Копье милосердия
Шрифт:
— Пустяки, — отмахнулся Ванька и почувствовал, как его начала бить мелкая дрожь.
С ним всегда так случалось после большого физического и морального напряжения.
— Не скажи… Слушай, а ты не хочешь присоединиться к моей команде? Будешь мне помощником. Спустя год-два станешь богатым человеком.
— Если не повесят на рее, — ответил Ванька, изо всех сил стараясь не лязгать зубами.
— И то правда… — Де Гурж весело рассмеялся. — Мы ведь псы госпожи Удачи. Она часто бросает нам кость с мясом, но, бывает, иногда и отворачивается. И тогда только держись. Что ж, вольному воля. Ежели тебя припечет, я всегда к твоим услугам. Будешь мне боевым товарищем. Я капитан де Гурж. Найти меня будет несложно. Я дам тебе адрес верного человека в Истанбуле, он подскажет, где меня искать. А тебя как зовут?
— Иван… Грязной, — представился и Ванька.
— Московит?! — удивился пират.
— Да.
— Тогда понятно, откуда у тебя такая храбрость, — уважительно сказал де Гурж. — Знавал я московитов…
— Нам пора уходить отсюда, — сказал Ванька, тревожно посматривая по сторонам. — Не ровен час, появятся аскеры…
— Согласен. Ходу!
Они быстро, почти бегом, пошли по переулку и вскоре затерялись в людском потоке, который бурлил на портовой улице. Ни Ванька, ни де Гурж не могли видеть, как на месте схватки появился берестейский купец Мордко. Он постоял какое-то время над трупами бандитов с удивленным видом, словно не верил своим глазам, затем яростно выругался, рванув себя за пейсы, и поторопился исчезнуть в какой-то подворотне, потому что к месту событий валила толпа истанбульцев во главе с асес-баши. Похоже, кто-то уже сообщил о резне в переулке…
Беда свалилась на голову Ваньки с той стороны, откуда он ее совсем не ждал. Князь уже отплыл на корабле с верными людьми в неизвестном направлении (по крайней мере, Ваньке не сообщили о маршруте Радзивилла), а ему и еще трем десяткам слуг приказали ждать возвращения господина сколько потребуется. Богатый караван-сарай им пришлось оставить и перебраться на окраину Истанбула, в мазанки, — князь не хотел, чтобы его слуги мозолили глаза чиновникам, и на содержание выделили совсем мизерные деньги. Не будь у Ваньки гешефта с греком-фанариотом, ему пришлось бы трудно, тем более что среди слуг князя он был чужаком.
Ванька Грязь шел к своему подземному укрытию. Нужно было что-то решать с Маврокордато. Выпускать его никак нельзя, хотя грек клялся всеми святыми, что не сдаст Ваньку полиции султана. Но кто ж ему поверит? Это нужно быть полным идиотом, чтобы принять на веру слова Маврокордато. Его вмиг расколют, едва он вернется к своему семейству. А дальше… Дальше совсем неинтересно.
Ваньку или на кол посадят, или сварят живьем в казане как опасного преступника. Греки-фанариоты имели большие связи среди чиновного люда Османской империи. И они точно не простят какому-то московиту, пусть и единоверцу, надругательство над членом уважаемой семьи Маврокордато.
Все случилось на подходе к Айя-Софии. Ванька решил не делать круг, а забраться в подземную цистерну с главного входа. Он уже намеревался свернуть в знакомый проулок, как раздался истошный вопль:
— Вот он! Держите его! Хватайте этого негодяя!
Удивленный слуга князя Радзивилла озадаченно повертел головой: что за переполох? Кого ловят? И, оглянувшись, похолодел. На него неслась, судя по одежде, толпа греков, а впереди всех бежал… узник подземного водохранилища Маврокордато! Он был страшно заросший, с огромной черной бородищей, бледный, исхудавший и почти голый, если не считать каких-то тряпок, намотанных вокруг бедер.
