Корабли Мериора
Шрифт:
— Ратанские командиры должны сделать это добровольно, объяснив своим солдатам, иначе те будут противиться чужому командованию… пока не погибнут от рук варваров.
— Раз вы не даете мне вытряхнуть из них спесь, пусть получают кровавые уроки. Я тут бессилен. Они озабочены только тем, как бы не уронить свое достоинство.
Пескиль досадливо тряхнул головой и нахлобучил остроконечный шлем.
— Дуралеи. Сами-то они уцелеют, а вот необученные сосунки из их отрядов полягут здесь навсегда.
Солдатам урезали довольствие: полуголодные желудки способствовали более бдительной охране повозок с провиантом. Впрочем, было уже поздно. Варвары быстро меняли тактику и изобретали новые ловушки. На рассвете дозорные заметили возле одной из коновязей крадущиеся фигуры в кожаных одеждах. Полуодетые солдаты, схватив
Весь день, наполненный страхом и бессильной яростью, армия простояла на месте. Следующий — тоже: хоронили убитых.
Пескиля не удивило, что от набега вновь пострадали солдаты ратанских гарнизонов. Так и должно быть: варвары берегли силы и ударяли по самым слабым подразделениям. Лизаэр созвал к себе в шатер всех командиров. Пескиль решил больше не церемониться.
— Может, хватит говорить о случайных совпадениях? — обрушился он на спесивых командиров, почти каждый из которых принадлежал к городской знати. — Варвары знали, по кому бить. Это даже хорошо, что они избавили наши ряды от безмозглых храбрецов. Ну как, высокородные господа офицеры? Теперь вы уже не будете громко возражать, когда к вашим дозорным присоединятся мои люди? Или вас больше устраивают ежедневные похороны?
— Мы с радостью примем ваших людей, — заявил командир из Нармса, чей отряд понес наиболее ощутимые потери. — Но поверьте, мы усвоили этот жестокий урок. В следующий раз никто из моих людей не поскачет в лес очертя голову.
— Конечно не поскачет, — сердито буркнул Пескиль. — Второй такой ловушки не будет. Джирет Рыжебородый, сын Стейвена, никогда не повторяет прежних трюков. Он придумает что-нибудь новенькое.
Слова Пескиля оказались пророческими. Совещание у Лизаэра завершилось около полудня, а вскоре принцу донесли, что на дороге обнаружена ловчая яма. Варвары успели выкопать ее за ночь, ибо еще вечером но тому месту беспрепятственно проехала часть повозок. Можно было только удивляться изобретательности клановых людей. Они проявили редкостную хитрость, устроив эту ловушку на насыпном участке, где дорога проходила над оврагом. Объехать поврежденную часть было невозможно: на крутых откосах повозки могли опрокинуться, а в расселинах, заполненных острыми кусками сланца, даже распряженным лошадям грозила опасность покалечить ноги. Смерть подстерегала солдат в любом месте. Если рядом не оказывалось опытного наемника, кто-то непременно становился жертвой «пружинок» и «петелек» — так люди Пескиля называли излюбленные ловушки варваров. Жертву «петельки», если подоспеть вовремя, еще можно было спасти; главное — не дергаться и не вертеть головой. Однако молодые солдаты, попав в ловушку, тут же забывали обо всех наставлениях и сами затягивали петлю у себя на шее. «Пружинки» своих жертв не отдавали: острые прутья ловушки либо протыкали несчастному горло, либо распарывали живот. Верховой гонец от Лизаэра каким-то чудом сумел миновать все ловушки и предупредить командиров, что обнаружены новые «гостинцы» варваров и придется стоять до тех пор, пока их не обезвредят и не засыплют все ловчие ямы. Путь к Перлорну становился все труднее и опаснее. Лизаэр приказал удвоить число дозорных и караульных, потом снова удвоить. Дорога постоянно просматривалась в оба конца. Варвары появлялись точно призраки и так же незаметно растворялись в придорожных кустах. Стоило дозорному отъехать чуть в сторону или зазеваться, и он мог проститься с жизнью. Его убивали стрелой или же намеренно ранили лошадь. Она взвивалась на дыбы, а на шею всадника набрасывали тонкую веревочную петлю и стаскивали с седла. Если дозорный не ломал себе при этом шею, его добивали. Никто не знал, по какой части армии варвары нанесут очередной удар. Жертвами могли стать и воловья упряжка, и солдаты, зашедшие в кусты облегчиться. Армия напоминала слона, которому на каждом шагу мешали двигаться докучливые шершни. Жара опять сменилась дождями, только теперь они не размывали дорогу, ставшую каменистой. Войску Лизаэра предстояло карабкаться по крутым холмам, за которыми начинался Скайшельский хребет.
