Координаты чудес (сборник)
Шрифт:
Во время объяснения Халл расхаживал по комнате быстрыми кошачьими шагами. Потом он остановился и сказал адвокату:
— Благодарю вас, мистер Дженсен. Таким образом, никто не может оспаривать мое право на самоубийство. А также нет ничего незаконного в том, что я выбрал одного человека — или нескольких,— чтобы они помогли мне совершить этот акт. Ваши действия считаются законными, поскольку попадают под раздел разрешенных убийств закона о самоубийстве. Как видите, все хорошо. Единственная проблема вытекает из недавней поправки к закону о самоубийстве,— Он кивнул мистеру Дженсену.
— Эта поправка гласит,— произнес Дженсен,— что человек может выбрать для себя любой способ смерти в любое время и в любом месте и тому подобное, если «таковая смерть не причинит физического ущерба другим людям».
— Вот эта поправка,— заметил Халл,— и затрудняет дело. Итак, охота является юридически дозволенным способом самоубийства. Время и место уже выбраны. Вы, охотники, преследуете меня. Я, ваша жертва, убегаю. Вы ловите меня и убиваете. Великолепно! За исключением одной детали,— Он повернулся к адвокату,— Мистер Дженсен, вы можете уйти. Мне не хочется, чтобы вы оказались замешанным в это дело.
После того как адвокат покинул комнату, Халл продолжил:
— Загвоздка в том, что я буду вооружен и приложу все усилия, чтобы убить как можно больше охотников. Любого из вас. Даже всех, если удастся. И вот это является незаконным,— Халл грациозно опустился в кресло,— Преступление, однако, совершаю я, а не вы. Я нанял вас, чтобы вы меня убили. Вы понятия не имеете, что я собираюсь защищаться и наносить ответные удары. Это, конечно, юридическая фикция, но она спасает вас от обвинения в соучастии. Если меня арестуют в тот момент, когда я попытаюсь убить одного из вас, наказание, которое я понесу, будет очень суровым. Но меня не схватят. Один из вас убьет меня, и таким образом я окажусь вне досягаемости человеческого правосудия. Если же мне удивительно не повезет и я убью вас всех, мне придется покончить с жизнью старинным способом и принять сильнодействующий яд. Но такой исход охоты был бы для меня большим разочарованием. Надеюсь, вы окажетесь достаточно умелыми и не допустите этого. Есть вопросы?
Охотники зашушукались, обмениваясь мнениями:
— Хитрый, ублюдок, а говорит-то как!
— Да брось ты, все жертвы так говорят.
— Считает себя умнее нас, хочет удивить юридическими тонкостями.
— Посмотрим, что он запоет, когда почувствует в брюхе холодную сталь.
— Великолепно.— На лице Халла снова появилась холодная улыбка.— Будем считать, что ситуация всем ясна.
А теперь попрошу рассказать, каким оружием вы собираетесь пользоваться.
Охотники отвечали один за другим:
— Булава.
— Сетка и трезубец.
— Копье.
— «Утренняя звезда».
— Бола.
— Ятаган.
— Винтовка со штыком,— произнес Блейн, когда подошла его очередь.
— Меч.
— Алебарда.
— Сабля.
— Спасибо, господа,— поблагодарил охотников Халл.— Сам я буду вооружен рапирой — и никаких защитных доспехов. Встретимся на рассвете в воскресенье в моем имении. Дворецкий вручит каждому из вас бумагу, где будет объяснено, как туда добраться. Охотника со штыком попрошу остаться. Всем остальным — до свидания.
Охотники вышли. Халл взглянул на Блейна.
— Умение орудовать винтовкой со штыком — необычное искусство. Где вы учились штыковому бою?
Блейн поколебался, потом ответил:
— В армии, с 1943-го по 1945 год.
— Вы из прошлого?
Блейн кивнул.
— Интересно,— произнес Халл, не проявляя, однако, интереса.— Это ваша первая охота?
— Да.
