Корабли Мериора

Вурц Дженни

Привыкший к шумным восторгам итарранской толпы, жадной до зрелищ, Диган мысленно порадовался, что недосягаем для нее, и соскочил с коня. Поводья он вручил конюшему принца. Зной начал сменяться вечерней сыростью, наползавшей на город, словно поток расплавленного стекла. «Затишье перед бурей», — подумалось Дигану. Он посмотрел на Лизаэра, парившегося во всех своих церемониальных одеждах. Все пальцы на обеих руках Илессида были унизаны перстнями, рубашку из тончайшего шелка украшала золотая бахрома, а оба запястья стягивали браслеты. Плечи покрывала темно-синяя шелковая мантия. На шее висела золотая цепь — символ авенорского владычества. В золотистых волосах переливался сиянием драгоценных камней другой символ — обруч наследного принца.

Под шелест

и шуршание дорогих одежд Лизаэр поднимался по мраморной лестнице. Гвардейцы склоняли перед ним головы, затем брали «на караул».

Свита принца заполнила собой вестибюль. Диган ловил ртом воздух. Под мундиром у него была надета тяжелая кольчуга, не позволявшая телу дышать. По вискам струился пот. Офицеры, позвякивая оружием, шумно протопали в большой зал. Но вскоре эти звуки потонули в гуле доносившихся оттуда голосов. В зале шел ожесточенный спор.

Напрасно председательствующий пытался восстановить хоть какой-то порядок. Повышая голос, итарранский казначей дошел до истеричного визга.

— Вы хотите разорить нашу казну? Вы представляете, что значит переброска трех с половиной десятков тысяч солдат к морю? Принцу Лизаэру, видите ли, нужно оказаться там еще до наступления зимы. А чем это обернется для нас? Разрушительными займами, вот чем!

— А мне плевать на деньги! — басовито прорычал Хараден, командующий итарранским гарнизоном. — Вам хочется видеть Повелителя Теней мертвым? Тогда вначале повнимательнее взгляните на карту! Не зря Эт-Создатель дал вам два глаза!

— Хараден прав, — вступился за него какой-то гарнизонный командир, судя по выговору — уроженец ратанского севера. — Более простого и мудрого решения нам не придумать! Поглядите, в какой дыре находится этот Мериор. Как вы представляете себе подход войск? Уж не через Шанд ли? А ваши ушлые в расчетах конторщики прикинули, сколько придется выложить на довольствие армии во время марша? До Мериора не менее тысячи лиг. Когда мы туда дотащимся, у солдат пропадет всякое желание сражаться. За это время Повелитель Теней успеет построить корабли и уплывет неведомо куда.

— Эт милосердный! — Диган встревоженно обернулся к принцу. — Кто рассказал им о местонахождении Аритона? Я бы собственными руками оторвал голову идиоту, выдавшему наш секрет!

— Можешь начать прямо сейчас, — учтиво улыбаясь, ответил Лизаэр. — Этим, как ты изволил выразиться, идиотом был я.

Диган не успел ответить. В зале вновь загремел бас Харадена, сотрясая хрустальные подвески канделябров:

— Пусть гильдейские шишки убираются в Ситэр и там скулят! У нас есть только одна возможность: напасть на Повелителя Теней с моря. Мы прижмем этого чародея к берегу и отрежем ему все пути для отступления. Когда он будет мертв, можете сколько угодно подсчитывать убытки и долги. Главное, мы расправимся со злодеем и сохраним нашу армию.

Пока несколько присутствующих в зале гарнизонных командиров затеяли ожесточенную перепалку, грозящую перерасти в сражение, камердинер, стоявший возле дверей, заметил приближавшуюся процессию. Первыми двигались невозмутимые гвардейцы почетного караула, за ними — принц Лизаэр со свитой. Облегченно вздохнув, дворецкий отвесил надлежащий поклон.

— Ваше высочество, как мы вас заждались. Позвольте объявить о вашем прибытии.

Лизаэр резко шагнул вперед и схватил дворецкого за руку:

— Не надо фанфар. Достаточно просто открыть двери. Диган буквально кипел от ярости.

— Когда-то ты обожал интриги. Что сталось с твоими итарранскими привычками? — небрежно спросил принц.

В ответ Диган хищно улыбнулся.

— А тебя, как вижу, развлекают междоусобные споры наших дражайших союзников? Если ты не усмиришь эту свору и если Пескиль не убьет тебя за твое преступное бездействие, придется вмешаться мне.

