Контрольный выстрел
Шрифт:
Характер совершения преступления прямо указывал, что на подобное мог пойти только диверсант, знающий лишь одну науку — убивать. К сожалению, таких в армии было много.
Собственно, в каждой армии их пруд пруди. Солдат учат военному делу, которое предполагает защиту страны от внешних посягательств. Однако зачастую «внешние» посягательства приобретают исключительно «внутренний» характер. Да и как определить это самое внешнее посягательство? Вчера мы жили в одной стране, сегодня множатся новые отпочковавшиеся государства, появляются новые границы, и «внешние» угрозы появляются на том пространстве, которое еще совсем недавно было «внутренним». Чечня — пример
Все разговоры, что основное предназначение военных — защищать страну, от лукавого. Как защищать? Только убивая противника. Того, которого укажет приказ. При этом осознавая, что и деньги военные получают именно за это — убить врага или погибнуть в бою. Даже лозунг «Учиться военному делу настоящим образом» предполагает учиться убивать и оставаться живым.
В армии Смагин не служил, но осознанием ее предназначения проникся. Не жалея, в принципе, о том, что сначала институтская бронь, а потом воспаление «сачковитой железы» спасли его от армейской лямки, он тем не менее не до конца ощущал себя мужиком. Это было глубоко затаенное чувство, которое не давало ему покоя.
Полученный от Германа телефон Смагин без всяких проблем «пробил» уже минут через десять — покопался в базе данных, вышел на адрес, а затем, с еще меньшими проблемами, выяснил, кто, с кем и когда живет. В обед он заглянул в офис и посмотрел на Терехову «вживую». Миловидная женщина поначалу расположила. Красива. Судя по занимаемому положению — умна. Все при ней. Жалко. Он ее наблюдал со стороны, и первое впечатление было вполне благопристойным. Но Смагин знал, что нет абсолютно добродетельных людей. Поставленный «жучок» разочаровал. За приятной наружностью скрывалась весьма непривлекательная натура одинокой, эгоистичной и алчной дамы. Смагин не был женоненавистником, но, слушая телефонные переговоры Тереховой, начинал втайне ненавидеть всех, кто носит юбку (за исключением шотландцев). Сопоставив кое-какие сведения, он с удивлением обнаружил, что случай свел его со своими прежними заказами. А точнее, заказчиками. Работа тогда была исполнена на удивление чисто.
Ему стало досадно. Ради упрочения положения неких зряшных персон он отправил малой скоростью на тот свет людей пусть не очень достойных, но и не более опасных для окружающей среды.
Потом жалость прошла, пришел азарт.
План сложился сам собой.
60
День был испорчен окончательно. С самого утра Терехова чувствовала себя не в своей тарелке. Провал гениального плана, пусть даже не по ее вине, лег тяжелым осадком на душу. Деньги, которые она должна была взять в банке, так и не вернулись. Что-то случилось у этих чекистов. Уже поздно вечером ей позвонил Барский. Он был раздосадован еще больше. Что творилось у него на душе, знал только он. Во всяком случае, Евгений старался держаться бодро и непринужденно. Разговаривал в свойственной ему манере, с шуточками и прибаутками. Однако трижды повторенное «Еще не вечер» выдавало его состояние.
— Что в Москве? — спросила Лидия.
— Там, как всегда, все в порядке.
— А наши дела?
— Это уже дела не наши. Постановление подписано.
— Значит, мы мимо денег?..
— Точнее было бы сказать, мимо всего.
— У тебя могут быть неприятности?
— С чего ты взяла? — Сказано кисло, без внутренней уверенности. — С чего ты взяла?
— Не переживай. — Лидия не знала, как вести себя с этим сильным и жестким человеком. Она хотела взять его за руку, прижать к щеке...
— Переживания — удел безусых юношей. У людей моего возраста они ложатся шрамами на сердце.
— У тебя тоже?
— Тьфу-тьфу-тьфу... Даже большие деньги — молекула в масштабе вечности. Жизнь коротка, и ее надо прожить в кругу красивых женщин и в море удовольствий.
— За чем же дело? — Тереховой очень хотелось встретиться с Барским, чтобы с глазу на глаз обсудить случившееся. — Приезжай, пообедаем.
От одного слова «пообедаем» ее вдруг затошнило. «Господи, что же это такое?» — она зажала рот рукой.
— Завтра, моя радость, завтра. Есть кое-какие неотложные делишки...
— Надеюсь, не те, что ложатся шрамами на сердце?
— Избави Бог!
Смагин выключил магнитофон.
— Ну что ж, завтра так завтра. — Он вынул кассету из магнитофона, смотал шнур. Это была утренняя запись. Николай снял с линии диктофон еще в девять утра. — Как прикажете.
Смагин надел пальто. На улице было промозгло. Аккумулятор здорово подсел и последнее время крутил стартер с трудом, но сейчас дернулся с половины оборота. Движок рыкнул, стрельнул дымным облаком. Прогревать машину Смагин не стал. Своя теория: машина должна греться вся одновременно — и двигатель, и коробка, и подшипники. Пока теория не подводила.
Через двадцать минут он был у адреса. Проехав мимо дома и миновав еще два квартала, он вогнал машину в длинный ряд стоящего вдоль тротуара транспорта. Скорее машинально, чем осознанно, осмотрелся по сторонам, кинул мимолетный взгляд в зеркало заднего вида. Не спеша вылез, угодив ботинком в лужу, ключом запер дверь. Потолкался в первом попавшемся продуктовом магазине, для вида купил сигарет. Спешить было некуда, да и обстоятельность он любил превыше всего. Затем медленно двинулся в сторону дома Тереховой.
Лидия Максимовна жила на предпоследнем этаже. Три квартиры на площадке. Сбоку лифт. Дверь солидная, обшитая кожей. Три замка. Два из них импортные «Ловушка для дураков. Комбинаций много, но открываются проволокой», — оценил он. Мягко ступая, поднялся этажом выше. Металлическая лестница на чердак. На полу перед ней — батарея бутылок с остатками пивной пены. Смагин посмотрел вверх. На чердачной двери замка не было. Через щель тянуло теплой прелью. «Бомжи живут». Двери квартир, как и весь подъезд, убогие, драные...
Спустился вниз. Нижняя площадка, он сразу обратил внимание, имела два выхода. Сквозь неплотно прикрытые двери гуляли сквозняки, со стороны улицы доносился рокот пролетающих мимо грузовиков.
Проходя по заставленному «ракушками» и машинами двору, Смагин удовлетворенно хмыкнул. Вся мостовая была забита. «Как они тут разъезжаются? Три года назад столько частников не было».
Следующий подъезд был так же убог и темен. На чердаке двери не было совсем.
Смагин остался доволен. Впервые так хорошо складывалось им задуманное. И подъезд в прямом, и подъезд в переносном смысле были как никогда удачны. У Смагина оставалось не менее двадцати часов для того, чтобы еще раз без сбоев и проволочек тщательно пройти по всей цепочке. Психологически он был уже готов к задуманному. Вопросы материальные решил не откладывать. Он посидел над чистым листом бумаги, написал столбец цифр, что-то чиркал, что-то исправлял, множил, округлял. Сумма оказалась небольшая — три с половиной тысячи долларов. Смагин хмыкнул. Никогда еще он не оценивал чужую жизнь так дешево. «Скидки, скидки, — подумал он. — Скидки на мораль, скидки на нравственность, скидки на технологию». НДС он не учитывал.