— Вы производите впечатление неглупого человека. Полагаю, у вас есть веские причины, по которым вы выбрали такое опасное и неблагородное занятие?
— Мне нужны деньги,— ответил Блейн,— я не мог найти никакой другой работы.
— Да, конечно,— согласился Халл, словно знал об этом с самого начала.— И вы стали участником охоты. Но ведь охота — это не простое занятие, а охотиться на зверя под названием «Человек» может не каждый. Для такой профессии требуются определенные качества и далеко не последнее из них — способность убивать. Вы считаете, что обладаете таким врожденным талантом?
— Наверное,— ответил Блейн, который никогда раньше не задумывался над подобным вопросом.
— Интересно,— задумчиво произнес Халл.— Несмотря на воинственную внешность, вы не кажетесь таким человеком. Что, если вам не удастся заставить себя совершить убийство? А вдруг в решающий момент, когда сталь ударится о сталь, вас охватят сомнения?
— Я готов попробовать,— сказал Блейн.
— Я тоже,— кивнул Халл.— Возможно, где-то в глубине вашего сознания прячется убийца. А может быть, и нет. Это, безусловно, придаст особую остроту нашей игре, хотя не исключено, что у вас не хватит времени, чтобы насладиться ею.
— Это уж моя забота,— отозвался Блейн, испытывая глубокую неприязнь к своему элегантному разговорчивому работодателю.— Можно задать вопрос?
— Я к вашим услугам.
— Спасибо. Почему вам так хочется умереть?
Халл уставился на него, затем расхохотался.
— Теперь я не сомневаюсь, что вы прибыли из прошлого! Ну и вопрос вы мне задали!
— Вы можете на него ответить?
— Конечно,— Халл откинулся на спинку кресла, и на его лице появилось мечтательное выражение человека, готовящегося пуститься в рассуждения,— Мне сорок три года, и я устал от бесконечных ночей и дней. Я богат и всю жизнь поступал так, как мне нравилось, ни в чем себе не отказывая. Я испытал все, придумывал новые развлечения, веселился, плакал, любил, ненавидел, вкушал наслаждения, пьянствовал — я сыт по горло. Я насладился всем, что могла предложить мне Земля, и теперь не хочу повторять скучный опыт. Будучи молодым, я представлял себе эту прелестную зеленую планету, плывущую по своему таинственному пути вокруг пылающего желтого светила, сокровищницей, бронзовой шкатулкой, полной наслаждений и неистощимой в своем стремлении удовлетворять мои все новые и новые желания. Однако теперь я прожил много лет и, к своему глубокому сожалению, обнаружил, что наступил конец страстям и желаниям. Сейчас я смотрю с буржуазным самодовольством на нашу жирную круглую Землю, которая на безопасном расстоянии и с постоянной скоростью крутится вокруг безвкусно сияющего Солнца. А таинственная сокровищница, которой представлялась мне Земля, оказалась раскрашенной коробкой для детских игрушек. В ней почти не осталось наслаждений, а те, что остались, больше не волнуют кровь.— Халл взглянул на Блейна, чтобы проверить, какой эффект произвели его слова, и продолжал: — Скука простирается передо мной, как огромная безводная пустыня, и я предпочел не мучиться. Вместо этого я выбрал движение вперед и решил испытать последнее и величайшее ощущение на Земле — смерть, пройти через ворота, ведущие к потусторонней жизни. Вы понимаете меня?
— Разумеется,— бросил Блейн; театральность Халла раздражала, но слова производили впечатление.— Но зачем так спешить? Не исключено, что жизнь подарит вам еще немало хорошего. А вот смерть — шаг непоправимый. Не лучше ли повременить?
— Вот мнение настоящего оптимиста из двадцатого века,— засмеялся Халл,— «Жизнь — это реальность, жизнь — это серьезно...» В ваше время приходилось верить в то, что жизнь — самое ценное, что есть у человека. Действительно, разве у вас был выбор? Кто из вас по-настоящему верил в жизнь после смерти?