Ваньку это зрелище сразило, что называется, наповал. Как грек сумел освободиться?! Без посторонней помощи это невозможно, Ванька точно знал. Выходит, кто-то сумел проникнуть в подземное водохранилище?! Бывший офеня даже застонал, будто ему стало очень больно. В цистерне он хранил около трех тысяч полновесных левков, доход от совместных торговых операций с греком-фанариотом и плата за службу князю, и если тайник раскрыт, то ему лучше и не жить, потому что в таком случае его мечты о богатстве развеялись как дым.
Наверное, мольбы Маврокордато об освобождении услышал наконец его ангел-хранитель. Похоже, он и привел к нему трех мальчишек, испытывавших неодолимую тягу к приключениям. Что, впрочем, и не удивительно. В юном возрасте почти все дети — романтики.
Трое подростков наткнулись на вход в подземную цистерну совершенно случайно. Как это обычно бывает с их сверстниками практически всех «цивилизованных» народов, мальчишек посетила мысль быстро и без особого труда разбогатеть. Нужно было найти клад. Всего лишь. Как уж они отыскали тщательно замаскированный предусмотрительным Ванькой лаз в подземную цистерну, про то история умалчивает. Но когда перед мальчишками открылась лестница, ведшая куда-то вниз, они не побоялись ни злых джиннов, ни прочих демонов, и, запасшись факелами, спустились на дно цистерны, где и нашли бедного Маврокордато.
(Опережая события, нужно сказать, что мальчики все-таки разбогатели. Освобожденный из заточения Маврокордато был очень щедр к ним.)
Конечно же, мальчики не сумели самостоятельно справиться с цепью, которой Маврокордато приковали к камню, поэтому один из них сбегал за родственниками купца. Те принесли нужные инструменты, и вскоре несчастный узник увидел белый свет. Его вывели наружу через главный выход, потому что подняться по крутой лестнице сильно ослабевший Маврокордато не мог.
Видимо, это был его день. Кроме обретения свободы судьба преподнесла ему еще один подарок в виде главного обидчика, который нарисовался перед Маврокордато совершенно неожиданно; видимо, госпожа Удача решила пошутить и доставила Ваньку возмущенным грекам, что называется, на блюде.
Подпрыгнув от неожиданности на месте, Ванька заячьим скоком помчался по улицам Истанбула. Он понимал, что пропал, что его все равно поймают, но ноги несли слугу князя Радзивилла вперед, совершенно не подчиняясь рассудку. Фанариоты настигали. Конечно, именитые купцы, не отличавшиеся ни стройными атлетическими фигурами, ни большой выносливостью, отстали, но их резвые слуги, горя желанием получить большую награду за поимку преступника, летели вперед, как борзые.
Купола, опускавшиеся каскадом, и четыре изящных минарета новой мечети Сулеймание, возникшие перед затуманенными страхом глазами Ваньки, вдруг подсказали ему невероятную идею. Это его спасение! Вскричав, как безумец, он проломился сквозь стену живоплота, окружавшую двор (где кроме самой Сулеймание были расположены еще и здания медресе, обсерватории, библиотеки и двух бань), при этом разорвав на себе одежды и сильно оцарапавшись, забежал внутрь мечети и упал ниц перед кафедрой из белого мрамора, на которой стоял имам.
— Верую, верую! — завопил Ванька на турском языке. — Верую в Аллаха и его сына Магомета! Хочу обратиться в истинную веру! Бисмилля ир-рахман ир-рахим! — ляпнул он в конце своей тирады ни к селу ни к городу и украдкой посмотрел на имама.
Тот расплылся в широкой улыбке и довольно кивал дынеобразной головой в огромной чалме. Он предвкушал, как при встрече с другими имамами покажет живой пример большой святости мечети Сулеймания, которая приводит к истинной вере даже закоренелых преступников; все еще зоркие глаза имама рассмотрели через широко распахнутые входные двери, что возле входа толпятся разгневанные греки, вооруженные дубьем. Входить внутрь им запрещено…