Корабль Рима
Шрифт:
Мегелл у не давал и покоя два главных вопроса: как долго легионы смогут продержаться на вражеской территории — без снабжения рано или поздно придется повернуть назад — и как далеко они будут вынуждены отступить? На первый вопрос ответ может дать только время. А на второй? Если легионам все же придется отступить, карфагеняне, вне всяких сомнений, станут преследовать их, причем сила и уверенность у врага будут только расти, а у легионов таять. Мегелл со страхом мысленно ответил на второй вопрос. Поменяйся они с карфагенянами местами, он знал бы, что делать — преследовать врага до самого конца. Пунийцы будут действовать с не меньшей настойчивостью, чем в минувшие девять дней. Они пересекут разделительную линию, сложившуюся в результате прошлогодней кампании. Римлян погонят до самого зимнего лагеря, и — если карфагенян не удастся остановить — Второй и Девятый легионы будут сброшены в море.
Аттик присел на корточки, зачерпнул пригоршню морской воды с мелководья и плеснул в лицо, пытаясь смыть усталость. В ста ярдах от него на воде покачивалась «Аквила», удерживаемая якорным канатом, и лучи заходящего солнца отражались от верхушек волн, бьющих о корпус галеры. Выпрямившись, Аттик повернул назад и стал подниматься по пологому склону берега, на ходу выгибая спину, чтобы размять затекшие мышцы. Оглянувшись, он увидел, что двое матросов, доставивших его на берег, уже заснули, растянувшись на дне маленькой лодки. После еще одной шестнадцатичасовой смены по обучению новобранцев Аттик невольно завидовал им и мысленно проклинал поздний вызов префекта лагеря, заставивший его покинуть каюту.
Аттик добивался встречи с Тудитаном еще пять дней назад, в тот же день, как на галеры, в том числе и на «Аквилу», поступило расписание тренировок новых экипажей, ежедневно прибывающих в Фьюмичино. Получив приказ. Аттик без промедления отправился на берег, но его просьба о встрече с префектом была отклонена — как и все последующие просьбы. До настоящего момента.
Идя по берегу, Аттик в который раз изумлялся размаху развернувшихся работ. Всю неделю он наблюдал, как в прибрежную деревушку непрерывным потоком идут суда с грузом и колонны легионеров. Берег заполнялся строительными материалами, а городок — моряками и солдатами. Фьюмичино приютил десять тысяч человек. Половина из них были мастеровыми, которые трудились весь световой день, превращая неотесанные бревна в изящные рангоуты и корпуса строящихся галер, и теперь, поднявшись на вершину дюны в конце пляжа, Аттик увидел остовы двадцати трирем, стоящих на песке выше линии прилива.
Палатка префекта, окруженная частоколом, стояла в стороне от главного лагеря — на пригорке, с которого открывался вид на Фьюмичино. У ворот Аттик назвал себя, и его впустили; охрана была предупреждена. Нырнув в палатку, капитан «Аквилы» вытянулся по стойке «смирно» и замер неподвижно, пока глаза привыкали к полумраку. Тудитан молча сидел за столом, склонившись над свитками, и что-то тихо бормотал себе под нос. Затем он поднял голову и посмотрел на Аттика. Бывший центурион, командовавший манипулой во время войны с Пирром, дослужился до высшего чина, который только могли занять представители сословия всадников, и теперь был полностью удовлетворен своим положением.
Целую минуту он сверлил взглядом Аттика, затем встал и обогнул стол.
— Ты добивался встречи со мной, капитан Переннис? — нетерпеливо спросил Тудитан.
Аттик с трудом сдержался, и слова, вертевшиеся у него на языке, так и не были произнесены.
— Так точно, префект лагеря, — ровным голосом ответил он. — Насчет расписания тренировок, присланного на галеры.
— Продолжай… — медленно произнес Тудитан; в его голосе сквозило раздражение.
— Я считаю такой подход ошибочным, — быстро и решительно сказал Аттик. — Новые экипажи невозможно обучить тарану за отведенное время. Нужно тренировать маневры для абордажа — это должно стать главной целью.
— Ты полагаешь, римского моряка невозможно обучить тарану?
— За то время, что у нас есть, — нет.
Тудитан кивнул, но Аттик не сомневался, что это вовсе не согласие.
— У нас?
— Время, которое есть у легионов Сицилии.
— Ты же грек, капитан?
— Да, но я не понимаю…
— И ты считаешь приказы своего римского командира неразумными? — спросил Тудитан, прерывая Аттика.
Капитан «Аквилы» вновь сдержал резкие слова, готовые сорваться с губ. Изнутри поднималась волна гнева, вызванная очередным проявлением заносчивости римлян. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться и придумать, как убедить префекта лагеря в ошибочности приказа, не говоря об этом прямо.
— Мне известно, что Лентул выбрал обычную конструкцию галер с целью ускорить строительство флота, поскольку его помощники и многие мастера уже строили такие. Но мне также известно, что карфагенские галеры крепче наших, а экипажи — опытнее: при таране невозможно гарантировать победу.
Тудитан, описав круг, вернулся на свое место за столом и сжал кулаки, подавшись вперед.
— Все греки одинаковы. Ты недооцениваешь Рим, Переннис, — с тем же высокомерием, что и твои предки.
Аттик собирался было запротестовать, но Тудитан взмахом руки остановил его.
— А теперь я хочу, чтобы ты запомнил, — продолжал префект, сверля взглядом капитана. — Экипажи продолжат обучаться тарану, и этому должно уделяться главное внимание. Если я узнаю, что ты ослушался приказа, то прикажу высечь тебя и твою команду на виду у всего лагеря. А теперь убирайся с глаз моих долой.
Аттик отсалютовал и повернулся кругом, с трудом сдерживая ярость. Через несколько минут он уже спустился к кромке воды, постучав о корпус лодки, разбудил моряков, и они тут же взялись за весла. Мрачное настроение капитана подгоняло их, и лодка быстро скользила по темной воде.
Сципион поднялся на вершину дюны у кромки пляжа к югу от Фьюмичино и осадил коня, давая возможность своему жеребцу отдышаться после двенадцатимильного галопа из города. Охрана из четырех верховых преторианцев остановилась в десяти шагах позади него. Старший консул покинул свой городской дом еще в полутьме, за час до рассвета, и теперь, сорок минут спустя, у него возникло ощущение, что он переместился в далекую страну. Расстилавшийся перед ним южный пляж был пустынен и после узких, запруженных улочек столицы и оживленной Аврелиевой дороги в пяти милях от берега казался неземным. Сципион дышал всей грудью, подставляя лицо свежему соленому ветру, дувшему с моря.
Окончательные решения по поводу флота сенат принял еще неделю назад, и все это время Сципион без устали трудился над организационными аспектами плана — должность главнокомандующего означала ответственность за выполнение всей задачи. Полностью поддерживаемый сенатом и обличенный необходимой властью, старший консул издал несколько указов, ускоривших создание флота. Из торгового люда Остии набирались экипажи кораблей. В окрестных поместьях и городах собрали целую армию рабов — их труд используют при строительстве флота, а затем они же поведут флот по морю, поскольку каждый раб будет усажен за весла той галеры, которую строил.