Контрольный выстрел
Шрифт:
Сижу и думаю: действительно, какого полового члена этот Вадик им платить должен? Ни бельмеса в новых уличных порядках не рублю. Полтора года Афган. Затем пятерик за колючкой. Многое изменилось на воле. Бандиты какие-то появились бритоголовые, смотрящие-разводящие... А я только одного "разводящего" и знал. Так черпак в зоновской столовой называют. Дальше слушаю.
– Мы тебе "стрелку" здесь забили, а ты "гонки" устраиваешь...
Ни черта не понимаю. Вроде как не по-русски говорят. И в то же время по-русски. На "феню" блатную не похоже. Что за язык придумали?
А
– Если, - говорит, - у вас ко мне претензии, обращайтесь в арбитражный суд.
Один поднимается и как зарычит:
– Я тебе, бля, покажу сейчас арбитражный суд, сука!
– и на Вадика бросился с кулаками.
Все бы ничего. Но я в зоне воспитанный на понятиях и знаю: чтоб человека сукой назвать, на то основания веские иметь надо. А какие у того быка основания? Сразу видно - сявка мокрожопый.
Короче, подхожу и говорю:
– Кореша, не мое дело, конечно, но не могли бы вы в другом месте отношения выяснить? Тут кафе все-таки.
– Пошел на хер!
– говорит мне тот, который на Вадика бросился.
Для тех, кто не в курсе, объясняю: послать человека на три буквы по лагерным понятиям - все равно что обозвать педерастом. А какой же из меня педераст?! Я нормальный. И, век воли не видать, за себя отвечу.
Под коленочку ему носком ботинка шлеп! А бык с копыт - бряк! А его подручные бычата за вилки на столе - хвать. А я им финочку на пружинке-улитке под нос - тырк! И говорю с дикцией и выражением:
– В капусту порежу, свиньи дешевые!
– и улыбочка у меня ну просто обворожительная.
Подняли они с полу дружка своего и организованно покинули место проведения общественного досуга.
Вадик концом собственного галстука мокрый лоб вытер и сказал вот так:
– Уф-ф!
– Ты не фырчи, - говорю я ему.
– А лучше спасибо мне скажи.
– За что спасибо?
– посмотрел он на меня как на болвана.- Они ж меня теперь из-под земли достанут!
– Во ты трус!
– говорю я ему.
– А ты смелый?
– ухмыляется он.
– Нет, - говорю.
– Но за "суку" кому угодно глаз на жопу натяну и моргать заставлю. А он мне отвечает:
– Валил бы ты отсюда, герой.
И в это время в кафе снова заходят те самые четверо. А за ними еще человек пять.
Вадик галстуком своим чуть не подавился. А я к нему поворачиваюсь и говорю:
– Ну так как? Валить?
– Звиздец, - отвечает Вадик.
– Теперь точно убьют.
– Не боись, - отвечаю. И сам не боюсь. Потому что среди вновьприбывших, ну из той, дополнительной пятерки, знакомую ряху вижу.
Жорик Костыль кореша моего зовут. В зону учкудукскую его к нам через год из-под Ташкента перевели. Алмалык - город такой есть. Костыль там срок мотал. Оттуда и перекинули, "разбивая устойчивую воровскую группу". А в нашей зоне его по беспределу опустить вздумали. Менты подставу состряпали, точно знаю. Так он, чтоб, значит, не опуститься, сам себя покалечил. Это - отдельная история.
Костыль меня увидал и в хохот.
– Ну вы, блин, даете!
– повернулся к своим.
– Это ж Жека Красноармеец! Жека!
– и давай обниматься со мной.
Те стоят, как дебилы, глазами хлопают, ни фига не понимают.
Ну, я Костылю рассказал все чин-чинарем, как дело было. Затем посидели, выпили. Жорик на жизнь посетовал. Мол, трудно нынче бабки делать, менты прижимают, фирмачи борзеют.
Поздно уже было, когда мы с Костылем прощаться стали. Обменялись телефончиками. А Вадик все это время с нами был. Он мне и предлагает:
– Хочешь, подвезу?
Конечно, хочу! С роду в "мерседесе" не катался! Ну а по дороге мне Вадик работу предложил. Я не отказался. С тех пор у него.
А сейчас еду к нему и думаю о Сашке. С ней тоже все прикольно.
Я, как у Вадика работать стал, тачку получил. Не ахти какую по сравнению с его "мерсом". "БМВ-318". Но все ж таки не на трамвае. В первые дни, то есть ночи, как от дел освобожусь, мотаюсь по городу из конца в конец. Ну, нравилось колесить! Удовольствие получаю. Опять же Вадик не против, лишь бы не влетел никуда. А так - хоть до рассвета. Мое дело.
Еду по проспекту Мориса Тореза. У гостиницы "Спутник" сворачиваю на Курчатова. На обочине девчонка стоит. Ха-а-арошенькая! У меня аж слюни потекли. Я возле нее тормознул:
– Девушка, подвезти?
– Спасибо, - говорит.
– Отвали.
И назад отступила.
Делать нечего. Нет так нет. Поехал дальше. потихоньку. А сам от девчонки глаз оторвать не могу о зеркало заднего вида таращусь. И все удаляюсь от нее, удаляюсь. Вдруг смотрю: рядом с ней "Волга"-такси тормознула. Из машины мужик выскочил и давай ее насильно в салон запихивать. Во, думаю, наглость! А девчонка, видать, нормальная. Дерется, сопротивляется.
Я задним ходом в обратку. И когда к ним подъехал, они уже ее в "Волгу" запихнули. Пришлось своей машиной дорогу перегородить. Вышел и, как всегда, сначала вежливо:
– Гондоны рваные! Отпустили мочалку! Чердаки развалю!
Видать, не поняли. Потому что водитель такси с монтировкой вышел, а второй - с ножом кухонным. Откуда в такси кухонный нож, я разбираться не стал, потому что торопился с девчонкой познакомиться. Таксиста и пассажира его в багажник такси засунул и закрыл там. Потом в салон заглянул. Девчонка там сидит и хохочет, дура.
– Чего ржешь?
– спрашиваю.
– Родственники!
– и давится со смеху.
– Какие родственники?!
– спрашиваю. А она сказать уже ничего не может, за живот хватается и на багажник кивает. Ну, я чувствую, что-то не так. Тряханул ее пару раз. Успокоилась.
– Открой их,- говорит.- Это братки!
– Тем более, - говорю.
– Не открою.
– Да нет!
– машет она руками.
– Родные братья! Я с матерью поругалась и из дому ушла. Маманя браткам в Сертолово позвонила, они живут там. Меня по всему городу разыскивали. Случайно наткнулись. Домой хотели отвезти. А тут ты, защитник! Ой, умру! Ой! Не могу!
– и снова в хохот до изнеможения.