— Эт милосердный, так дальше не может продолжаться, — всхлипывал молоденький солдатик, на руках которого умер его сержант.
— Может.
Горечь потерь усугублял голод. С момента выхода из Итарры армия не получала дополнительного провианта. Солдаты оказались почти что на голодном пайке. Вместе с потерями росло недовольство. На совещаниях у Лизаэра без конца обсуждали, как можно одним ударом покончить с неуловимыми варварами. Пескиль не вмешивался, дожидаясь, пока гарнизонные командиры сами поймут нелепость своих предложений. У него просили лучших людей, чтобы создать отряд, который наконец-то выследит, откуда появляются и куда скрываются варвары. Пескиль отказался, ибо знал, чем это кончится. Кто-то из командиров предложил поджечь траву и кусты, рассчитывая погубить варваров в огне и дыму. Предложение не стали даже слушать: ветер мог перемениться и обрушить огонь на провиантские повозки.
Лизаэр старался поддержать боевой дух солдат и каждый вечер выходил к походным кострам.
— Варвары — союзники Аритона. Помните об этом, — говорил он солдатам. — Мы обязательно должны достичь Верпонта еще до начала осенних штормов. Иначе нам останется признать, что все жертвы были напрасными и ваши товарищи погибли зря. Ваш страх и нерешительность только подхлестнут Повелителя Теней к новым злодеяниям.
Пламенные речи Лизаэра воодушевляли солдат, но лишь ненадолго. Следом за ушедшим принцем возвращались горечь потерь, досада, страх перед будущим. Какое там «до начала осенних штормов», если даже сюда армия дотащилась с опозданием на целый месяц!
Природа наконец-то распростилась с летом. Изнуряющую жару сменили дожди и ветры. Дождь наступал на армию сплошной стеной, не давая передышки. Заливая низины, с гор неслись мутные, пенистые потоки. Овраги мгновенно превратились в бурлящие озера, из которых торчали острые зубцы серых скал. Ручейки стали неистовыми горными реками, способными опрокинуть и разбить в щепки любую повозку. Пришлось спешно разгружать обоз, перебрасывать через потоки веревки и уже по ним переправлять провиант, шатры и остальное имущество. Затем повозки крепко связали между собой, сделав из них подобие наплавных мостов. Таких переправ было несколько, и каждая отняла не один день. Ржавело оружие, ржавели доспехи. Но еще страшнее была невидимая ржавчина, разъедавшая души солдат.
Потом дожди прекратились и начались холода. Тяжелее всего солдаты переносили ночевки. Редко кому удавалось надолго заснуть под промерзлыми складками походных одеял. Чтобы не окоченеть, караульным велели постоянно двигаться, но и это не спасало их от дрожи. А над головой, далекие и равнодушные к людским горестям, перемигивались серебристо-голубые звезды. Ветры, дувшие со Скайшельских гор, недвусмысленно напоминали о скором времени зимних штормов.
— Уж лучше слушать волчий вой, чем эти завывания, — раздраженно бросил Диган, когда в их шатре снова задуло все лампы. — Больше всего меня бесит, что мы едва одолели половину пути до Перлорна!
Принц молчал. Он помнил слова Пескиля: дальше будет еще хуже.
Наутро армия подошла к ущелью, именуемому Вальгапским. Дорожные колеи превратились в едва заметные борозды. По обе стороны от дороги тянулись узкие полоски каменистой равнины с редкими низкорослыми деревьями. Дальше начинались крутые уступы скал с расселинами, густо забитыми каменными осколками и обломками деревьев, в основном горных елей, принесенных сюда оползнями. Почерневшая хвоя и посеревшие куски стволов говорили о том, что лежат они здесь уже достаточно давно.
Пескиль следил за парящими в небе ястребами, попутно оглядывая рваные зубцы скал. Черные точки были не чем иным, как входами в пещеры. Помимо них скалы изобиловали естественными парапетами, весьма удобными для засады.
— Не желаете ли выгнать скотину на убой? — спросил он у принца.
Лизаэр вопросительно вскинул брови.
— Я спросил, не хотите ли вы избавиться от напыщенных гарнизонных дурней? — пояснил Пескиль, презрительно сморщив нос, и сухо рассмеялся. — Пошлите их обследовать ущелье. Пусть там поползают в своих заметных мундирах.