Кораблекрушение «Джонатана»
Шрифт:
Тем временем костер все еще полыхал, вонзаясь яркими языками пламени в непроглядную тьму. Кароли и Хальг все время подбрасывали в огонь сучья.
Кау-джер тщетно пытался определить положение судна. Вдруг на какой-то миг, в просвете между тучами, выглянула луна и осветила большой четырехмачтовый корабль, корпус которого четко выделялся среди белой морской пены. Он действительно держал курс на восток, с трудом преодолевая натиск ветра и волн.
И в ту же минуту в тишине, наступившей между двумя порывами шквала, раздался зловещий грохот. Две кормовые мачты сломались у самого основания.
— Конец! — вскричал Кароли.
— В шлюпку! — скомандовал Кау-джер.
Все трое мгновенно, рискуя жизнью, сбежали с вершины мыса, через несколько минут очутились на берегу, вскочили в лодку и вышли из бухты. Хальг сидел на руле, Кау-джер и Кароли гребли изо всех сил. О том, чтобы поднять парус, не могло быть и речи.
С величайшим трудом им удалось вывести «Уэл-Киедж» за линию рифов. Шлюпку так бросало с волны на волну, то подкидывая кверху, то швыряя вниз, что она трещала по всем швам. Тяжелые валы перекатывались до самой кормы. Залитая водой, «Уэл-Киедж» могла в любой момент пойти ко дну. Хальгу пришлось бросить руль и орудовать черпаком.
Тем не менее они приближались к терпящим бедствие. Уже различались его сигнальные огни и темный корпус, покачивавшийся наподобие гигантского бакена [23] на светлом фоне неба. Две сломанные мачты, удерживаемые вантами [24] , болтались за кормой. Фок-мачта и грот-мачта [25] описывали в темноте полукруги.
— Где капитан?— воскликнул Кау-джер.— Почему он не освободится от рангоута? [26] Ведь корабль не сможет войти в пролив с таким хвостом!
[23] Бакен — плавучий знак, стоящий на якоре и указывающий судам опасные места. Знак оборудован звуковыми или световыми устройствами.
[24] Ванты — снасти судового стоячего такелажа.
[25] Грот-мачта — вторая от носа, самая высокая мачта на парусном судне.
[26] Рангоут — оснащение судна, предназначенное для постановки парусов, сигнализации.
В самом деле, следовало как можно скорее перерубить снасти, на которых держались упавшие за борт мачты. По-видимому, на судне царила паника. А где же капитан? Даже в такой критический момент ничего не предпринималось для спасения корабля. Однако и команда должна была понимать, что парусник относит к берегу и что он непременно разобьется о скалы. А костер все еще горел на вершине мыса Горн, извивался огромными огненными змеями, взлетая от каждого порыва ветра.
— Значит, на борту никого не осталось,— ответил Кароли на замечание Кау-джера.
Конечно, вполне могло случиться, что экипаж покинул судно и теперь пытался добраться до берега на шлюпках, если… если только весь корабль не превратился в огромный гроб с мертвецами и умирающими. Даже в краткие мгновения относительного затишья с судна не доносилось ни единого крика о помощи.
Наконец «Уэл-Киедж» вышла на траверз [27] корабля в тот момент, когда его сильно накренило на левый борт, чуть не опрокинув. Но ловким поворотом руля судно выровняли. Кароли быстро схватил один из обрывков снастей, висевших вдоль борта парусника, и закрепил нос шлюпки.
[27] Траверз — здесь: направление, перпендикулярное курсу судна.
Затем все трое, взяв собаку, перелезли через релинги и ступили на палубу.
О нет, корабль отнюдь не был покинут. Его переполняла толпа обезумевших женщин, мужчин и детей. Сотни несчастных пассажиров, охваченных паническим ужасом, лежали плашмя в рубках, коридорах, на нижней палубе. Страшная бортовая качка валила с ног, не давала подняться.
В темноте никто из них не обратил внимания на появление новых людей.
Кау-джер бросился на корму, к рулевому… Но его там не оказалось. Судно, лишенное парусов, плыло в буквальном смысле без руля и без ветрил.
Где же капитан и офицеры? Неужели, забыв о долге, они бросили корабль на произвол судьбы?
Кау-джер схватил за руку проходившего мимо матроса.
— Где капитан? — спросил он по-английски.
Тот, даже не обратив внимания, что с ним заговорил посторонний, только пожал плечами.
— В море… Убит сломанным рангоутом… И другие там же…— ответил матрос удивительно безразличным голосом.
Итак, на судне не было капитана, не хватало команды.
— А помощник где? — продолжал Кау-джер.
Матрос снова так же равнодушно пожал плечами.
— Помощник?— переспросил он.— Переломаны обе ноги, и пробита голова. Валяется на нижней палубе.
— А рулевой? Боцман?
Матрос жестом показал, что ничего не знает.
— Кто же, в конце концов, командует судном? — возмутился Кау-джер.
— Вы! — заявил Кароли.
— Тогда быстро за руль — и в открытое море!
Оба бросились на корму, изо всех сил налегли на штурвал. Корабль с трудом, как бы нехотя, перешел на левый галс.
Став под ветер, парусник понемногу начал набирать ход. Неужели удастся пройти на запад от острова Горн?
Куда держал путь корабль? Это выяснится позднее. А пока спасатели при свете фонаря смогли прочесть на рулевом колесе название судна и порт приписки: «Джонатан. Сан-Франциско».
Сильная качка мешала управлять парусником. Все же Кау-джер и Кароли пытались удержать его в пределах фарватера, ориентируясь на последние отблески костра, который еще несколько минут догорал на вершине мыса Горн.
Но этого оказалось достаточно, чтобы войти в пролив, видневшийся с правого борта, между островами Эрмите и Горн. Если бы «Джонатану» удалось проскочить рифы в средней части пролива, он смог бы стать на якорь в бухте, защищенной от ветра и волн, и спокойно дождаться восхода солнца.
Прежде всего Кароли с помощью нескольких матросов, в растерянности даже не заметивших, что ими командует индеец, быстро перерезал ванты и бакштаги [28] с левого борта, державшие обе обломанные мачты, которые волочились вслед за кораблем и так колотились о корму, что могли пробить корпус судна. Как только матросы перерубили снасти, мачты сразу унесло течением. Что же касается «Уэл-Киедж», то с помощью фалиня [29] ее отвели за корму.