют перевозки около половины наших внешнеторговых грузов. Кроме того, объединение «Совфрахт» – монопольный агент наших пароходств – сдаёт в аренду или «отфрахтовывает» их суда, когда они не заняты под нашими грузами, на мировом рынке фрахта для всех остальных клиентов. Оно же фрахтует иностранные суда под наши перевозки, когда своего тоннажа не хватает.
Ещё одно объединение Минморфлота – «Совинфлот» занимается поиском грузов для наших линейных судов, курсирующих по регулярному графику между определёнными портами. Эти два объединения тоже имеют несколько дочерних компаний в мировых фрахтовых центрах. В парижской компании «Совфрахта» работал и мой новый коллега Игорь Заваляев, который рассказал нам занимательную историю, гремевшую в те времена в разделах светской хроники мировых газет и журналов.
Речь идёт о Каузове, скромном советском сотруднике этой фирмы, к которому неожиданно обратилась за помощью находившаяся в Париже дочка и наследница крупнейшего греческого судовладельца миллиардера Онассиса, больше, правда, известного своей женитьбой на вдове американского президента Кеннеди – красавице Жаклин. Дочка судового магната от предыдущего брака Кристина решила пойти по стопам отца и занималась фрахтовым бизнесом вместо того, чтобы просто проживать папино состояние. По одной из операций ей и понадобилась помощь или совет сотрудника «Совфрахта», которым оказался Каузов. Этот самый совет якобы принес Кристине кругленькую сумму прибыли. Будучи честным дельцом, если такое вообще возможно, она предложила Каузову часть навара. К её величайшему изумлению тот от предложения отказался, предвидя, наверное, реакцию своего руководства, если бы подобный факт стал известен этому самому руководству или, не дай бог, сотрудникам «компетентных» органов, работавшим бок о бок с прочими служащими компании. А, может быть, имел он в голове и какие-то другие мыслишки, тем более, как гласит история, этот самый сотрудник «Совфрахта» дал понять Кристине, что оказал свою услугу чисто из личной симпатии к греческой коллеге по бизнесу. Кристина Онассис к этому времени, видимо, достаточно натерпелась от своих нескольких мужей, видевших в ней, скорее всего, возможность поправить своё материальное положение. Такой бескорыстный подход подействовал на предприимчивую гречанку вернее всяких ухаживаний и лирических ухищрений. А, может быть, у неё сработало папашино деловое чутьё на возможность приобрести хорошо знающего бизнес-партнёра на постоянной основе.
Не будем гадать о том, что творилось в женско-предпринимательской душе, тем более что дело это абсолютно бесполезное. Короче говоря, была сыграна скорая свадьба, принесшая руководству «Совфрахта» и Минморфлота достаточно неприятностей в виде объяснений на Старой площади в отделе загранкадров ЦК КПСС о том, как они подбирают сотрудников для ответственной работы за границей.
Брак с пылко-деловой гречанкой продолжался почему-то недолго, но после его расторжения у Каузова, к тому времени прочно обосновавшегося в Париже, хватило денег на то, чтобы основать свою собственную фрахтовую компанию. При этом, как говорят, он честно заплатил партийные взносы с сумм, полученных от Кристины Онассис при разводе.
Но мы с вами отвлеклись. И без матримониальных похождений своих удачливых сотрудников ясно, что объединения Минморфлота ведут серьёзные зарубежные операции с советскими судами и иностранными судами с нашими грузами.
Ингосстрах, как это следует из названия, монопольный страховщик всех импортных и экспортных грузов, перевозимых на советских транспортных средствах, да и самих этих транспортных средств. Кроме того, в Ингосстрахе застраховано строительство всех наших объектов за рубежом, а через своё отделение в Лондоне, где работал Эрик Савин, эта организация участвует в мировом рынке страхования и перестрахования – бизнесе настолько специфическом, что о нём можно написать отдельную книгу. Здесь достаточно сказать, что лично я не слышал ни про одну разорившуюся страховую компанию.
Дело в том, что весь страховой бизнес основан на статистике и теории вероятности. Вы считаете, что статистика только врёт, а вот кому-то она говорит весьма прибыльную правду. К тому же ни одна страховая компания не держит у себя целиком крупные риски, как, например, супертанкер или пассажирский лайнер, строительство небоскрёба или проведение олимпийских игр. Крупные риски перестраховываются в нескольких страховых компаниях, которым отдаётся часть страховой премии, пропорциональная взятому ими риску. А каждая компания следит за тем, чтобы пакет её рисков не был сконцентрирован в одной стране, на случай, если что-то произойдёт в этой стране, или в одной отрасли хозяйства.
ГКЭС – тоже клиент специфический. Казалось бы, ну что может случиться с государственными кредитами на строительство какого-то объекта. Всё наше оборудование и материалы поставляются в кредит по фиксированным ценам и в соответствии с проектной документацией. Его монтируют советские специалисты, оплачиваемые по твёрдым ставкам в счёт того же кредита. Это всё так, но, кроме оборудования и наших специалистов, часть работ производится местными субподрядчиками и с использованием местных материалов. Тут есть, что проверять.
За этими «китами» идут более мелкие клиенты: Минрыбхоз, Аэрофлот, Интурист, Госконцерт, Всесоюзное агентство по охране авторских прав (ВААП), Совтрансавто, Всесоюзная торгово-промышленная палата. Все они тоже имеют право выхода на внешний рынок и, следовательно, подлежат нашему контролю.
Владимир Петрович зачитывает цифры из подготовленных нами справок, обводит взглядом наш маленький коллектив, и глаза его грустнеют. Я его прекрасно понимаю: восемь сотрудников, четверо из которых не имеют никакого опыта ревизионной работы, а другие четверо не имеют никакого понятия о мировых рынках, где действуют проверяемые ими компании, должны контролировать всю махину внешнеэкономических связей страны. Есть, от чего загрустить.
Будучи человеком дела, Владимир Петрович тут же организует совещание нашего управления с участием начальства следующего уровня – начальника главного валютно-экономического управления Василия Васильевича Кошкина. Это под его руководством составляется валютный план всей страны, то есть все её доходы и расходы в иностранной валюте, и контролируется его выполнение. Внешне Василий Васильевич похож на Мефистофеля, как я себе его представляю, или на постаревшего актёра Джека Николсона: лет шестидесяти, высокий, с поредевшими седыми волосами, зачёсанными назад, сросшимися на переносице густыми бровями, живыми глазами, крючковатым носом и острым подбородком. Я невольно задумываюсь о положении и ответственности этого человека в обществе, где доступ к иностранной валюте является символом государственной значимости всего и вся от отдельно взятого гражданина до целых ведомств.