Корабль-призрак
Шрифт:
— Земля! — закричал Крантц, находившийся в первой шлюпке.
Его крик вызвал всеобщее оживление. Надежда, пробужденная этим возгласом, была будто манной небесной, и матери, стоявшие на плоту по пояс в воде, прижав к груди маленьких детей, воскликнули:
— Дети! Бог смилостивился, вы будете спасены!
Филипп, поднявшись на кормовую банку, увидел, что берег находится едва ли в пяти милях от них, и луч надежды согрел его душу. Бриз продолжался, однако он не способствовал, но и не мешал их продвижению. Если бы на шлюпках были установлены паруса, то ход ускорился бы, но паруса сгорели вместе с кораблем. За час было пройдено лишь около половины мили. И хотя прилагались неимоверные усилия, но и к полудню до берега оставалось еще около трех миль. Когда солнце достигло зенита,
Невозможно описать весь ужас этой сцены. Плакали даже огрубевшие матросы. Филипп был сломлен. Он долгое время сидел молча, закрыв лицо руками, и не обращал внимания на то, что происходило вокруг.
Было пять часов пополудни. Освободившиеся от плота шлюпки ускорили ход. Перед заходом солнца они достигли маленькой бухты. Здесь не было прибоя, и ветер дул в сторону суши. Шлюпки были вытащены на берег, измученные люди упали на еще теплый песок, позабыв о еде и воде. Вскоре спали все, включая капитана, Филиппа и Крантца, которые, проверив, хорошо ли закреплены шлюпки, были рады после нечеловеческого суточного напряжения последовать примеру остальных.
Когда спасшиеся, наконец, проснулись, они почувствовали сильную жажду, но перед их глазами не было ничего, кроме насмешливых соленых волн. Они вспомнили, что совсем недавно многие из их спутников оказались добычей смерти, и вознесли хвалу провидению за свое спасение. Наступил рассвет, все поднялись и, разделившись на группы, разошлись в разные стороны в поисках источника воды. Невдалеке от берега они обнаружили низкие рыхлые травянистые растения, толстые листья которых были покрыты каплями росы. Люди нагибались, слизывали влагу и таким образом немного утолили жажду. Затем поиски воды были продолжены, но безуспешно. Попробовав на вкус растения, оказавшиеся несколько солоноватыми, но очень богатыми влагой, люди сочли их съедобными. По указанию Филиппа матросы собрали растения и сложили в шлюпки. Затем люди снова вышли в море.
До Плоской бухты оставалось около пятидесяти миль. Без парусов, разумеется, трудно грести, да и сил оставалось мало, но ветер был попутный. Утром следующего дня матросы увидели совсем рядом Ложную бухту, но Филипп не рекомендовал задерживаться в ней. При попутном ветре они достигли к обеду, наконец, Плоской бухты; там находился форт, возведенный с давних пор и защищавший живущих поселенцев. Шлюпки пристали к берегу недалеко от места, где в море впадал ручей, превращавшийся в зимнее время в мощный поток. Матросы побросали весла и попрыгали в освежающую воду.
Деспоты всех времен стремились придумать самые изощренные пытки для своих жертв. И напрасно! Смерть на костре, дыба, «испанский сапог» — все, что они изобрели, не идет в сравнение с той мукой, какую причиняет людям неутоленная жажда. Им не стоило прикладывать столько усилий, а достаточно было лишь посадить пленников в тюрьму и лишить их воды.
Утолив жажду, люди направились к фактории. Жители, увидев, как к берегу пристают шлюпки, хотя в бухте не было
— Мне кажется, что я уже видел вас раньше, — сказал один из поселенцев Филиппу. — Да, да, я вспоминаю, вы были единственным, оставшимся в живых с «Тер-Шиллинга», когда тот затонул в Ложной бухте.
— Нет, я не единственный, — возразил Филипп, — хотя сначала я тоже так думал. Позднее я встретил одноглазого лоцмана по фамилии Шрифтен. Он, видимо, тоже появлялся здесь, но позже меня.
— Нет, — отвечал поселенец. — Ни до вас, ни после здесь не появлялся никто из команды «Тер-Шиллинга».
— Тогда Шрифтен вернулся в Голландию другим путем.
— Я не представляю, каким мог быть этот путь. Наши корабли, выйдя из бухты, нигде не приближаются к берегу, потому что это опасно.
— Тем не менее я все же встречал Шрифтена, — отвечал Филипп задумчиво.
— Если вы его видели, то так оно и есть. Может быть, восточнее к берегу приблизился какой-нибудь корабль и взял его на борт, но маловероятно, чтобы аборигены подарили жизнь европейцу. Кафры — свирепый народ.
Читателю известно, что Филипп всегда связывал что-то сверхъестественное с появлением этого человека, и слова поселенца только еще раз убедили его в правильности своих догадок.
Мы опустим период около двух месяцев, в течение которых потерпевшие уютно жили среди поселенцев до тех пор, пока в бухту не зашел за провиантом маленький бриг. Он направлялся на родину, имел на борту богатый груз для Компании, и капитан не отказал команде «Святой Катарины», чтобы взять ее на борт. Так Филипп, Крантц и матросы оказались на борту брига, а капитан Барентц остался, пожелав поселиться на Мысе.
— Зачем мне возвращаться домой? — говорил он Филиппу, уговаривавшему его пойти вместе с ними. — Ничто не тянет меня назад в Голландию. У меня нет жены, нет детей. «Святая Катарина» заменяла мне их и была для меня всем. Ее нет, и я не найду другого такого судна. Но если и найду, то уже никогда не буду его так любить, как «Святошу». И эту любовь я хочу сохранить. Я вечно буду помнить и сожалеть о «Святой Катарине» и хочу находиться возможно ближе к месту, где она погибла.
Филипп больше не говорил на эту тему, уже давно поняв, что капитан Барентц самый лучший человек во всем мире, но вовсе не капитан корабля. Простившись с ним, Филипп пообещал приобрести для него необходимую для жизни на Мысе утварь и переправить ее с первой же флотилией, которая отправится из Северного моря. Но выполнить это обещание Филиппу было не суждено. Бриг «Вильхемина» вскоре достиг острова Святая Елена, откуда, забрав воду, снова вышел в море. Они миновали Западные острова. Филипп начал уже радоваться предстоящей встрече со своей любимой Аминой, когда севернее Западных островов они попали в яростный шторм, который несколько дней трепал их судно, снося его к юго-востоку.
Когда ветер поутих и можно было подставить ему паруса, они повстречались с флотилией из пяти голландских судов, которой командовал адмирал. Флотилия покинула Амстердам около двух месяцев назад, с тех пор противный ветер гонял ее по морю. Холод, напряжение, отсутствие свежих продуктов сделали свое дело — людей свалила цинга, и на кораблях осталось так мало народа, что оставшиеся на ногах едва могли управлять судами. Как только капитан «Вильхемины» доложил, что у него на борту находится команда сгоревшей «Святой Катарины», то тут же получил приказ передать людей для укомплектования флотилии. Возражать не приходилось, и у Вандердекена едва хватило времени, чтобы написать письмо Амине. Он передал письмо и рапорт на имя Дирекции Компании о гибели «Святой Катарины» капитану «Вильхемины», собрал пожитки и направился в сопровождении Крантца и матросов, среди которых было шесть человек с брига, на адмиральское судно. Бриг, забрав депеши адмирала, продолжил путь.