Контуженый
Шрифт:
Краско-старший уже не ответит. Возможно, Алена даст подсказку.
— Николай Краско много выпивал? Он точно умер от сердца?
Алена пожимает плечами:
— Думаю, меру знал. Иначе бы не стал владельцем завода. А вскрытия нынче не проводят. Все врачи при деле, раненых надо спасать.
— А его сын, что сказал?
— На похоронах директора Руслана не было. Только наши заводские.
— Ну да, он же был ранен. Я тоже долго в себя приходил.
— У Руслана ранение в лицо. Говорили, с
Я напрягаюсь. Второй человек говорит, что Руслан Краско ранен в лицо. На этот раз сведения точные, из близкого окружения. И к Злате приезжал боец с бинтами на голове, упоминавший Луганск. После чего Злата исчезла. Хотя у раненого пришельца перебинтован мог быть лоб, а у Русика поврежден нос. Опять остаются вопросы.
— Спасибо, Алена. Как мне увидеть Руслан Краско? Он сейчас на заводе?
— Нет. Его и в городе нет.
— Почему? — удивляюсь я.
— Руслан Краско в Ростове-на-Дону лечится. Операция, реабилитация.
— Руслан теперь владелец вашего завода?
— Получается так. Вникает постепенно. Из Ростова руководит.
— Так можно?
— Все деньги и материалы из России. И доход туда. Нам зарплату привозят.
— А как его ранили?
Алена пожимает плечами:
— Могу спросить. Кто-нибудь на заводе знает.
— Лучше я сам его спрошу. Алена, ты можешь позвонить Руслану? Я договорюсь о встрече.
— Я с Русланом Николаевичем еще не виделась, но телефон знаю.
Она замолкает, словно набивает цену.
— Пожалуйста, — умоляю я.
Алена набирает номер. Ей отвечают. Она говорит:
— Здравствуйте! Я с «Краскопласт» звоню. Тут сослуживец Руслана Николаевича пришел, хочет с ним встретиться.
Алена вопросительно смотрит на меня — имя?
— Контуженый. Нет Кит! — громко говорю я и забираю трубку.
Но связи уже нет. Я в недоумении.
Алена тоже смотрит на дисплей и заверяет:
— Краско на лечении. Ему передадут. Через пару дней позвонишь.
Девушка наклоняет голову, в глазах хитринка:
— Так ты Контуженый или Кит?
— Никита Данилин.
— И кем был Контуженый Кит Никита Данилин помимо минометчика?
— Слесарь в вагоноремонтном.
— Значит руки из правильного места растут. Пойдешь к нам на завод, Никита Данилин? Нам очень не хватает… мужиков.
Мы смотрим друг другу в глаза. Алена красивая, прямолинейная и ждет моего решения. Не только как начальник цеха.
Она трогает меня за руку. Голос тихий, но грудь вздымается:
— С жильем на первое время можно у меня.
Я признаюсь:
— Сегодня мне ночевать негде.
— Вот и договорились. — Она сжимает мою ладонь. Шага навстречу не делает, но становится ближе.
Я чувствую, как теплеет ее рука, и боюсь обидеть:
— Но завтра я уеду.
Легкое разочарование
— Не можешь соврать девушке?
— Не могу.
— Ты точно Контуженый. И это мне нравится.
Мы уходим с завода вместе.
Я в гостях у радушной прямолинейной женщины. На заводе она Алена Анатольевна, а для меня уже даже не Алена, а заводная чертовка. Гость сыт, помыт и обласкан. Голые и утомленные мы лежим в постели.
Алена уже выяснила про мою контузию, водит пальчиком по следам ран и уверяет:
— Пациент здоров. Я проверила. Где поставить печать?
Она касается губами моих губ:
— Такой печати достаточно?
Мне хорошо и я молчу. Начальнице не требуются советы, она знает, что делать. И точно.
— Недостаточно, — шепчет Алена, и ее губы исследуют мое тело: — Еще здесь… Здесь… Здесь… А как насчет этого…
Новые ласки, новое возбуждение, новый взрыв плоти и окончательное утомление. Погружаясь в сон, я слышу:
— Оставайся, Никита. Твой друг — хозяин завода. Он сделает тебя руководителем.
Я обнимаю гибкое тело настойчивой женщины. Кажется, даже шепчу: Алена… А во сне вижу Машу. Я с нею рядом, а она очень далеко.
С первым пробуждением сон ускользает и в контуженной голове новый образ — Злата. Теперь мысли только о ней. Как Злата связана со смертью Николая Краско? Зачем к ней приезжал его сын Русик? Чего она испугалась?
Ответов нет. Есть убеждение — Злату надо найти обязательно! И встретиться с Русиком. Как он выжил? Что знает о гибели расчета?
За завтраком я показываю Алене фотографию Златы:
— Ты видела эту девушку? Она приезжала к Николаю Краско.
— Красивая, — цедит Алена. — Твоя невеста?
Я обещал не врать и признаюсь:
— Заявление в ЗАГС написали, но…
— Дай угадаю! — прерывает Алена. — Ты ушел воевать, она не дождалась. Но отношения до конца не выяснены, и ты на что-то надеешься.
Приходится признать:
— Алена, ты хорошо разбираешься в людях.
— Научилась! — Алена с шумом убирает чашки и тарелки в раковину. — И вот, что я тебе скажу. Уезжай скорее, Контуженый. Мне на работу.
Я встаю из-за стола. Не знаю, как попрощаться:
— Спасибо за всё.
— Да ну тебя. — Алена отворачивает лицо. Ее изломанная рука словно выталкивает меня: — Исчезни! Не мучай.
30
По дороге в Дальск я трясусь в автобусе. Времени много, несколько раз перечитываю рассказ Чеха «Кто??». Теперь я уверен, что это его диалог с сестрой, скопированный из чата. Вряд ли он что-то в нем изменил.
Злата с детства называла Антона Тохой. Она пишет лично ему, но говорит обо всей нашей троице.