Корабли Мериора
Шрифт:
Аритон сыграл совсем короткую мелодию. Вероятно, тоже для проверки. Но такой музыки Элайра еще не слышала.
Все завывания штормового ветра словно отодвинулись далеко-далеко. Лиранта снова запела. Возможно, Аритон хотел ободрить Элайру, а заодно и себя. Раздумывать об этом кориатанской послушнице было некогда. Она разожгла жаровню и поставила кипятиться воду. Дрожь в руках ослабла. Подняв крышки корзин, Элайра достала наглухо закрытые склянки с настойками и мысленно произнесла ритуальное благословение, дающее силу лекарствам. Дикий чабрец и пижма нужны были для снятия воспаления, золотарник и черная бриония — на припарки, буквица и «укус дьявола» — чтобы лечение протекало побыстрее. У рыбака продолжала капать кровь, и потому Элайра добавила к снадобьям
Звуки обострили восприятие Элайры. Она почувствовала, как внутри нее что-то изменилось, но сейчас ей было не до раздумий. На куске беленого полотна она начертила письмена, снимающие боль. Под ее пальцами на белой ткани засеребрились паравианские символы. То была магическая основа для исцеления. Закручивая спираль, Элайра добавляла к серебристой цепи все новые звенья, и у каждого был свой рисунок, свой неповторимый узор. Там, где ей не хватало сил, на помощь сразу же приходили каскады мелодичных звуков лиранты, рождающихся под пальцами Аритона.
Магические знаки усиливались чистыми звуками; лиранта помогала им сплетаться в общее полотно. Вскоре оно уже переливалось фосфорическим блеском — прекрасное и исполненное силы. Слезы застлали Элайре глаза; она шумно вздохнула, завороженная удивительной картиной. Слабый ум не вынес бы такого зрелища — переплетения магических письмен, уравновешенных звуками лиранты и соединенных в одно целое. Сила, исходящая оттуда, казалась безграничной и способной одолеть любой недуг.
Таинство продолжалось. Магические письмена, которым Элайра передала половину своих жизненных сил, менестрель своим талантом заставлял сворачиваться в узлы. Каждый узел становился хранилищем силы. Изменился даже воздух; он сделался звонким и чуть морозным, будто хижина находилась высоко в горах. Собственные жилы показались Элайре сотканными из тончайшего шелка, а кости — вырезанными из прозрачных алмазов.
Все, что происходило сейчас с колдуньей, требовало напряженного внимания. В какой-то момент она не выдержала, и внимание дрогнуло. Послышался треск, похожий на звук лопнувшего паруса. Элайра предостерегающе вскрикнула: ей было не удержать магическое полотно. Еще немного, и узор распадется, а высвобожденная сила ударит по самой кориатанке яростной приливной волной.
Аритон произнес ей в поддержку несколько паравианских слов. Прозрачный голос лиранты зазвучал чуть выше. Элайра сразу же ощутила перемену. Лиранта вымела из ее разума все тревожные мысли, вернула прежнюю уверенность, но музыка Аритона повела послушницу дальше. С каждой секундой обострялось ее восприятие. Элайра уже испытывала подобные моменты пронзительной ясности, когда Морриэль заставляла ее курить тинеллу. Вспомнив об этом, она невольно содрогнулась. Но ясность, наполнившая ее сейчас, была рождена не одурманивающей травой, а потоками чистых звуков. Они вводили Элайру в забытье, но совсем другого свойства. Наверное, это состояние называлось как-то по-иному. Название она придумает потом, а сейчас девушка полностью открылась звукам и доверилась своей интуиции… Открыв глаза, она обнаружила, что стоит на коленях, держа в руке кусочек мела.
Элайра не помнила, где именно начинался и оканчивался каждый отдельный узор магических линий. Главное, она успела выткать все полотно. Здесь будет покоиться душа рыбака, изъятая на время из тела. Оглядев весь мерцающий лабиринт еще раз, послушница убедилась, что защита надежна. Теперь можно вплотную заняться врачеванием искалеченной руки.
