Корабль Рима
Шрифт:
Септимий собрал морских пехотинцев на главной палубе, составляя абордажные команды, которые прыгнут через поручни «Аквилы» на галеру карфагенян. Центурион разделил легионеров на две группы. Первая группа из двадцати гастатов и двадцати принципов, новобранцев и опытных воинов, двинулась на бак. Вторая группа, ветераны триарии, расположилась на главной палубе, готовая отразить высадку абордажной команды с вражеского корабля. Все солдаты сменили свои четырехфутовые щиты, скутумы, на гоплоны. Более легкий круглый щит был греческим изобретением и обеспечивал скорость и маневренность, необходимые при абордаже. Морские пехотинцы много тренировались, чтобы преодолеть привычку к большим щитам, которыми пользовалась пехота.
— Спокойно! — скомандовал Септимий, чувствуя ярость и нервное напряжение солдат, выстроившихся за его спиной.
Вражеская галера теперь находилась на расстоянии ста ярдов и быстро приближалась.
«Элиссар» рассекала волны со скоростью одиннадцать узлов, и за каждой сменой галса следовал точно такой же маневр приближающейся римской галеры. Гиско не ожидал, что римляне так быстро вступят в бой, предполагая, что добыча продолжит стремительное бегство в направлении устья пролива в тщетной надежде оторваться от преследователей. Тем не менее адмирал мгновенно отреагировал на разворот вражеского корабля: карфагенская галера готовилась к бою. Рулевой изо всех сил старался вывести «Элиссар» на позицию для тарана, но рулевой римлян ни в чем ему не уступал. Римская галера находилась уже в пятидесяти ярдах, и ее нос был нацелен прямо на нос «Элиссар». Таран невозможен. Когда корабли соприкоснутся, все будет зависеть от быстроты действия экипажей, ищущих возможности для абордажа.
Гиско отвернулся от приближающейся галеры и взглянул поверх кормовых поручней. «Гермес» огибал северный край водоворота, и его осторожные маневры привели адмирала в ярость. Он приказал галере продолжить преследование римлян, и совместными усилиями они не дали бы римлянам уйти. Теперь «Элиссар» придется сражаться с врагом в одиночку, и Гиско почувствовал, что его переполняют жажда крови и желание отомстить за потерю одной из галер. Еще дальше флот карфагенян приближался к ним на боевой скорости. Гиско прикинул: после того как две галеры вступят в бой, флот догонит их через четверть часа.
Адмирал покинул корму и направился на бак, поручив управление триремой капитану. Сам он возглавил абордажную команду, заняв место в первой линии солдат. Крепко сжав рукоять меча, Гиско ощутил ладонью прочный металл. Затем резко выдернул оружие из ножен, так что клинок зазвенел.
— Приготовиться к столкновению. На абордаж!
Ответом ему стал рев, наполненный неприкрытой агрессией. Пусть кричат, подумал Гиско, пусть наполнят свои сердца гневом и яростью, которая должна выплеснуться на римлян.
— Приготовиться к броску! — скомандовал Септимий, и двадцать гастатов подняли свои пилумы, или метательные копья, на уровень плеч.
Гай последний раз скорректировал курс судна, и теперь галеры сближались на скорости атаки. Он крепко сжимал ладонями потертую рукоять румпеля, упираясь ногами в палубу и готовый выполнить команду капитана. Теперь галеры разделяло лишь десять ярдов.
— Бросай! — крикнул Септимий.
Все двадцать гастатов метнули пилумы — почти горизонтально — в выстроившихся на баке карфагенян. Каждое копье было длиной восемь футов и имело железный наконечник, придававший оружию огромную проникающую способность. Когда пилум попадал в цель, хвостовик наконечника обламывался, делая копье непригодным для дальнейшего использования. Неожиданный град копий произвел опустошение в рядах карфагенян и сломал строй солдат, приготовившихся к высадке на «Аквилу».
— Правый борт, суши весла! — крикнул Аттик и бегом бросился на бак.
Приказ был тут же повторен на нижней палубе, и начальник гребцов передал его гребцам правого борта. Рабы мгновенно перестали грести и втянули весла внутрь. Через секунду из корпуса галеры торчали только двухфутовые лопасти.
Гай слегка повернул румпель, сближаясь с вражеской галерой, и форштевень «Аквилы» врезался в весла правого борта «Элиссар». Семидесятитонная римская трирема на скорости одиннадцать узлов всей своей массой ударила по пятнадцатифутовым веслам, и карфагенских гребцов сорвало с мест, разбросав, словно тряпичных кукол. Одни весла сломались, другие выдержали, ударив рукоятью по гребцам. В тесном пространстве нижней палубы прикованным рабам бежать было некуда, и к тому моменту, когда «Аквила» поравнялась с «Элиссар», гребная палуба карфагенской галеры была завалена изломанными телами.
— Абордажные крючья! — приказал Аттик, когда бак «Аквилы» поравнялся с кормовой палубой врага.
В ту же секунду четверю матросов перебросили крючья с четырьмя лапами через узкое пространство между галерами. Не успели крючья впиться в палубу «Элиссар», как легионеры подхватили концы привязанных к ним веревок и потянули изо всех сил. Расстояние между галерами сократилось до шести футов. Септимий вскочил на поручень правого борта, без труда удерживая равновесие с гладием в одной руке и гоплоном в другой.
— Бойцы «Аквилы», за мной! — крикнул он и перепрыгнул зияющую пропасть между двумя галерами, уверенно приземлившись на кормовую палубу карфагенского судна.
Морские пехотинцы ответили боевым кличем и без колебаний прыгнули через поручни на вражескую трирему. Каждый из них жаждал первым пролить кровь карфагенян. Септимий атаковал ближайшего воина и, используя инерцию прыжка, с силой ударил его щитом. Противник отлетел, сбив с ног кого-то стоявшего сзади. Несколько карфагенян, остававшихся на кормовой палубе, отступили, не дожидаясь столкновения. Аттик и Луций с топорами в руках прыгнули на палубу карфагенской галеры вслед за легионерами. Им требовалось лишь несколько минут, чтобы исполнить задуманное, но это время будет оплачено кровью Септимия и его людей.
Услышав боевой клич морских пехотинцев, перепрыгивавших через поручни «Элиссар», Гиско разозлился — слишком уж резко изменилась ситуация. Воздух вокруг него наполнили крики раненых и умирающих, а на нижней палубе все еще царил хаос, вызванный ударом римской триремы по веслам правого борта. Ряды его абордажной команды расстроились под градом пилумов, и люди растерялись, не в силах сосредоточиться или держать строй.
— Бойцы «Элиссар», за мной! — зарычал Гиско и бросился с бака на корму.
Ветераны среагировали быстрее новобранцев, и поэтому атака получилась нестройной, но ярость бросила воинов на другой конец галеры. Они со всего размаху налетели на боевой порядок римлян, но были остановлены почти сплошной стеной из щитов.
Гиско уклонился от выпада римского легионера и полоснул клинком по бедру противника. Меч глубоко вонзился в плоть, и римлянин вскрикнул от боли, но оружие адмирала, собиравшегося нанести смертельный удар, было остановлено другим римлянином, который от обороны перешел к яростной атаке. Гиско сразу же понял, что каждый легионер сражается не только самостоятельно, но и согласует свои действия с другими, и эта координация гасит боевой порыв карфагенян. Адмирал возобновил контратаку, и его ярость стала примером для остальных. Нет, «Элиссар» так легко не возьмешь.