Корабль неспасенных
Шрифт:
– Да, и смотрите под ноги, а то домашняя лаборатория расползлась по коридору.
Ага, света бы побольше. Под ногой что-то хрустнуло, зашипело и рвануло в сторону. Включилась напольная подсветка, обнажая неровные, забранные поликарбонатом стены. Строительный вариант без ремонта. В правой комнате что-то лязгало, пыхтело воздушными потоками, но они свернули налево.
– Пытаешь что-то изобрести, чтобы всех обдурить и под шумок откуда-нибудь спрыгнуть? – с сарказмом спросил Игорь.
– Что ж ты так не хорошо обо мне говоришь, лейтенант. Что девушка подумает. Тебе ли не знать, что я на твердом пути исправления. Строю свое лучшее будущее в отдельно взятой лаборатории.
– Ну строй, строй, старатель.
Игорь уселся, а Марк с видом потомственного джентльмена отодвинул стул с высокой спинкой и пригласил жестом Женю. Она аккуратно опустилась и сложила руки на коленях. Видимо, придется играть в спектакле. Только все с текстами, а она экспромтом и на незнакомой сцене, где из-под ног механизмы выскакивают. Хорошо, ладно, многое не требуется, можно вообще изображать немую, или плотно занять рот угощением. Благо гора резаных полуфабрикатов на столе: мясо, рыба, сыр, куски маринованных овощей. А по центру пузырь декантера с густой кровавой начинкой.
Интересно, они нагрянули к подопечному по дороге или их специально ждали? Кто кого дурил в этой парочке? Преступник и коп?
Игорь откинулся на спинку и сложил домиком пальцы. Опять обдумывает свои жестокие игрушки. Марк ухватил декантер и покачал его в руке.
– Сухой сицилийский купаж. Вам налить, Евгения? Лейтенант, не грех выпить на службе за мою твердую поступь по пути исправления.
– Не юродствуй, Марк. Какая там твердая поступь, ты только петлять умеешь? Но имплантат и браслет я вижу на месте. Сам вроде в адеквате, насколько это для тебя вообще возможно. Так почему бы и не выпить?
– Вот напрасно ты меня, лейтенант, не желаешь слушать. Я как раз собрался сотрудничать с правоохранительными органами. Родил идею, как спасти заблудшие души.
И Марк сардонически оскалился. Карие, узкие глаза (не иначе в предках мелькали азиаты) уперлись почему-то в Женю, не в Игоря. Стало совсем неуютно. Таких как этот парень чужие души беспокоят не больше выпавшего за окном снега.
Игорь, закончив накидывать на тарелку, отхлебнул сразу полбокала и по-деловому спросил:
– И как ты поможешь?
– Я тут прочитал книжку о психотерапии двухвековой давности. В мозги с эмоциональной коррекцией тогда не лезли. Не умели. Беседы с психотерапевтами понятно. Но еще садились в кружок и по очереди рассказывали истории о своей никчемной жизни. Я подумал, почему бы и нет? Один поноет в соседские уши, затем другой, и, глядишь, все разойдутся, успокоенные и умиротворённые.
В университете давали историю психиатрии, и такой метод Женя сейчас с трудом вспоминала. Конечно, все хотят выговориться, быть услышанными, а лучше понятыми. Например, в ее репертуаре роль слушателя была самой постоянной. В такой идее был резон. То говоришь, то слушаешь, игра по правилам, и каждый участник в теме. Можно по кругу до бесконечности. Словесные сублимации способны отыграть и вытеснить любое действие.
– Что за чушь, – скривился Игорь и с силой ткнул вилкой убегающую маслину. – Мы пытаемся отследить все контакты и максимально их блокировать. А ты предлагаешь собирать преступников и их сообщников в группы. Даже вчерашняя студентка тебе скажет, что это опасный бред.
– Ну почему же. Не скажу, – буркнула Женя.
Удивительно, насколько легко явление может обернуться своей противоположностью. Пока психические отклонения, связанные с нанесением себе вреда, считались болезнью, групповые встречи назывались терапией. Как только общество определило их в преступления, общение людей вне закона превращалось в деятельность организованной преступной группировки. Страшный ярлык повесили на старую проблему или все же на новую?
– Ах, да. Ты же у нас спасительница несчастных овечек, особенно женщин с нелегкой судьбой.
– Зато тебе нет дела до их спасения. Но даже тупых овец сподручнее пасти стадом, а не поодиночке. Все в одном месте, глаза у пастуха не разбегаются. Простая физика и математика, между прочим.
Есть Женя не хотела, но вино все же выпила. Слишком терпкое на ее вкус, хотя каждый глоток согревал и прогонял напряжение.
– Смотри, как правильно нынче рассуждает молодежь, лейтенант. Стратегически. Можно смело передавать в их руки будущее. Даже я готов задержаться и на это будущее посмотреть.
И Марк многозначительно покрутил на руке браслет. Мол, можно теперь снимать, не понадобиться. Вот уж от чьей подвижной рожи веяло криминалом. Женя готова была поклясться, что такой персонаж способен убить кого угодно, но не себя.
– Хочешь обосновать новый метод, Женечка, вернись к диплому. Хотя, по-моему, все это трата ресурсов и детский лепет. Прямая эмоциональная коррекция, курс закрепления у психолога, и клиент готов. А других – могила исправит. Но уж точно не круговое блеяние и переливание из пустого в порожнее.
Злился что ли опять? Или нет, провоцировал. Резанул остро взглядом и снова на эту куницу Марка уставился. Что они хотят? Или это давний спор на двоих, старое противостояние? Копа и самоубийцы со стажем. Тоже мне, враги-партнеры.
Женя почему-то рассердилась. Захотелось дернуть Игоря на себя, залезть на колени и вцепиться в волосы. Расчетливая и похотливая скотина. И еще Марк этот. Уселся боком, вытянул складные конечности вдоль стола и бокал покачивает. Вроде как все ему наперёд ясно, и скука смертная.
– А тебе бы все превращать в формальные процедуры, лейтенант.А от них всегда толку чуть. Хоть слева направо построй, хоть справа налево, хоть в две шеренги. В строю люди не любят стоять, потому что это строй, пусть даже удобный и красивый. Им нужна свобода маневра.
– Ага, таким как ты нужен браслет, лучше даже ошейник. Заканчивай со своей демагогией!
Но Марк на рык не среагировал. Рассматривал Женю. С ожиданием. Таким ленивым и почти равнодушным. Повисла тяжелая и непонятная пауза.