Ясность сознания сопровождалась у Элайры слабостью во всем теле. Пошатываясь, она встала и свела все мысли в узкий пучок. Потом заменила огарки на новые свечи и разместила их в четырех основных точках. Элайра знала, что рискует и что опасность притаилась где-то рядом и ждет, когда она допустит оплошность. Хижина показалась ей жалким суденышком в бурном океане пробужденной магической силы. Элайра кожей
Ветер за окном не перестал бесноваться, но для Элайры и Аритона он отодвинулся куда-то очень далеко. Наверное, и дождь тоже продолжал стучать по крыше, но они не слышали. Аритон склонил голову к лиранте, ни на миг не прекращая играть. Повинуясь аккордам и переливам, магическая сила бурлила все меньше, затем вошла в равновесие и замерла.
Аритон поднял голову. Элайра ждала, что он это сделает, но все равно ее слегка кольнуло. Она заранее знала, в какой момент он прекратит играть и заглушит струны. Она чувствовала, как постепенно исчезают все преграды, воздвигнутые Повелителем Теней. Преграды, которые он всегда так ревниво оберегал.
Рухнула последняя стена.
Дар музыканта и дар колдуньи соединились, расплавились в невидимом тигле и отлились в единый сплав. Музыка объединила их души. Элайра боялась шевельнуться, она застыла, снова и снова вспоминая недавнее прикосновение Аритона. Слезы были совсем близко, но она не позволяла им пролиться. Присущее Фаленитам сострадание, в котором она упрекала Аритона, окутало ее, пронизало насквозь. Наверное, Элайра рухнула бы на пол, если бы лиранта не зазвучала снова.
Теперь кориатанская магия и магия музыки запечатлели Имя несчастного рыбака. Аритону важно было узнать, как этот парень относится к себе, каким он видит себя. Через магию музыки, с глубочайшим состраданием, он притронулся к внутреннему существу рыбака, которое превратил в своеобразное зеркало, обращенное внутрь.
Мелодия полилась медленнее, усыпляя разум раненого. Извлеченный из тисков телесной боли, рыбак заснул. Лиранта каждой своей нотой, каждым аккордом осторожно выманивала окутанную магией душу рыбака, дабы она не препятствовала врачеванию тела.
Элайра и сама была заворожена. Она не представляла, что Аритон способен творить подобные чудеса. Магическим зрением она увидела, как гроздья звуков вылетают из-под струн и рассеиваются в воздухе. Сотканное ею полотно становилось все совершеннее, а свет узоров — все чище. Увы, сам Аритон не видел того, что творил его дар. Но по всем канонам магического искусства его интуитивное творение было безупречным.
Элайра стояла, прижав руки к груди. Звуки давили на нее; ей казалось, что они разорвут ей внутренности. Лиранта звенела все громче, завладевая спящим сознанием рыбака. Своей музыкой Аритон продолжал извлекать его душу.
В комнате послышался громкий треск.
Магическое полотно вспыхнуло, будто угли от порыва ветра. Каждый узелок тут же гас, принимая в себя частичку души.
Аритон доиграл последние несколько аккордов и заглушил струны. Пространство вокруг стола сразу же наполнилось пугающей и давящей магической силой. Сейчас рыбака и его душу связывали тончайшие, неосязаемые нити. Паутина в сравнении с ними казалась толстым канатом.
— Эт милосердный, — прошептала Элайра.
Она не раз видела, как накладывали заклинания колдуньи из Круга Старших, соединяясь через Скирион и питая его своей силой. Она училась искусству врачевания в лучшей и самой большой лечебнице (другой такой не было во всей Этере). Но все, что она изведала до сих пор, меркло перед интуицией магически незрячего Аритона, творящего чудеса на своей лиранте.
— Милая колдунья, — тихо сказал он, будто прочитав ее мысли. — Разве ты не догадалась, что я извлекал звуки не наугад? Моими руками водило твое магическое зрение. ; Элайра едва не вскрикнула. Значит, все это время его разум оставался соединенным с нею, а его сознание глубока вошло в ее сознание. Получается… Аритон позволил ей заглянуть по другую сторону завесы, в потаенные глубины, куда он не допускал никого.