Контрольный выстрел
Шрифт:
Долго осматриваться было недосуг, так как второй бандит вскинул в мою сторону ствол. Не отдавая себе отчета в действиях, я рухнул на пол, выполнив одновременно кувырок через правое плечо и правой же рукой подхватывая оброненное бандитом оружие. Нажал на спуск. В лицо мне тут же хлестнули вязкие горячие мозги. Отбросив ствол, я с омерзением отер лицо. По стенке опустился на пол, ошарашенно оглядываясь.
Вся схватка в целом заняла не более трех минут. А крови, мозгов и прочей гадости по комнате и прихожей было - как на живодерне.
Немного успокоившись, я прошел на кухню, достал
– Дай...- сюда же вошла Сашка и протянула к бутылке дрожащую руку. Так же глотнула из горлышка. Она, оказывается, наблюдала за всем происходящим через дверную щель.
– Ну, здравствуйте, гости, - прохрипел я.
И только теперь мы заметили, что на раскладушке нет Вадика. Он с перепугу забрался в тумбу под раковиной, где стояло мусорное ведро. Картинка вызвала у нас долгий нервный смех. Вадик застрял в тесном пространстве и, сопя, кряхтя и матерясь, никак не мог выбраться оттуда.
Сашкина мать выглянула из своей комнаты в коридор и тут же свалилась в обморок. Мы из кухни услыхали грохот упавшего тела и бросились к ней на помощь.
Когда матери полегчало, истерика началась у Сашки. Она бросилась на меня с кулаками. Остановить ее не представлялось совершенно никакой возможности.
– Ты во всем виноват! Ты!
– кричала она, заливаясь слезами и дрожа всем телом.
– Как ты смел навести бандитов на этот дом?!
– Саша! Сашенька!
– Я прижимал ее к себе и сам готов был пустить слезу от жалости к этой маленькой милой девчонке, которая, действительно по моей вине, попала в страшную историю.
– Ты негодяй! Ты грязный, мерзкий!
– не унималась Сашка.
Я прекрасно понимал, что в тот момент она не отдавала себе отчета в словах и поступках. Надеялся, что пройдет какое-то время и она успокоится, все поймет и не будет столь жестока ко мне. Но от этого не становилось легче.
– Хорошая моя! Любимая!..
– Молчи! Умоляю тебя: молчи! Я не хочу тебя слышать!
– скороговоркой выдавала Сашка.
– Я ненавижу тебя!
Конечно, кто я сейчас в ее глазах? Подлец и убийца. Ведь если в дом к ее матери пришли по моей вине эти люди, значит, что-то меня с ними связывает. А коль так, то и я недалеко от них ушел. И потом, я как мужчина просто обязан был это предвидеть и оградить ее от случившихся неприятностей. Не так ли? Выходит, я подставил ее, как принято теперь говорить. Подверг опасности.
Вадик в это время понуро сидел за кухонным столом и допивал остатки водки. Однако алкоголь не снимал напряжения, наоборот парализовывал волю и лишал человека способности здраво оценивать происходящее. Логика мышления подвыпившего всегда более чем нестабильна и необоснованна.
Впрочем, пока я находился рядом с этим горе-бизнесменом, от него не требовалось принимать какие-либо ответственные решения.
Когда Сашка выплеснула на меня весь запас отрицательных эмоций и, громко хлопнув дверью, ушла в комнату к матери, я подсел за стол к Вадику. Достал из холодильника еще одну бутылку и отыскал там же пол-литровую банку с маринованными миногами в горчичном соусе. Тот не обратил на меня никакого внимания. Он, похоже, находился в полнейшей прострации.
– Ну, что скажешь?
– Ничего не скажу, - безразлично ответил он.
– Что, блин, жизнь кончилась, время остановилось и - лети все на свете к чертям собачьим, да?
– Я погиб, Казачок. Это - конец...
– Ага! "Это конец!" - подумал Штирлиц, сунув руку в карман брюк. А до конца оставалось еще три сантиметра!
– процитировал я пошленький анекдот.
– Ты о чем?
– не понял Вадик.
– О тебе, дружище.
Как-то само собой сложилось за эти сутки, что мы с Вадиком перестали быть друг для друга начальником и подчиненным. Нависшая опасность моментально стерла все субординационные грани. И какая, к лешему, субординация, если впереди светит вполне реальная возможность отправиться на тот свет. Там, как известно, все равны. И Вадик с его миллионами, и я, радующийся каждой "стошке".
А чего я жду, собственно говоря? Полная хата трупов! Конопля с Лариской на хвосте висят! А я сижу на жопе и ничего не предпринимаю.
Загрузив в желудок полстакана водки и закусив миногами, я схватил телефонную трубку и набрал номер, который как-то оставил мне зоновский корешок Костыль.
– Слушаю. Говорите, - ответили на другом конце провода.
Я взглянул на часы. Без четверти пять. Раннее утро. А тот, кто снял трубку, будто всю ночь только и ждал моего звонка.
– Здравствуйте, - говорю я в микрофон и не знаю, как продолжить общение. Назвать Костыля Костылем или же обратиться по имени?
– У вас тридцать секунд. Говорите. Слушаю, - сухо, но достаточно вежливо предупредили меня.
– Жору можно?
– растерянно спросил я, решив-таки обратиться по имени.
– Георгий Михайлович отдыхает. Вы можете оставить для него информацию. Я запишу и обязательно передам.
Действительно, пять утра! Какой нормальный человек в это время бодрствует? И у меня еще хватило ума звонить в такую рань. К тому же я и понятия не имел, что Жорик Костыль теперь - Георгий Михайлович.
– Прошу извинить,- робко проговорил я.
– Если не трудно, передайте, что звонил Красноармеец, - назвав свою зоновскую кличку, я несколько смутился. Но, похоже, говорящего со мной это странное прозвище ничуть не удивило.
– Вас понял. Передам. До свидания, - и повесил трубку.
Я успел лишь прикурить сигарету, как раздался телефонный звонок, заставивший меня вздрогнуть.
Сашка выбежала из комнаты и сняла трубку:
– Алле!
– и затем удивленно посмотрела на меня.
– Это тебя...
– Да, - неуверенно ответил я. Кто бы мог мне сюда звонить? Если Жорик, то я не давал ему этого номера. А если Лариска или Конопля?
– Одну секунду, - послышалось в трубке.
– С вами будут говорить.
После короткой паузы я услышал голос Костыля:
– Красноармеец, это я. Ты звонил. Я слушаю.
– Жорик?!
– изумился я.- Но как?.. Номер...
– Твой номер сканировали. Говори, какие проблемы?
Я вкратце рассказал о случившемся сегодня под утро.
– Значит, порюхался. Жди. Приеду. Появился Костыль через час.