Лизаэр промолчал. Диган сник и молча последовал за ним в зал, где заседал большой военный совет Итарры.

В зале стояла духота; узкие стрельчатые окна были плотно занавешены тяжелыми портьерами из красного бархата.

Гарнизонные командиры в полном боевом облачении и главы гильдий, наряженные в тафту и при лентах отличия, продолжали запальчиво и ожесточенно спорить. Своды зала сотрясались от их голосов, многократно повторяемых эхом. Казалось, еще немного, и затейливые мраморные карнизы рухнут прямо на головы спорщиков. Секретари что-то торопливо строчили на листах пергамента и сновали между сановниками, передавая послания. В отличие от гарнизонных вояк, итарранцы были опытными мастерами интриг. Главные игроки глоток не драли, а переговаривались шепотом, пряча лица под полями вычурных, украшенных перьями шляп. На высоком помосте в позолоченном кресле восседал наместник Итарры, именующий себя верховным правителем этого города. С его дрожащего двойного подбородка капал пот. Измученный жарой и избытком парчи на своем теле, он напоминал возбужденного щенка, изо всех старавшегося привлечь к себе внимание. Едва спор хоть немного стихал, верховный правитель пытался что-то сказать.

Среди всеобщей суматохи почти никто не обращал внимания на приезжего, пробиравшегося мимо переполненных скамеек. Подойдя к позолоченной квадратной колонне, Кельдмар Бридионский прислонился и встал вполоборота. Одной рукой он лениво перебирал складки плаща, другая, скрытая под тем же плащом, сжимала рукоять кинжала. Старший брат послал Кельдмара в Итарру, дабы представлять интересы Алестрона в борьбе против Повелителя Теней. Пока что ему приходилось бороться за собственную жизнь. Его манера говорить сильно отличалась от итарранской, и Кельдмар был вынужден везде показывать знаки своей принадлежности к династии Бридионов. В противном случае его могли посчитать переодетым варваром.

После семи дней постоянных оскорблений, только чудом не закончившихся кровопролитием, после неуклюжих извинений местных глупцов, каждый из которых не преминул посетовать, что речь алестронского посланца слишком уж «варварская», настроение у Кельдмара было весьма скверным. Он стоял, презрительно сощурившись, готовый к очередным неожиданностям. Высокое итарранское собрание напоминало ему тесный садок, полный жирных угрей.

Помощник местного правителя, не отличающийся ни умом, ни храбростью, вдруг осмелел и накинулся на Харадена, потом схватил столовый нож и застучал по столу, требуя внимания. Кельдмар иронически скривил губы, подавляя желание расхохотаться. Гарнизонные командиры, исчерпав все доводы, были готовы взяться за оружие и уложить ненавистных им глав гильдий вместе с надменными секретарями, не говоря уже о толстопузых сановниках, орущих о непомерных расходах на войну.

Словесная перепалка между военными и сановниками могла оборваться в любой момент. Стычки Кельдмар любил и решил, что в любом случае не покинет зал. Если начнется заварушка, хорошо бы поквитаться с этими слабоумными гордецами, осмелившимися принять его за варвара.

И вдруг в зале словно кто-то щелкнул кнутом. Над подиумом взметнулся луч ослепительно-белого света. Перебранка мгновенно прекратилась, и воцарилась гнетущая тишина.

— Да явит Эт вам свое милосердие! — произнес громкий насмешливый голос— Или кто-то здесь уповает на милосердие Повелителя Теней? Напрасные мечтания, особенно когда он построит корабли и займется излюбленным ремеслом своих предков — пиратством.

Перед глазами Кельдмара плясали разноцветные круги. Сквозь них он разглядел подвижного светловолосого человека, пробиравшегося от дверей к подиуму. Бридион сразу обратил внимание на обилие золотых украшений и холодноватый блеск множества сапфиров. Так вот он какой, Лизаэр Илессидский. За принцем шел жилистый темноволосый человек. Явно не один месяц он провел на плацу, упражняясь в ратном искусстве. Позади Лизаэра и его спутника шагали полтора десятка офицеров в ладных мундирах.

— Повелитель Теней был бы рад ударить по такой прекрасной и удобной мишени. Еще бы: враждующие союзники, готовые схлестнуться друг с другом врукопашную. И спрашивается, из-за чего? Из-за такой презренной мелочи, как деньги!